По щеке Бет скатилась слеза.

Агнес выйдет замуж. А у Бет не хватит смелости, чтобы сбежать самой. Она никогда не увидит мир Извне. Никогда не оденется в привлекательные наряды Чужаков и не причешет волосы, как ей нравится. Ее судьба обречена. Ни одно приключение не осветит ее унылую, утомительную жизнь.

«У меня все еще есть Кори. Хоть что-то».

Агнес вернулась в постель и шепотом позвала ее. Но Бет, чувствуя себя хуже некуда — хуже, чем когда-либо, — притворилась спящей.

— Тогда в другой раз, — сказала Агнес.

Она говорила так, словно нить между ними еще не оборвалась.

Как будто оставшееся им время могло принести какую-то пользу.

Мэттью Джеймсон согласился подождать шесть недель до женитьбы на Агнес.

— Он молился об этом, и Бог хочет помочь нашей семье. Что бы ни случилось, — предупредил отец, — не трать даром время.

К середине августа Агнес знала, что должна привести свои дела в порядок. Но время пролетело, и хотя она неустанно молилась, Бог так и не открыл ей, что же делать с Иезекиилем. Что хуже всего, ее запасной план — Бет, которая, как теперь она подозревала, во всю бунтовала, — подставляла ей ледяное плечо помощи, обжигая ее своим холодом в наихудшее для это время.

Терпение Агнес по отношению к сестре иссякло, как русло реки летом. Как смеет Бет позволять своему плохому настроению встать на пути обеспечения детей? Неужели она не поняла, что Сэм, близнецы и Иезекииль нуждались в ней сильнее? Нуждались в них обеих?

«Бет одумается. Должна одуматься».

И она отчаянно убеждала себя, что все ещё есть время для чуда.

Господь мог излечить Иезекииля. И когда Он это сделает, ей больше не придётся хранить секреты или лгать Отцу. Она, наконец-то, сможет быть свободна от этой гнилой, удушающей маски.

Она, наконец-то, сможет быть свободна.

За две недели до свадьбы Агнес улизнула из дома, чтобы встретиться с сыном Чужачки. Если Бет и слышала, как она вылезла из постели, то старалась не шуметь. Но Агнес верила, что сестра спит. Грудная клетка Бет ритмично вздымалась под простыней.

Агнес планировала захватить ружьё Отца, но, в итоге, почувствовала себя слишком напуганной, чтобы вламываться в его сарай, и забрала с собой на луг только пустой переносной холодильник и фонарик.

Луна была окутана дымчато-черными облаками, и она изо всех сил старалась не споткнуться, спускаясь с холма. Девушка украдкой оглядывалась через плечо, почти ожидая увидеть отца, идущего следом. Если он узнает, что она встречалась с парнем перед собственной свадьбой, он убьет ее.

Агнес долго ждала среди надгробий. Звезды были скрыты облаками, и она не могла сосчитать ни одной.

Возможно, Чужак не придёт.

И если так — может, это знак?

Она заметила тень, пробирающуюся вверх по склону. Мальчик с холодильником в руке.

Руки девушки нервно сжались в кулаки. Она все еще могла убежать, даже закричать.

Но она знала, что не сделает этого. Из-за Иезекииля.

Мальчик поднял руку в неуверенном приветствии. Он приближался большими шагами, и теперь стоял так близко, что она могла ясно видеть его.

Чужак был большим. Широким в груди и удивительно высоким. Агнес боролась с инстинктивным желанием убежать. Его кожа была не такой темной, как у Матильды, но все же темнее, чем у всех в Ред-Крике. На нем была одежда Чужаков — джинсы и футболка, а голые руки покрывала гусиная кожа. На плече у него висел тяжелый рюкзак. Сквозь линзы очков в тонкой оправе он разглядывал камни, луг и серебристый трейлер наверху.

Мальчик-Чужак, здесь, во плоти…

Она протянула руку за новым холодильником, надеясь, что сделка будет быстрой и безболезненной.

— Ты ведь Агнес, верно? — Он говорил совсем как подростки-чужаки в Волмарте, в той же непринужденной и легкой манере. — Меня зовут Дэнни. Моя мама много рассказывала о тебе.

И замолчал… Ждал, когда заговорит она.

Ну, разговаривать с мальчиком-чужаком было гораздо более тяжким грехом, чем разговаривать с его матерью, и более того, она этого не хотела.

Когда он оглядел ее — широкое, длинное платье, заплетенные в косички волосы — по ее лицу пополз румянец. Ей очень хотелось забраться обратно в постель и притвориться, что это всего лишь дурной сон.

— Я сказал ей, что встречаться на улице небезопасно. Что с… — Он оглянулся на лес, закинул рюкзак за плечо и содрогнулся. — Все там кишит, ты же знаешь.

Она проследила за его взглядом, устремленным на несколько деревьев у подножия холма, и едва удержалась, чтобы не спросить: «Чем кишит?»

Он прочел вопрос на ее лице и встревожился.

— Ты ведь видела там гнездо, не так ли? Ты должна сжечь его. Я имею в виду, что оно большое, как дом. Жуткое. А ты знаешь, что гнезда привлекают самых опасных.

Агнес пристально смотрела на него, пытаясь осмыслить его слова. Может, он говорит о птичьем гнезде? В Ред-Крике водились ястребы, но их гнезда были не такими уж большими. И зачем им сжигать одно из них?

Большое, как дом… жуткое…

Ерунда. Наверное.

Мальчик прочистил горло. Дуга веснушек образовала звездную перемычку на его переносице, а очки придавали ему вечно скептический вид.

Несмотря на свои габариты, Чужак показался ей очень нежным. Он явно не проводил свои дни, как парни из Ред-Крика, работая в поле. Он сделал что-то еще. Было что-то еще.

— Дело в том, что, по словам мамы, я должен убедиться, что ты знаешь о вирусе. Но я сомневаюсь, что ты о нём не слышала. Все о нём слышали.

Воспоминание вырвалось на свободу: Иезекииль рассказывал, что Томми Кинг болтал о том, будто среди Чужаков гуляет болезнь.

Мальчик ждал, что она ответит, и по мере того, как пауза затягивалась, она не могла придумать способа уклониться от его вопроса, не оскорбив.

— Твоя мать говорила что-то о болезни среди Чужаков, — пробормотала она.

— Среди… — он замолчал. — Вот как? Мы — Чужаки. Ну, мне очень не хочется тебя огорчать, но мир Чужаков не так уж далеко. И вирус повсюду. Он заразил сотни тысяч животных и людей. Эти последние несколько недель были… кошмаром.

Мальчик неловко переступил с ноги на ногу, а Агнес молчала, думая, что он ошибается. Мир Извне был далеко. Несмотря на то, что все это имело отношение к ней, он находился за миллион миль отсюда.

— О боже, ты и правда ничего не знаешь о мире, верно? — Он поправил свои очки. — Мама говорила, что ты не ходишь в школу. Но как насчет компьютеров? У вас они есть?

— Нет.

— Газеты? Смартфоны?

Она покачала головой, и Дэнни глухо присвистнул, заставив девушку опустить глаза в пол.

— Вау. Я действительно не верил маме насчет этого места. То есть, я ей верил, но… ничего себе.

Он уставился на Агнес, словно она была какой-то экзотической птицей.

— Ты действительно никогда не пользовалась смартфоном?

В Агнес вспыхнуло раздражение.

— Они противозаконны.

Он указал на холодильник.

— Но ведь это тоже противозаконно, верно?

Она вздрогнула.

— Можно мне теперь лекарство для брата?

— Последнее пожелание. — Боже, он был упрям. — Мама говорит, что если твои люди не принимают мер предосторожности, то ты должна держать своих братьев и сестер дома. Иначе они могут заразиться.

Держать детей дома? Как раз в ту ночь они бежали через луг, счастливо играя в Апокалипсис. Это было совершенно безопасно.

Девушка прищурилась.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что они могут заразиться?

— Зараженные существа очень агрессивны. — Он еще раз украдкой взглянул на деревья. — Они выйдут прямо из леса, если увидят что-нибудь, что можно поймать. Слушай, мама хочет, чтобы ты ей позвонила. Она дала мне телефон, чтобы я передал его тебе. В холодильнике есть зарядное устройство. — Он провел рукой по волосам. — Люди говорят, что это конец света.