Солнце скользнуло за деревья, поймав ее в густую сеть темноты. Замкнутое пространство все еще вызывало у нее отвращение, с тех пор как она сидела в чулане с Магдой. Она чувствовала себя прекрасно минуту назад, когда могла видеть сумеречное небо через окно, но сейчас…

Почему было так темно?

По обеим сторонам двухполосной дороги выстроились уличные фонари, но ни один из них не горел.

«Фары! Как мне включить фары?»

— Кори…

Она уже повернулась, чтобы спросить его, прежде чем вспомнила… она оставила его.

У Бет защемило сердце.

Она повозилась с рычагами по обе стороны руля, но только заставила дворники ходить по стеклу, а потом не смогла выключить эти проклятые штуки. Она попыталась прочесть загадочные символы, выгравированные на пластике, но они только еще больше сбили ее с толку. Она вела машину беспорядочно, щурясь, чтобы разглядеть слабые белые линии дороги, а внутренности уже скрутило в узел.

— Проклятие.

Она не могла включить свет — такая простая вещь! — и она знала, что сказал бы Кори, если бы был здесь.

«Бог отказывается указывать тебе путь».

Даже в ее голове он был невыносимо самодовольным. И что еще хуже, в этой темноте ее мысли постоянно возвращались к мерцающим красным глазам Магды.

«Если бы ты знала наверняка, что Агнес вернется через неделю, ты бы подождала?»

«Да, конечно».

«А как насчет месяца?»

Она отказалась от Агнес не только из-за своего нетерпения. Она сдалась, потому что Агнес была здорова и ушла окончательно.

«А год?»

— Господи! — воскликнула она. — Ты что, не понимаешь? Агнес никогда, никогда не вернется!

И тут из темноты выскочило лицо.

Бет накренилась вперед на сиденье, спасенная от полета через ветровое стекло только натяжением ремня безопасности. Она ударилась лбом об руль, и что-то теплое и влажное закапало ей в глаза. Она чувствовала себя так, словно ее ударили в грудь, и на мгновение не могла вспомнить, как затормозить. Ее ноги заметались в поисках педалей, и она ненароком нажала на газ.

Что-то хрустнуло под колесами. Наконец носок ее ботинка нашел нужную педаль, и, несмотря на панику, она остановила грузовик.

Всепоглощающий ужас охватил ее в темноте, где стрекотали сверчки.

«Пожалуйста, Господи, пусть это будет не человек».

Когда она открыла дверь, в кабине загорелся свет. В воздухе пахло сосной, жженой резиной и чем-то еще более страшным. Дрожа и бормоча молитву, она отстегнула ремень безопасности и вышла из машины. Она услышала что-то похожее на птичий крик… и ее дыхание участилось, когда она поняла, что это было на самом деле.

Человеческий стон боли.

Луна едва освещала неуклюжую геометрию тела на дороге, изогнутого и сложенного пополам невозможным образом. Это был мужчина. Она проехалась по его ногам, ломая их и сминая. Он был похож на марионетку, которую отбросил в сторону неосторожный ребенок.

Она стояла над мужчиной на дороге, проклиная себя за то, что не заставила Кори поехать с ней. Она не знала, что делать.

«Первый встреченный мною Чужак, и я его убила».

Она может попасть в тюрьму. Или нет? Она действительно не знала.

— Это не моя вина, — пробормотала она. — Не моя. — Она резко повернулась к мужчине. — И вообще, почему ты шел ночью по середине дороги? Ты что, самоубийца?

Трудно было сказать наверняка, но ей показалось, что она видела, как дёрнулся его кадык. Сожаление обрушилось на нее. Она опустилась на колени, чтобы приподнять голову бедняги.

А затем отпрянула с отвращением, задыхаясь и отползая прочь.

С её счастьем, человек, которого она сбила, был несчастным Пророком Ред-Крика, и он все еще был жив и смотрел на нее своими черными, как вороново крыло, глазами.

Агнес совсем забыла о рации, которую ей дал капитан отряда «Гори». Когда Дэнни уронил ее рюкзак, он приземлился с тяжелым металлическим лязгом.

Зик в палатке тяжело дышал, Бенни моргал своими желтыми глазами, а Дэнни энергично тряс головой.

— Во-первых, капитан планировал уже быть в Калифорнии. Во-вторых, даже если они все еще в Аризоне, эти рации не имеют большого охвата.

— Мы доберемся до него. Я знаю, что так и будет.

— Агнес, я просто не хочу, чтобы ты разочаровалась.

— Не волнуйся. — Она возилась с антенной рации. — Он ответит.

— Почему ты так уверена?

— Вера. — Она ткнула большим пальцем в пластиковую кнопку. Рация затрещала.

— Агнес, — предупредил Дэнни. — Он капитан отряда «Гори». Даже если он сможет помочь нам, кто может сказать, что он это сделает?

Она вспомнила мерцающий золотой крест капитана. То, с какой тревогой он отдавал ей рацию.

— Я верю, что он старается поступать правильно, — сказала она Дэнни. — Он просто… иногда ошибается. Впрочем, и я тоже.

Она поднесла рацию к губам.

— Капитан? Ты там?

Раздалось потрескивание.

— Ты должна отпустить кнопку, — объяснил Дэнни.

Она отпустила.

Молчание раздирало ее сердце сомнениями. Она взглянула на Зика. В профиль он был похож на Бет. Те же скулы, тот же нос. Когда-нибудь он станет красивым мужчиной, если выживет.

— Да? — рявкнул кто-то. — Кто на этом канале? Назовите себя, прием.

Дэнни мгновенно оказался рядом с ней.

— Капитан? — Она говорила, не отрывая взгляда от Дэнни. — Это Агнес. Мой брат очень болен. Нам нужен инсулин. Нам нужно, чтобы вы приехали в больницу «Милосердие».

— «Прием», — прошептал Дэнни ей на ухо, его дыхание щекотало. — Ты должна говорить «прием», чтобы он знал, что теперь его очередь говорить.

— Прием.

— Агнес. — В устах Капитана ее имя само по себе было трагедией. — Я не знаю, как ты получаешь такой хороший сигнал, но уже слишком поздно. Мы находимся к югу от Финикса, на пути в Калифорнию. У нас на буксире триста отставших. Триста отчаявшихся людей, которым нужна наша помощь, понимаешь? Прием.

Плечи Дэнни поникли на долю дюйма, и на мгновение Агнес почувствовала себя опустошённой.

Затем заговорил тихий, тихий голос:

«От Калифорнии ничего не осталось, — сказал Бог. — Они умрут в пустыне».

Агнес чуть не выронила рацию.

Дэнни поддержал ее.

— Ты в порядке?

Триста человек.

Ее глаза наполнились слезами. Теперь она понимала, что возвращение в Ред-Крик — землю, которую Бог назвал Сионом — это святое дело, которое совершалось поколениями, и Бог вкладывал в него каждую секунду. Даже когда патриархи сошли с пути истинного, Бог сохранил веру в Ред-Крик и посадил новое семя: ее.

Ей предначертано было победить вирус.

В конце концов, разве она не прожила свою жизнь среди черствых, красных мраморных человеческих сердец, как у отца и миссис Кинг? Неужели она не понимает лучше, чем кто-либо другой, как вера, дом и семья могут превратиться во что-то уродливое… что-то похожее на окаменевшее человеческое Гнездо?

— Капитан, — медленно произнесла она. — Вы не смогли связаться ни с кем в Калифорнии. В течение нескольких дней. Прием.

Пауза.

— Откуда ты это знаешь, Агнес? Прием.

Глаза Дэнни смотрели скептически и предостерегающе. Она не обратила на него внимания.

— Я знаю, потому что у нас так же, как и у вас. Мы отправились в больницу с совершенной верой, что она все еще будет стоять, когда мы прибудем. Но в пустыне не было никакого города. Только щебень. — Она сглотнула, осмелившись рискнуть и поставив на кон жизнь Зика. — И я знаю, потому что Бог сказал мне. Ты ведешь своих людей на смерть, капитан. Ты идешь не в том направлении. Ты носишь крест, так спроси свое сердце. Прием.

Ее голос дрогнул, и Дэнни уставился на нее.

— Что ты наделала? Капитан не слушает свое сердце. Он работает с приказами и протоколами.