— Видит Бог, я тоже боюсь до смерти, — сказал Кори. — Но бежать — это неправильно. Не тогда, когда есть шанс спасти наши семьи.

Бет поджала губы.

— Запомни, Кори. Агнес. Не. Вернется. Обратно. То, что здесь произошло, не наша вина. Почему мы должны брать на себя ответственность?

Он недоверчиво уставился на нее.

— Потому что мы единственные, кто знает! Это все равно что быть добрым самаритянином или сторожем брата своего …

Бет вскипела от злости.

— Не цитируй мне Священное Писание!

Он вцепился в руль, выглядя нелепо в огромной запасной рубашке ее отца.

— Только не говори мне, что это чудо не изменило тебя. Теперь ты должна верить в силу слова.

— Хм, дай подумать, — саркастично ответила она. — Нет, мне все равно.

Сбитый с толку, он спросил:

— Почему?

— Потому что это не изучение Библии, это вопрос жизни и смерти. Мы не можем сидеть и ждать чего-то, что может никогда не наступить. Мы умрем с голоду, если останемся здесь.

— Я думаю, она придет.

— Ты и двух слов не сказал моей сестре! Почему, черт возьми, ты так уверен?

— Вера, Бет! — Он ударил по приборной доске так сильно, что она подпрыгнула. — Непокорные остаются в знойной пустыне…

— Хватит.

— Они падут от меча, став добычей шакалов.

— Это была ложь, Кори. Пророк…

— А как насчет Библии? Это тоже ложь?

Бороться с Кори было все равно, что глотать осколки стекла. Бет хотелось молить о пощаде… крикнуть: «Хватит!». Какая-то маленькая, скрытая часть ее была похожа на растущую виноградную лозу, тянущуюся и ищущую свет. Ищущую жизнь.

И она знала всем своим существом…. она всегда знала, что Ред-Крик — это смерть.

— Наши братья и сестры — они все равно, что мертвы, Кори. И ты это знаешь. Я это знаю.

Кадык Кори дернулся. Он, казалось, искал какое-то безопасное место, какой-то пункт, о котором они могли бы еще договориться.

— Может, ты и права, — согласился он. — Но мы все еще можем попытаться поступить правильно. Даже если это ни к чему нас не приведет, мы должны попытаться.

Бет прикусила губу.

— Ты готов умереть за такой шанс? За такую крохотную возможность?

— Да.

— Но почему?

— Потому что это правильно. Благородно.

Солнце почти скрылось за горизонтом. Скоро над луговой травой поднимутся светлячки, и детям придет время поиграть в Апокалипсис. Она почти слышала, как визжат и смеются близнецы, снимая друг с друга травинки и обмывая ободранные коленки.

— Прости, — прошептала она. — Но я не хочу умирать за такой призрачный шанс.

Кори сжал губы.

— Почему ты вышла замуж за моего отца?

Вопрос застал ее врасплох.

— Ты знала, что я чувствую к тебе, — настаивал он. — Так почему же?

Воспоминание о том ужасе, который она испытала, когда яйцо ударило ее в лицо, вылетело из ее сердца, как стая ворон, сильно напугав ее.

— Я боялась, понимаешь? — выплюнула она. — Я думала, что никто не сможет причинить мне боль, пока я — жена патриарха.

— Ты сдалась, — ядовито прошипел он.

— У меня не было другого выбора!

Его глаза потемнели.

— Я хотел спасти тебя. Но ты избегала меня, как чумы.

— Я совершила ошибку. — Она не смогла сдержать дрожь в голосе. — Теперь я просто хочу забыть. Пожалуйста, Кори. А мы не можем просто уйти?

— Ты выбираешь легкий путь, снова и снова совершая одну и ту же ошибку. Ты бросаешь свою семью.

— Агнес бросила их первой. — Ее потрясло то, как раздраженно она говорила. — Ты должен сердиться на Агнес, а не на меня!

Он отстранился, словно на него вылили ушат ледяной воды.

Она невольно подумала о крае каньона и о том, как они впервые всерьез решили пошалить.

«Ты готова сделать это?» — спросил он тогда, и его глаза были такими милыми, такими полными надежды. И она сказала ему «да».

Но теперь ее ответ был другим. Ей было все равно, что она эгоистка. Она не останется в Ред-Крике дожидаться Агнес. Даже ради Кори она не останется и не умрет.

— Наверное, ты не та девушка, за которую я тебя принимал. — Кори вытер глаза рукавом. — Ты можешь взять грузовик. Но я не могу пойти с тобой.

Бет уставилась в окно. Она не могла поверить, что он бросает ее… во второй раз.

— А что ты будешь делать?

Он не колебался.

— Молиться. И ждать.

— Кори, — взмолилась она. — Не надо.

Он слабо улыбнулся и вышел из машины.

Холод пробрал Бет до костей. Очевидно, Кори уже забыл, что обязан ей жизнью. Очевидно, он просто предполагал, что она подчинится его воле, когда это будет иметь значение. Мужчины из Ред-Крика всегда пытались контролировать ее, заставить замолчать. Но Извне она могла построить новую жизнь, иметь все, о чем когда-либо мечтала.

Кроме, конечно, Кори Джеймсона.

Все это было так неожиданно… мысль о том, чтобы жить дальше без него.

— Моя сестра выбралась одна, — сказала она дрожащим голосом. — Каким-то образом она взяла грузовик отца и… выбралась отсюда.

Кори прищурился.

— Ты умеешь водить машину?

Она нервно дернула себя за воротник.

— Агнес это сделала. Насколько это может быть трудно?

Она скользнула на сиденье Кори, и он скептически наблюдал, как она возится с зажиганием, прислонившись локтем к окну. Она вдохнула его запах — запах, который любила даже больше, чем запах ванили, — и внезапно почувствовала себя ужасно напуганной. Ее сестра была землей и звездами, но Бет была сделана из совершенно непрочного материала. И она все еще хотела Кори, чья любовь значила для нее все.

Слезы жгли глаза.

— Я ничего не понимаю. Как ты не вдишь, что оставаться здесь глупо?

Его голубые глаза не отрывались от ее глаз.

— Как ты можешь не понимать, что уходить — мятежно?

Мятежно.

Услышав это ужасное слово, Бет включила передачу, и Кори быстро отступил назад.

— Ты истинный сын своего отца, — выплюнула она.

Его лицо сморщилось, как будто она выстрелила в него.

Она хотела взять слова обратно, но грузовик уже катился вниз по склону, и она схватилась за руль. Она заставила себя сосредоточиться на вождении, проглотив последние сожаления.

Только один раз она взглянула в зеркало заднего вида.

Но Кори уже не было.

Конец, по-своему, был тихий. Зик устал за день, а потом, поздно вечером, провалился в сон, из которого никто не мог его разбудить.

В ту ночь Агнес не стала кричать на Бога и драматически отказываться от своей веры. Моисей мог ругаться, Иов мог трясти кулаками, и даже Иисус мог кричать на смоковницу, но она… она просто должна была принять это, как женщины всегда принимали такие ужасные вещи.

Зик умирал.

И Агнес, оставшись с ним наедине в палатке, должна была наблюдать, как он уходит.

Каждые полчаса Матильда проверяла жизненные показатели Зика, хмурясь все больше и больше, и возилась с капельницей, которая лила воду в его тело. В остальном она оставила Агнес наедине с горем.

Агнес поклялась довести дело до конца. Сидеть у постели Зика с достоинством и грацией. Это было последнее, самое лучшее, что она могла для него сделать.

Было уже около полуночи, шесть часов с тех пор, как он заснул. Мысленно она слышала, как пророк читает: «Да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя и на земле, как на небе».

Она представила, как он помазывает ее брата елеем.

«Кто скажет слово о нашем брате Иезекииле?»

Мысленно она обратилась к плачущим верующим… и особенно к Бет. Даже в воображении ей было трудно смотреть сестре в глаза. «Ты не смогла защитить его? — говорили эти глаза. — Ты бросила меня ради него, и даже не смогла уберечь его?»