Ну а пока она похоронила свой секрет еще глубже, чем холодильник с инсулином. Она сделала вид, будто никогда не встречалась с Матильдой и не лицезрела чуда ее медицины. Делая уколы Иезекиилю, она будет смотреть на иглу лишь частью своего разума, оставляя другую половину чистой и невинной.

Каждый день она будет так преданна вере, что Бог не станет обращать внимания на это нарушение. Может быть, даже решит, что наконец-то пришло время излечить Иезекииля.

«Каким бы чудом это было, — горячо подумала Агнес, поднимаясь по крутому холму, — если бы Господь забрал его болезнь».

На рассвете следующего дня Агнес затащила Иезекииля в ванную и тщательно заперла дверь. Она задрала юбку, чтобы отстегнуть глюкометр от бедра, и поморщилась, когда лента слегка зажала чувствительную кожу.

Иезекииль торжественно протянул ей третий палец левой руки, чтобы она его уколола.

Греховный экран вспыхнул. Его утренний уровень глюкозы — безопасные 5,2 ммоль/л.

Агнес записала цифры в журнал, пока мальчик молча играл с плюшевой овечкой. Затем она набрала в шприц базальный инсулин и твёрдой рукой вонзила иглу ему в плечо.

— Подними большие пальцы вверх, если сегодня чувствуешь себя хорошо, — сказала она. — Опусти большие пальцы, если чувствуешь…

— Плохо, знаю. — Мальчик прикусил губу и надулся. — Но почему, Агнес?

Она нахмурилась.

— Почему ты должен подавать мне сигнал?

Он энергично замотал головой.

— Я имею в виду, почему я болен? Почему Бог злится на меня?

Внутри нее все сжалось.

— Ох, Иезекииль. Я правда не знаю.

Мальчишка решительно вздёрнул подбородок.

— Сегодня я буду усиленно молиться в церкви. Клянусь.

Агнес с нежностью поцеловала его в лоб — ее собственное тело пылало от горя и чувства вины.

— Это наш секрет, — напомнила она ему.

Он кивнул.

— Наш секрет.

Благодаря Чужачке, у них было достаточно инсулина, чтобы пережить еще один месяц.

На кухне, Бет пронзила Агнес настолько злобным взглядом, что тот граничил с порочным. Взглядом, который говорил: «Ты пожалеешь, что хранишь от меня секреты, сестренка».

— Мэри, вперед, чистить зубы! — выкрикнула Агнес, не обращая на Бет внимания. — Сэм, помоги своим сестрам завязать шнурки. Ну же!

Если они не поторопятся, то опоздают в церковь.

Зазвенели колокольчики, хлопнула дверь с сеткой от комаров. Они последовали за отцом по пыльной дороге Ред-Крик, присоединившись к процессии других семей, направлявшихся к обшитой белыми досками церкви. Первого июля воздух плыл от неумолимой жары.

В доме осталась лишь мать Агнес. Она больше не ходила в церковь, да и вообще никуда не ходила. Отец солгал, сказал соседям, что она больна и лежит без сил. Но на самом деле, она потворствовала греху отчаяния, день за днем безучастно глядя в потолок спальни.

Она лишь выходила принять душ, когда все спали.

Однажды Агнес обнаружила свою хрупкую мать стоявшей в коридоре с мокрыми после душа волосами. Лучше бы она никогда не видела, как мать убегает в свою комнату. Это был первый раз, когда Агнес столкнулась с ней за несколько недель.

После этого, Агнес старалась не вылезать из постели, когда слышала звук бегущей воды.

Отец часто вслух задавался вопросом, когда же Пророк одарит его другой, лучшей женой. И на этот раз — настоящей помощницей.

— Какое благословение, что у меня есть Агнес для работы по дому, — произнес он, подходя к церковным матронам. — Честное слово, не знаю, что бы я без нее делал.

По воскресеньям дорога была оживленнее, чем в любой другой день. Агнес любила смотреть на трёхсот верующих в Бога в накрахмаленных воротничках и слышать, как громко кричат дети. А детей было много. Большинство семей Ред-Крик были многодетными. У самого Пророка был двадцать один ребенок и одиннадцать благородных жен.

Отцу повезло меньше. Часто по ночам Агнес и Бет гадали, что же навлекло на него такое несчастье.

— Должно быть, Господь сказал Пророку Роллинзу, что отец не готов взять другую жену, — сказала Агнес. — Возможно, его душа чем-то запятнана?

— В любом случае, я не хочу другую мать.

— Она могла бы помочь с домашней работой, — заметила Агнес.

— А ещё она может оказаться злой, — ответила Бет. — И доставит больше хлопот, чем того стоит.

Эти слова заставили Агнес поежиться, потому что звучали по-бунтарски. Бог решает, дать им другую мать или нет; точно так же, как он решит, заслуживают они выйти замуж или нет. Но Бет всегда имела собственные представления о женской доле.

«Я сделала правильный выбор, сохранив секрет Иезекииля в тайне, — подумала она. — Совершенно правильный».

По дороге Агнес держала Иезекииля за руку, а Иезекииль баюкал свою овечку. Сэм скакал сзади вприпрыжку, стараясь не отставать, и щеки его раскраснелись под палящим солнцем пустыни.

— Будет ли Пророк говорить сегодня о Вознесении? Я хочу услышать об огне и адских муках, и о том, что будет с Чужаками!

Сэм любил слушать про ангелов мести с пылающими мечами.

Улыбка коснулась губ Агнес.

— Пророк будет говорить о том, что поведает ему Господь.

— Но от Вознесения просто дух захватывает! Хотел бы я, чтобы апокалипсис настал прямо сегодня!

Иезекииль потянул Агнес за руку, чтобы она наклонилась, и зашептал ей на ухо:

— Мне не нравится проповедь о Вознесении, — серьёзно прошептал он. — У меня от нее кошмары.

— Только Чужакам нужно бояться Вознесения, — прошептала она в ответ.

— И мятежникам, верно? — Иезекииль встревоженно прищурился. — Разве их не свергнут, как и Чужаков?

Лунный свет на могильных камнях семьи Кинг. Шприц в ее руке. И вопрос Бет: «Агнес, ты решилась на бунт?»

Агнес вошла в церковь, окунувшись в тревожные мысли.

Здание было возведено еще во времена деда Пророка, со скамейками для трехсот жителей Ред Крик. Никаких окон — Пророк говорил, что земной свет был ненужным отвлечением. На проволоке был подвешен огромный крест, медленно крутившийся вокруг своей оси. Бронзовый символ вызывал у девушки чувство тревоги, и всегда выглядел так, будто вот-вот упадет. Агнес успокаивала себя тем, что проволока была крепкой.

Она глянула на Иезекииля, живого благодаря милости дюжины нарушенных законов, и сглотнула.

А вдруг провода недостаточно крепки? Вдруг он действительно вот-вот упадёт?

Дрожащими руками она открыла свою любимую Библию. Книга раскрылась на знакомом месте:

«Я заблудился, как овца потерянная: взыщи раба Твоего, ибо я заповедей Твоих не забыл».

— Аминь, — прошептала Агнес, осеняя себя крестным знаменем.

После проповеди девочки выстроились в очередь в одну пристройку, мальчики — в другую.

Взгляд Агнес задержался на худой спине Иезекииля, когда он проходил за дверь комнаты мальчиков. Агнес, как обычно, набила его карманы домашними батончиками-мюсли на случай, если уровень сахара в крови упадет. Она твердила себе, что с ним все будет в порядке, что Бог позаботится о нем. Но к горлу всё равно подступил ком.

Зайдя в класс для девочек, Агнес достала тетрадь, чтобы переписать название урока, нацарапанное на доске: «Почему совершенное послушание рождает совершенную веру».

Бет дернула Агнес за косичку и передала ей сложенную бумажку.

— Я бы не хотела, чтобы ты передавала записки, — раздраженно пробормотала Агнес.

Но учительница воскресной школы еще не пришла. Остальные девушки болтали, не замолкая, наслаждаясь временем, проведенным вдали от работы по дому.

Записка, написанная витиеватым почерком Бет, была короткой и милой:

«Я тебя прощаю».

Агнес удивленно посмотрела в ее широко раскрытые зеленые глаза. Бет улыбнулась так любезно, что Агнес не смогла сдержать ответной улыбки. У ее сестры было доброе сердце. Конечно, ни один секрет не встанет между ними.