— Детка, — с хрипотцой позвал он, глянув вверх, придерживая член у лица и проводя им по нижней губе.

Джеймс приоткрыл затуманенные голубые глаза, увидел Майкла — со стоном закрыл их обратно.

— Детка, дай выпить, — с ухмылкой попросил Майкл. — В горле пересыхает.

— Сукин ты сын, — безвольно прошептал Джеймс.

— Пожалуйста?.. — добавил Майкл, не переставая ухмыляться.

Джеймс рывком сел, выдернул бутылку шампанского из ведерка. С нее капало. Он повертел головой, потеряв на сиденье бокалы, но Майкл остановил:

— Да зачем. Лей прямо так.

— Куда тебе лить? — напряженным от возбуждения голосом спросил Джеймс. — На голову?

Вместо ответа Майкл поднял лицо и раскрыл рот. Высунул язык, поманил самым кончиком, мол, сюда, куда же еще.

— Господи, какой ты извращенец, — прошептал Джеймс.

Взял бутылку двумя руками — они заметно подрагивали, — наклонил. Шампанское вспенилось на языке, Майкл фыркнул от пузырьков газа, ударивших в нос, облился, но проглотил.

— Извращенец, — уверенно повторил Джеймс и сам присосался к бутылке — на трезвую голову, очевидно, выносить все это он больше не мог.

— Еще, — приказал Майкл, сжимая в кулаке головку его члена.

Джеймс набрал шампанского в рот, наклонился над ним, выпуская сквозь губы. Майкл поймал. Прошептал:

— Умница, детка.

— Не отвлекайся, — севшим голосом потребовал Джеймс.

Майкл нашарил пульт на сиденье, подбавил громкости, чтобы музыка заполнила салон. Опустил голову обратно.

Джеймс прикладывался к шампанскому, бросив строить из себя хорошего мальчика. Длинно стонал, роняя голову на спинку сиденья, смотрел сквозь ресницы — а Майкл смотрел в ответ, сдерживая хищную улыбку. И, прикрывая глаза, надевал рот на его член, уже не нежничая, а откровенно и порнографично отсасывая ему. Брал его целиком, стонал в него, дразня глухой вибрацией в горле. Джеймс отзывался почти в унисон, подхватывая вторым голосом, бессильным и жадным одновременно. Майкл тоже был жадным. Столько лет — лет!.. — он был лишен Джеймса, что теперь отпускать его просто так он не собирался. Он собирался вытрахать из него воспоминания обо всех других, всех, с кем тот был, чтобы даже мелочи в памяти не осталось. Чтобы было так же, как у него в голове — никого, кроме тебя, пусто, голо, никто не значим, нет ни имен, ни лиц.

Джеймс вцепился ему в плечо, царапая ногтями сквозь футболку, дернул бедрами вверх, побуждая поторопиться. Майкл выпустил влажный член изо рта, заставив Джеймса сдавленно зарычать и стиснуть на плече пальцы. Посмотрел на него — раскрасневшегося, с блестящим шальным взглядом, с прямым голым членом, торчащим вверх.

— Не скрывай, что тебе это льстит, — прошептал Майкл, утирая слюну с подбородка. — Скажи, тебе еще ни разу не отсасывала голливудская звезда?..

— Я ненавижу твое блядское самомнение! — яростно прошипел Джеймс.

— Зато любишь мой рот.

Джеймс задержал на нем взгляд, провел по краю лица ладонью, пригладив бровь большим пальцем. Скользнул по волосам — и властно сжал их в кулаке, оттянув голову назад. Приказал:

— Заткнись уже и пусти его в дело.

Майкл усмехнулся, показав зубы. Подхватив Джеймса под колени, дернул на себя, заставив съехать с сиденья, содрал с него джинсы на бедра и облапил плоскую задницу, снова захватывая член ртом. Джеймс стиснул ягодицы, подаваясь вверх, Майкл брал его целиком, упираясь лбом во вздрагивающий живот, пропускал до самого горла. Он скользнул пальцами по мокрой от слюны промежности, надавил на сжатые мыщцы у входа — и Джеймса подбросило у него в руках, он зашипел, кончая, и Майкл прошелся по всему стволу плотными губами, выжимая из него все без остатка, собирая на язык солоновато-мускусную сперму, без всяких сомнений возвращая Джеймса — себе.

— Господи, ты просто сумасшедший, — пробормотал Джеймс, глубоко вздыхая. — Ты ебнутый, Майкл, я всегда это знал. Ты просто чудовищен.

— Не льсти мне так, все равно не поверю, — отозвался тот, выпустив Джеймса из рук и помогая ему натянуть джинсы обратно — тот не справлялся, пальцы после оргазма ослабли. Тот кое-как застегнулся, провел рукой по волосам и по лицу.

— Мне надо выпить, — уверенно сказал он. — Шампанское кончилось?..

Майкл утер мокрый рот и с видом фокусника извлек из бара новую бутылку.

— Нам долго ехать, — со значением сказал он. — Только не надирайся в сопли, у меня на тебя большие планы.

Когда Джеймс, пьяный и кокетливый, вынырнул из лимузина и огляделся, куда они прибыли — он замер на мгновение, задрав голову. Потом обернулся на Майкла, который задержался, чтобы застегнуть ширинку.

— Лас-Вегас? — спросил Джеймс и вновь посмотрел на громаду казино, переливающуюся огнями и лампочками. — Господи, что мы здесь делаем?..

Майкл сунул руку во внутренний карман пиджака, не глядя отлистнул купюру из плотной пачки, чтобы отдать шоферу, и приобнял Джеймса за талию.

— А что здесь обычно делают люди?.. Развлекаются!

Джеймс попытался отстраниться, приняв серьезный вид, но Майкл не отпустил.

— Все нормально, — он прижал Джеймса плотнее. — Тут всем плевать.

Он увлек его к огромным дверям из затененного стекла, которые распахнул швейцар, и они оказались в мире огней, голосов, музыки, звона монет в автоматах, стрекота фишек, треска колод и жужжания шариков на рулетке. Огромные люстры сияли под потолком, полы устилал ковер, пестрая толпа заполняла залы. Поменяв деньги на фишки, Майкл небрежно рассовал их по карманам.

— А если тебя увидят?.. — поинтересовался Джеймс.

— Кто? — спросил тот, хватая его за руку и подтягивая к себе, чтобы приобнять. — Гости, которые здесь с любовницами и проститутками? Не смеши. Что было в Лас-Вегасе — остается в Лас-Вегасе. Тут безопаснее, чем в гей-клубе — никому нет дела, с кем ты тут и что ты тут делаешь. Пойдем.

Джеймс явно был слишком нетрезв, чтобы спорить, и слишком заведен поездкой, чтобы не поддаться искушению. Он попытался задержаться у автоматов, но Майкл сказал, что это детские развлечения — и утащил его к карточным столам, где они сразу же просадили несколько тысяч. Они переходили от одного к другому, подсаживаясь на свободные места, не ввязываясь в серьезную игру, а просто развлекаясь и валяя дурака. С каждым выигрышем и проигрышем Джеймс пьянел все сильнее, глаза у него блестели азартом. В нем начала проскальзывать такая манерность и такое разнузданное, счастливое блядство, что у Майкла кружилась голова и туман вставал перед глазами. Джеймс игриво смеялся, прижимаясь к Майклу, кусал губы, кричал, вскидывая руки, лез обниматься. В нем не осталось ни капли сдержанности, ни грамма стеснения.

— Тебе уже двадцать девять, да? — спрашивал Майкл, притормаживая у рулетки, и кивал крупье, высыпая из руки горстку фишек: — Двадцать девять, на черное.

Они проигрывали, они выигрывали, Джеймс заливисто хохотал, откидывая голову, когда Майкл украдкой целовал его в шею и отбирал бокал с шампанским, чтобы тот не накачался до полной отключки. Майкл выставлял фишки стопками, не глядя на стоимость, они то прибавлялись, то убавлялись, часть пришлось переложить по карманам Джеймса, и тот тоже ставил, целуя Майкла «на счастье» — и орал, будто выиграл миллион в лотерею, когда крупье придвигал к нему выигрыш. Здесь не было времени, ни часов ни окон, здесь не было мира за пределами этих стен, и когда им надоедало в одном месте — они шли в другое, и Джеймс все-таки прилип к автоматам, потому что Майкл, я хочу, пусти, дай мне!.. Он был пьян от азарта и блеска, и в лифте, который уносил их наверх, в люксовый номер, они целовались, как голодные звери, кусаясь, оставляя друг на друге отметины по всей шее.

Джеймс упал на кровать спиной, раскинул руки на золотистом покрывале, засмеялся, бессмысленно глядя в потолок. Майкл подошел, закрыв дверь, поймал его за ногу, стащил с нее обувь.

— Ты приносишь удачу, — сказал он, демонстрируя Джеймсу толстую пачку сотенных купюр, которая заметно прибавила в объеме. — Не хочешь меня отблагодарить?..