Шеймус лежал смирно, иногда неестественно медленно прикрывая глаза и облизывая губы розовым от крови языком. Дышал он с заметным свистом, морщил брови от боли. Майкл постарался унять панику, наклонился к нему, осторожно тронул за плечо. Поводов для оптимизма было мало, но он надеялся, что они все же были. И чем быстрее они доставят Шеймуса в руки врачей, тем лучше все кончится. Майкл старался не думать о том, что кончиться все может — хуже некуда. Разрушенной карьерой. Инвалидной коляской.

Они вырулили на взлетную полосу. Шеймус заторможенно перевел взгляд на Майкла, посмотрел на него, будто не вполне узнавал.

— Эй, — шепотом сказал Майкл. — Давай, не теряйся. Будь со мной. Все будет нормально.

Шеймус издал короткий звук, не разжимая губ — то ли показывал, что слушает, то ли пытался что-то сказать, но не мог.

— Скоро будем на месте, — сказал Майкл, когда мотор заревел, набирая обороты, и самолетик мягко рванулся вперед. — Полчаса всего. Ты даже не заметишь. Держись давай, — он взял его за руку, крепко сжал. В ответ почувствовал только вяло вздрогнувшие пальцы — Шеймус то ли уже не понимал, что происходит, то ли не имел сил ответить.

Пол наклонился, Майкл почувствовал характерную невесомость в груди.

— Вот, — сказал он. — Уже в воздухе. Марго позвонит твоей семье. Просто держись, ладно? Не отключайся.

Он никогда ничего не боялся, в очередной раз оказываясь в машине скорой. Будто знал, что на нем — заживет. Как на собаке. Затянется, зарубцуется, срастется. Даже когда видел, как волнуются за него родители — сам недоумевал в глубине души: чего волноваться-то? Живой же. И сам их успокаивал. Обойдется, мол. Ему даже весело было. Вечно заигрывал с медсестрами, подмигивал им, улыбался. Потом пересказывал в красках Брану и Томми: и я такой лечу, а потом — хрясь!.. Те смеялись.

Сейчас Майклу было совсем не смешно. Он держал Шеймуса за руку, что-то говорил ему, поглядывал вперед, в кабину пилота. Джеймс вел самолет ровно, винты звонко гудели, рассекая воздух. Не соврал, значит, тогда, что летает? Жаль, не решился похвастаться. А может, обиделся, что Майкл не поверил?..

Майкл пытался цепляться за старую память, перекладывал ее, как пасьянс, который никак не сходился. А если бы я вот так, а если бы я эдак, что тогда было бы? А если бы Джеймс взял его с собой полетать — изменилось бы что-то, раздвинулись бы у него горизонты?..

— Шеймус! Шеймус, смотри на меня! — позвал он, когда тот закрыл глаза. Самолетик качнуло, голова безвольно мотнулась из стороны в сторону. — Шеймус!..

Тот открыл глаза, бессмысленным взглядом уставился вверх. Кашлянул, сморщился, застонал. Сглотнул. Он дышал тяжело и медленно, на губах начала пузыриться кровь. Майкл был хреново подкован в медицине, но ему хватало ума понять, что это было очень плохим знаком: в лучшем случае — травма легкого, в худшем — внутреннее кровотечение. Ему было бы легче, будь он сам сейчас на носилках. Можно было бы не винить себя. Спрятал все за простую, понятную боль — и порядок.

Он бы хотел, наверное, быть на его месте. Перестать обо всем думать, загнать чувства поглубже, лежать, пялиться в потолок, осмысляя непоправимость случившегося. Почему-то мысль о непоправимости применительно к Шеймусу разрывала его изнутри.

— Быстрее никак нельзя? — крикнул он Джеймсу.

— Быстрее она не умеет! — отозвался тот.

— Долго еще?

— Сейчас будем снижаться!

— Слышал? — Майкл качнулся еще ближе к Шеймусу. — Сейчас будем снижаться. Потерпи. Только дотерпи, ладно?

— Ла…дно, — еле слышно выдохнул тот. Майкл еще крепче сжал его руку.

— Вот. Хорошо. Держись, уже скоро.

Посадка была такой мягкой, что Майкл ее не заметил. Когда шум моторов начал слабеть, он вскинул голову, первым делом подумав, что что-то случилось — и обнаружил, что они катятся по земле. Они были на месте.

Команда скорой помощи встретила их прямо на взлетной полосе. Шеймуса переложили на каталку, им тут же занялось несколько человек. Он был уже без сознания. Майкл старался унять панику, глядя, как ему вводят в вену катетер, подключают к капельнице, фиксируют шею, как реаниматологи обмениваются короткими фразами, загружая его в машину. Чувство, что он видит его в последний раз, было невыносимым.

— Ты с нами? — он обернулся к Джеймсу, просто чтобы перестать смотреть в ту сторону.

— Нет, не сейчас, — отозвался тот, засовывая руки в карманы. — Я приеду позже, у меня здесь будет пара формальностей.

Он кивнул на здание аэропорта. Майкл угукнул. Наверное, поставить здесь частный самолет было чуть сложнее, чем припарковать машину.

— Марго, — окликнул он, — поможешь ему с формальностями?

— Для этого я здесь, — отозвалась та, уже набирая чей-то номер.

В маленьком зале для посетителей было не протолкнуться. В госпиталь доставляли эвакуированных с лайнера — напуганных, мокрых, окунувшихся в ледяную мартовскую воду. Врачей на всех не хватало. Плакали перепуганные дети, кто-то куда-то звонил, кто-то требовал, чтобы к нему немедленно подошли, в этом хаосе между напуганными и легко ранеными сновали медсестры. Обстановка была хуже некуда, общее паническое безумие передавалось от человека к человеку. Майкл подпирал спиной стену, стараясь никому не мешать. Ждал новостей. Иногда нервно совался в телефон, по десятому разу проглядывая ленту и тут же забывая, что только что смотрел.

Звонок от Марго заставил его занервничать еще больше.

— Майкл, ты еще там? На месте? — спросила она. — У нас тут проблема.

— Какая проблема? — спросил Майкл, чувствуя мутный холодок в животе. Как будто ему сегодня мало было проблем. День шел кувырком с самого начала, с той самой минуты, как Майкл открыл глаза. Какая еще могла быть проблема? Джеймса арестовали за неправильную парковку Цессны?..

— Со страховкой Шеймуса.

— Что с ней не так?

— Понимаешь, — напряженно сказала Марго. — Фактически ее нет. Он не каскадер, по документам он работает у Кеннер конюхом.

— И что? — спросил Майкл.

— Страховая отказывается брать на себя его лечение. Ему не дадут умереть, конечно, но в остальном он сам по себе.

— В смысле — сам по себе? — переспросил Майкл. — Это же травма на съемках! Это был рабочий процесс! Как это вообще получилось? Убеди их, ты же умеешь!

— Майкл, я не знаю, как это вышло, мы будем разбираться, — сказала Марго. — Но получается, что он не имел права дублировать тебя. Он должен был ухаживать за лошадьми. Я не знаю сейчас, кто облажался — мы или Кеннер. Кто пустил его на площадку, если по документам он нанят конюхом.

— Господи, — Майкл вытер холодный лоб.

— Мне очень жаль, — с сожалением сказала Марго.

— Стой-стой, не клади трубку, — велел Майкл. Вскинув голову, краем глаза заметил в другом конце зала Джеймса. Тот оглядывался, явно прикидывая, как будет пробираться через взбудораженную толпу. В руках у него был стаканчик с кофе. Майкл опустил глаза, сосредоточился на разговоре. — Ладно, у него нет страховки, но студия же может все оплатить?

— «Нью Ривер Фронтир» не будет в этом участвовать, — уверенно сказала Марго. — А остальные не могут. Контракт Шеймуса подписан с «Нью Ривер».

— Только не говори мне, что ничего нельзя сделать, — потребовал Майкл. — Если это студия облажалась с его контрактом, то она и должна отвечать.

— Он может подать на них в суд, — согласилась Марго. — Но ты сам понимаешь, чем все это кончится. Он будет судиться лет двадцать и в итоге заплатит штраф в пятьдесят тысяч за то, что кто-то не в том месте поставил галочку. Мне жаль, Майкл. Я попробую что-нибудь сделать, но…

— Хорошо, — сказал он. — Спасибо.

Он опустил телефон. Закрыл глаза, прислонился затылком к стене. Еще одна разрушенная жизнь, еще один человек, которого пережевало и выплюнуло. Он не мог с этим смириться. Беспомощность грызла его изнутри, как зародыш Чужого, прокладывая путь через внутренности. Он должен был что-то сделать. Подключить Зака, найти адвокатов, позвонить в страховую компанию, прийти туда, в конце концов, и пусть ему в лицо скажут, что им плевать на человеческую жизнь.