Только Эмма, закаленная годами работы в начальной школе, была бастионом, который не брали ни капризы, ни истерики, ни обиды. Она всегда оставалась спокойной, строгой и ласковой. Она любила дочь без трепетного обожания старших мужчин, и при ней Фредди старалась не выкидывать никаких фортелей.

Вприпрыжку вбежав на кухню, Фредди схватила чайник и сунула его в раковину под струю воды.

— Напомни, где лежит чай, — сказал Майкл, притормозив на пороге.

— Ты ничего не помнишь? — Фредди возмущенно обернулась к нему. — Тебе нужно чаще приезжать!

Майкл шутливо хлопнул ее по заднице и открыл ближайший верхний шкафчик. Там оказалась полка со специями.

— Не попал!.. — торжествующе заявила Фредди, и, подтянувшись на руках, запрыгнула на столешницу возле мойки. Майкл щелкнул ее по носу и открыл шкафчик над ее головой. Там стояла банка с печеньем, пакет муки, баночки с эссенциями, тертые орехи, колотый шоколад и разноцветные добавки для теста.

— В прошлый раз чай был здесь, — сказал Майкл. — Я помню.

Фредди болтала ногами и мотала головой.

— Не найдешь, не найдешь!

— Ладно, — Майкл подхватил ее на руки и подсадил себе на плечо. — Показывай.

— Там! — Фредди ткнула пальцем в самый дальний шкафчик возле двойных дверей, ведущих в сад.

Майкл пересек кухню. Фредди распахнула дверцы, едва не врезав ему острыми уголками по голове, и схватила широкую стеклянную банку с плотно притертой крышкой.

— А ты не хочешь спросить меня, какой чай я буду? — поинтересовался Майкл.

— Самый вкусный! — отрезала Фредди. — Неси назад!

Майкл спустил ее на ноги, снял с держателей три разноцветные чашки. Одну для себя — белую снаружи, синюю внутри, с каемкой из голубых волн, в которых плескался веселый кит. Вторую для Фредди — огромную, на полпинты, с футбольным мячом. Третью — для матери, широкую и низкую, с принтом Кинкейда.

Эмма вошла через стеклянные двери, оставив на улице резиновые сапоги. Земля в саду была мокрой от стаявшего снега, на плитках дорожки остались влажные следы. Эмма сняла перчатки, положила их на край раковины. Майкл обнял ее, чуть наклонившись. Она взяла его за голову, поцеловала холодными губами в щеку.

— Ты надолго?..

— На неделю! — воскликнула Фредди, выбросив руки вверх и растопырив пальцы. Майкл перехватил ее за одно запястье, загнул на руке три пальца:

— Вот так будет — на неделю.

— На неделю! — упрямо повторила Фредди, растопыривая пальцы обратно.

Майкл молча закатил глаза, за что получил от сестры тычок кулаком.

— Фредди, — мягко сказала Эмма, пристально посмотрев на нее. — Накрой на стол, пожалуйста.

— Можно я нарежу кекс?.. — та умоляюще подняла брови. — Я осторожно, не как в прошлый раз!..

— Что было в прошлый раз?.. — Майкл почувствовал, как против воли у него что-то похолодело внутри. — Ты поранилась?..

— Я сломала доску, — виновато сказала Фредди.

Майкл фыркнул от смеха и от неожиданности.

— Как? Руками?..

— Она раздобыла где-то у отца ручное сверло, — пояснила Эмма, привлекая Фредди к себе. Та обхватила ее за пояс и прижалась к ней головой. — И наделала в доске дырок.

— Я хотела проверить, — пробубнила Фредди. — Можно будет порвать ее пополам, как туалетную бумагу, если сделать по ней перфорацию?..

— И как, проверила?.. — спросил Майкл, с трудом сдерживая смех. Ему даже пришлось прикрыть рот кулаком, чтобы не выдать своего умиления.

— Я же говорю — она сломалась, — пробурчала Фредди. Майкл, не выдержав, запустил пятерню ей в волосы и потрепал по ним, разлохматив небрежно заплетенную косу.

— Ну, ты балбеска, — нежно сказал он.

— Сам дурак, — ворчливо отозвалась та, улыбаясь.

— Майкл, — позвала Эмма. — Не подначивай ее.

— Хорошо, хорошо, — он поднял руки и огляделся. — Я помогу накрыть на стол, ладно?.. И посмотрю, чтобы она ничего больше не просверлила.

Фредди попыталась пнуть его, но не дотянулась.

— Я только переоденусь, — сказала Эмма и отстранила от себя дочь. Обняла Майкла еще раз, погладила по затылку.

— На неделю — это очень хорошо, — сказала она. — Я позвоню отцу, скажу, что ты уже здесь. Ты голодный?

— В самолете поел, — отмахнулся тот. — Выпью чаю и лягу спать. Встану к ужину.

— Зачем так рано? — с любопытством спросила Фредди.

— Затем, что я живу в другом часовом поясе, и мне нужно привыкнуть в местному времени. — сказал Майкл. — У меня дома сейчас восемь утра.

— У тебя здесь дом! — оскорбленно заявила Фредди. — У тебя дома сейчас четыре часа дня!

Майкл улыбнулся и не стал спорить.

Они накрыли на стол в маленькой старомодной комнате, которая громко называлась столовой, хотя там помещался только лакированный стол на восемь человек и комплект стульев с пасторальной обивкой в голубую звездочку. Всю жизнь проведя в крошечных тесных домах, родители Майкла наконец были счастливы ощущать себя обеспеченным средним классом, а не ломовыми лошадьми. Их дом был простым, консервативным, но очень уютным. Никакого современного искусства, никаких претенциозных скульптур и хай-тека. Вместо них — настольные лампы с тканевыми абажурами, акварели в тонких золотистых рамках, ковры, гобеленовые диванные подушки, занавески на окнах, живые цветы. Покой и очаровательная повседневность.

— Отец скоро приедет, — сказала Эмма, заходя в столовую в домашнем платье. Она сняла рабочий комбинезон и заколола волосы на затылке. — Фредди тут нам разболтала, что ты скоро женишься?..

Майкл с упреком посмотрел на сестру.

— А что, об этом все говорят!.. — заявила та, болтая ногами.

— Так это правда?.. — спросила Эмма, стараясь не показывать, что расстроена. — Я думала, ты нам скажешь.

— Это пока ничего не значит, — уклончиво сказал Майкл.

— Ты же сделал ей предложение — как это может ничего не значить?..

— Еще ничего не решено, — Майкл упрямо покачал головой. — Все не так, как кажется со стороны, мам. Мы встречаемся, и это пока все.

— А я видела ролик, где ты рассказывал, как ты в нее влюбился! — обвинительным тоном сказала Фредди. — Было такое? Скажи, что было!..

— Было, — сознался Майкл, разламывая на тарелке кусок кекса с изюмом. — Но для свадьбы этого мало. У нас не совпадают графики работы. Я до начала лета буду в Ирландии, а она — в Америке. Потом у нас новый проект — нам просто некогда, понимаешь? Свадьба — это серьезное событие, нельзя делать все на бегу. А еще она хочет свадебное путешествие, — выкрутился он. — Но никто же не будет нас ждать, пока мы напутешествуемся. Поэтому мы никуда не торопимся. Как только будет решено что-то определенное — вы узнаете первыми, — пообещал он.

Эмма кивнула, успокоенная таким объяснением. Они с Кристофером были в курсе его жизни лишь в тех деталях, что он рассказывал, созваниваясь с ними по Скайпу. Разве что иногда Фредди приносила на хвосте свежие сплетни: она была завсегдатаем нескольких самых крупных пабликов, посвященных Майклу, и упоенно собачилась там с каждым, кто осмеливался оставить критический комментарий о его работе или внешнем виде. Она была так активна, что Кармен, его пресс-атташе, едва не предложила Фредди сотрудничество. Майклу пришлось признаться, что «~*FireStorm*~» — это его сестра, ей девять лет, и ни о каком сотрудничестве даже речи идти не может.

— Я не читаю молодежные журналы, а в «Садоводстве» интервью с тобой не печатают, — сказала Эмма, подливая всем чай. — Хотя отец недавно похвастался — был целый разворот в «Топ Гир».

— Точно, помню, — Майкл заулыбался при воспоминании. — В октябре нас с Браном позвали сделать тест-драйв новому Астон Мартину. Ну, позвали меня, но он бы не простил, если бы я не выбил ему место. В материал он не попал, но счастлив был… — Майкл поймал молчаливую предупредительную улыбку матери и на лету поправился: — как енот в мусорном баке.

Фредди расхохоталась так, что начала икать.

Кристофер вернулся, когда Майкл после бессонной ночи и длинного перелета уже чувствовал себя осоловевшим. Они обнялись, а когда разжали руки, Кристофер сразу кивнул Майклу на лестницу: