— Слушай, — позвал Майкл. — Не принимай это близко к сердцу. Он просто псих.

— Никто никогда не скажет, что я бросаю своих клиентов, — жестко ответил Зак. — Ты стал пешкой в игре между «Нью Ривер» и «Сильвер Бэй». Но из любой пешки можно сделать ферзя.

— Слушай, — сказал Майкл. — Это все ерунда. У меня дом, мне Бобби кормить надо. Я просто буду работать дальше, а Ларри однажды успокоится.

— Когда он успокоится, я еще не буду спокоен!.. — заявил Зак и бросил трубку.

Война между студиями разгоралась быстро. Разгромных и уничижительных рецензий критиков, которые сталкивались с хвалебными отзывами блогеров, было столько, что о мальчике и ките начали говорить все. Тем временем Виктория раздувала скандал вокруг Майкла и их разорванной помолвки, выставляла себя жертвой, а его — неадекватным чудовищем. За Майкла вступались его знакомые, приятели, его прошлые партнерши по съемкам, говоря, что Майкл в жизни и на площадке — самый очаровательный, харизматичный и незлой парень в мире, а его собака так вообще образец доброты и источник умиления.

Все это крутилось, как водоворот грязной воды. Майкл отстраненно смотрел на это, ждал, пока уляжется. Подписал контракт с «Сильвер Бэй» — несмотря ни на что, жизнь продолжалась.

В этом году он не участвовал в гонке за «Оскаром» — и только смотрел со стороны, как другие выбивались из сил. Ларри вел кампанию еще агрессивнее, чем в прошлом году. А у Майкла были перспективы поинтереснее, чем мотаться по стране и льстить киноакадемикам. «Сильвер Бэй» дали ему новый проект, непохожий ни на что, в чем он участвовал раньше.

Это была авантюрная комедия с легким налетом гротеска, где Майкл играл эксцентричного и обаятельного мошенника. История состояла из нескольких новелл, сюжетные линии пяти главных героев сходились и расходились, сплетались, как связанные платки в руках фокусника. Майкл перечитал сценарий трижды, посмеиваясь про себя, потом взялся за тетрадь. Сидя за барной стойкой, тезисно выписал сюжетную линию своего героя, чтобы самому ориентироваться в происходящем. Понаставил вопросительных знаков там, где события казались слишком запутанными. Перечитал сценарий в поисках ответов, выписал все, что понял.

Он привык записывать мысли, пока работал над своим фильмом, и сейчас это было приятно и увлекательно — выражать их на бумаге. Он никогда раньше не понимал тех, кто ведет дневник или просто делает заметки — зато теперь сам удивлялся, как это упрощает жизнь — когда тебе не обязательно держать все свои мысли в голове.

Роль была замечательной, но совершенно для него не типичной. Он никогда не играл в комедиях. Но ему казалось — у него получится. Он ведь умел заставлять людей смеяться, так?..

Подперев голову двумя руками, он смотрел на свою первую сцену, мысленно представляя, как она будет происходить, что ему делать в ней. Перебрал листы с концептами персонажей. Ему досталась яркая, выигрышная роль. Его герой носил шляпу со счастливым перышком, эффектные костюмы — белый, васильковый, свинцово-серый. Майкл улыбался, воображая себе, с каким удовольствием будет работать над фильмом. Как сам будет хохотать, если все получится — он обязательно, обязательно посмотрит премьеру.

Бобби, лежавший у него под ногами, поднял голову и шевельнул косматыми ушами. Потом раздался мелодичный звонок в дверь. Майкл поднял голову, неохотно посмотрел в сторону холла. В последнее время его часто навещали гости — то журналисты, то просто знакомые, то Зак заскакивал лично — узнать, как дела, подбодрить. То курьеры наведывались с подарками, которые он покупал друзьям и семье — Рождество было уже совсем близко, а он знал, как летит время. Отрываться от работы не хотелось ужасно, но он пересилил себя, сполз с высокого табурета, пошел открывать.

За дверью, загоревший и голубоглазый, стоял Джеймс. С рыжеватой бородкой, выбритыми висками, длинноволосый. Стоял и улыбался, глядя на Майкла. Похудевший, окрепший. С потрепанным чемоданом у ног.

— Привет, — сказал он.

Майкл моргнул — но Джеймс не исчез.

— А тебя не застать, — сказал Джеймс. — Я третий раз приезжаю.

Майкл дотянулся до него, взял рукой за плечо. Пощупал, качнул — настоящий, живой, плотный. В распахнутой рубашке, накинутой на футболку, походных штанах с десятком карманов, в синих кедах с белыми шнурками. С браслетами на руках.

— Привет, — ошеломленно сказал Майкл.

Бобби сунулся в дверь, радостно взвизгнул, замолотил хвостом, едва не подпрыгивая. Джеймс опустил руку ему на голову, потрепал по косматой шерсти. Присел, чтобы обнять. Бобби обхватил его передними лапами, пристроил башку на плечо, поскуливая от счастья и виляя всем задом.

— Ты ко мне?.. — спросил Майкл, не зная, что еще на это сказать.

— Вроде да, — сказал Джеймс, задрав голову и улыбаясь ему.

— Ну, тогда проходи.

Майкл посторонился. Джеймс, похлопав Бобби по шее, спихнул его лапы с плеч и встал. Вкатил чемодан внутрь, поставил его у двери, сложив ручку. Огляделся, будто попал сюда в первый раз.

— Что-нибудь выпьешь?.. — растерянно спросил Майкл.

— Что-нибудь, — согласился Джеймс и кивнул для верности.

Майкл цеплялся за банальные фразы, не зная, что тут можно сказать, опасаясь спрашивать, что вообще происходит. В глубине души — и не желая знать. Ему казалось, это просто какой-то сон. Он задремал над сценарием, замечтался — и ему вдруг привиделось, что Джеймс приехал. Сейчас он проснется и обнаружит, что дом пуст.

— Ты надолго?.. — спросил Майкл. Раз в голову лезли только банальности, он решил перебрать их все, пока не закончатся.

— Не знаю, — сказал Джеймс.

Он постоял немного, вороша Бобби по спине, затем двинулся за Майклом — как привязанный. Это почему-то пугало.

Майкл дошел до стойки, заметил раскрытый сценарий и разноцветные текстовыделители. Удивился, что это такое — потом вспомнил, это же новый проект. Он сдвинул их в сторону. Посмотрел на Джеймса, опасаясь, что тот сейчас на глазах растворится в воздухе. Но Джеймс сел за стойку, положил на нее локти и побарабанил по ней пальцами.

— Как ты? Как дела? — заторможенно спросил Майкл.

— Хорошо, — сказал Джеймс.

Майкл кивнул, бездумно достал из холодильника бутылку холодной минералки, налил в два стакана и с удивлением посмотрел на них. Он плохо понимал, что делает. Наверное, надо было бы это с чем-то смешать. Или что-то добавить. Он пялился на прозрачную воду, исходящую пузырьками, и понимал, что в ней чего-то отчетливо не хватает. Может, бросить туда лимон?.. Лайм?.. Добавить лед, виски, колу?.. Он попытался вспомнить хоть один рецепт лимонада или коктейля, но в голове крутилось всего две идеи: добавить мартини или коньяк. Почему коньяк?.. Почему мартини?.. К мартини нужны оливки — он не помнил, есть ли они у него.

Ему отшибло всю память разом, будто зарядили бейсбольной битой в голову, он с трудом вспоминал элементарные вещи. В ушах гудело, пальцы тряслись. Оливки. Где у него оливки? Он повернулся, растерянно оглядел бар, заставленный разноцветными бутылками. Сердце колотилось, как ненормальное, по рукам бежал холод.

— У тебя нет аллергии? — спросил он.

— На что?.. — растерянно спросил Джеймс.

— Ни на что, — сказал Майкл. Потом поправился: — На что-нибудь.

Потом осознал, что не добавил в конце вопросительную интонацию — и пару секунд соображал, как вербально передать пропущенный знак вопроса или хотя бы смайлик. Потом догадался:

— Мм?..

— Нет, — сказал Джеймс. — Ни на что.

— Хорошо, — выдохнул Майкл, схватил две бутылки, какие попались под руки. Повернулся к Джеймсу, споткнулся об него взглядом и опять забыл, что он делает. Непонимающе посмотрел на бутылки, развернул их к себе этикетками. Земляничный сироп. И Брю Кюрасао. Земляничный сироп сочетался с Блю Кюрасао?.. Нет?.. Да?..

Майкл поставил обе на столешницу рядом со стаканами, отчетливо не понимая, что с ними делать дальше и как их мешать друг с другом.

— Есть пиво, — беспомощно сказал он.