Этого Майкл не знал. Хотя, наверное, должен был. Ему показалось неприятным лишнее напоминание, что Винсент знал о Джеймсе такие детали (и наверняка еще сотню других), которых Майкл не знал.

— Будешь вино? — тоном радушного хозяина спросил Винсент. — Я открыл недавно.

— Ваше семейное хобби? С удовольствием, — таким же вежливым тоном сказал Майкл.

Винсент ушел в комнаты, Майкл последовал за ним. Квартира заметно изменилась. В прошлый раз она была такой живой, светлой. А теперь, хотя день был погожий, она казалась слишком большой для одного человека. Гулкой. В одной из комнат на диване были стопками разложены вещи, на полу стояла открытая коробка, лежал ролик с клейкой упаковочной лентой и почтовые квитанции. На столике стоял бокал рядом с едва начатой бутылкой. Винсент принес еще один, предложил Майклу.

— Он едет в горы, там холодно, — сказал Винсент, будто Майкл требовал объяснений, что здесь происходит. — Попросил прислать что-то теплое.

У него был едва мутный голос. Майкл подумал, что эта открытая бутылка сегодня была не первой.

— Вы общаетесь? У него все хорошо? — спросил Майкл.

— Я ведь говорил — в моем мире даже бывшие супруги сохраняют добрые отношения, — с достоинством сказал Винсент. — Мы были друзьями еще до того, как он пришел ко мне. И мы ими останемся. Конечно, мы общаемся.

— Мне он не отвечает, — с досадой сказал Майкл. — Горы, значит, да?..

— Он сейчас путешествует по Азии, — сказал Винсент. Заметил бокал в руке Майкла, сообразил: — Тебе же нельзя, ты был в рехабе…

— Спокойно, — Майкл отвел руку, когда Винсент потянулся отнять вино. — Я большой мальчик, не волнуйся.

Винсент посмотрел на него с явным сомнением, но ничего не сказал. Сел среди разложенных вещей Джеймса, положил себе на колени лист хрусткой упаковочной бумаги. Начал заворачивать какой-то джемпер с полосками у треугольного ворота.

— Я подготовил договор, который ты просил, — сказал он, разглаживая тонкую шерстяную ткань, чтобы не осталось складок. — Возьми на письменном столе, прочитай, пожалуйста. Если тебя все устроит, нужна только твоя подпись.

Майкл огляделся, заметил папку. Устроившись с ней в кресле, начал вчитываться в заковыристые строчки. Суть была простой: издательство Винсента, со всеми необходимыми оговорками, позволяло ему использовать в будущем фильме стихотворение Джеймса. Майкл читал, поглядывая, как Винсент аккуратно складывает в коробку свитера и фланелевые рубашки.

— Так куда он собрался?.. — спросил он, отвлекаясь от нудного чтения. — На Эверест?

— Я точно не знаю, — отозвался Винсент. — Думаю, он сам еще не решил. Может быть, в Китай.

Он тяжело вздохнул, закрыл коробку и взял скотч. Прижал картонки пальцами, примерился, чтобы заклеить, но одной рукой держать, а второй запечатывать, было неловко.

— Давай помогу.

— Майкл, не беспокойся, — с легким раздражением сказал Винсент. — Я могу справиться с этим без твоей помощи.

Кажется, его так и подмывало добавить «ты уже достаточно напомогал», но он только сердито сжал губы. Майкл недовольно смотрел, как тот заклеивает, с досадой вздыхает и отклеивает криво положенный скотч.

— Давай помогу, — настойчиво повторил Майкл и встал, отложив бумаги.

— Майкл, — упрямо сказал Винсент. — Не надо. Сядь, пожалуйста, и читай. Я не понимаю, зачем ты вообще приехал, мы могли бы решить все это по почте.

— Может, я хотел тебя проведать? — раздраженно сказал Майкл. — Узнать, как ты держишься?

— Все в порядке, — резко сказал Винсент. — У меня все хорошо, спасибо, что ты спросил. Я очень ценю твою заботу. Если ты закончил с выражением сочувствия — пожалуйста, поставь подпись на всех копиях, у меня еще очень много дел. Мне еще нужно…

Он оборвал себя, провел рукой по лбу, будто пытаясь успокоить себя.

— Мне еще нужно вызвать курьера, отправить все это, — с досадой сказал он. — Моя жизнь не останавливается, мой бизнес не останавливается, прости, если это покажется тебе невежливым.

— Да ладно, — бросил Майкл. — Ты же само очарование.

— Твой сарказм неуместен.

— А тебе нужно, чтобы все всегда было уместно? — язвительно спросил Майкл.

— Мне нужно, чтобы в моей жизни было как можно меньше хаоса.

— Да? Так это ты для уменьшения хаоса потащил меня к вам в постель?

Винсент вскинул на него взгляд, будто хотел проткнуть им.

— Не тебе меня упрекать, что я попытался решить эту идиотскую ситуацию! Вы оба не могли разобраться — мне пришлось! — сказал он. — Один разрывался, не зная, чего хочет — второй был не лучше! Я дал ему все! Все, что мог! Ему было мало, ему нужен был ты! Луна с неба! Всего, что я делал, ему было недостаточно!

— Я приехал тогда поговорить с ним, а не лезть в ваши отношения! Я хотел извиниться, что наговорил ему —

— Мог бы извиниться по телефону! — перебил Винсент.

— Он мне не отвечал!

Винсент покачал головой, бегая глазами по комнате и явно мысленно высказывая Майклу что-то весьма нецензурное.

— Вы заварили все это, — наконец сказал он. — И ты, и он. А расхлебывать приходится мне. Собирать ему вещи, беспокоиться за него, места себе не находить. Это приходится делать мне, — подытожил он и поджал губы.

— Это была твоя идея, — напомнил Майкл. — Это ты распинался, что мы оба ему нужны. Это ты все довел до того, что мы его изнасиловали.

— Не смей меня обвинять! — взорвался Винсент. — Я пытался найти решение — для всех, для вас! Чтобы вы оба уже успокоились! Если он не хотел — он мог сказать об этом! Ясно и четко!

— А он говорил, — жестко напомнил Майкл. — Ясно и четко. Он говорил — «нет». А ты давил на него.

— А ты соглашался!

— Да, — кивнул Майкл. — Я соглашался. Так что вини меня — не его, его вообще тут нет. Это я был мудаком — и с ним, и с тобой. Я не знаю, о чем я думал — я просто не думал…

Винсент смотрел на него со странным выражением лица — то ли с удивлением, то ли с неприязнью. Потом покачал головой, сбавил тон.

— Нет, ты прав. Прав. Это моя ошибка. Чем больше я узнаю тебя, Майкл, — с каким-то смирением сказал он и потянулся к своему бокалу, — тем больше я понимаю, что он в тебе нашел, что находят в тебе все люди. У тебя хватает смелости быть неудобным, неуместным, невежливым. Иногда я думаю, может, было бы проще, если бы все были такими, как ты. И говорили, что думают, не волнуясь, заденет это кого-нибудь или нет.

— Да все бы тогда поубивали друг друга, — саркастично сказал Майкл.

— Поверишь ты или нет, но иногда я тебе даже завидовал, — признался Винсент, покачивая бокалом. — У тебя есть уникальное качество — ты умеешь плевать на мнение окружающих и делать, что хочешь.

— И что — много радости мне принесло это уникальное качество? — спросил Майкл, не пытаясь угадывать, говорит тот всерьез или иронизирует. — Посмотри на меня. У меня никого нет, я разрушаю все, к чему прикасаюсь. Он был с тобой, а я даже это у него отнял. Мной быть не так весело, как ты думаешь. У меня был второй шанс — и что я сделал?.. Просрал его. Он мне теперь даже на сообщения не отвечает. Вы хоть общаетесь — а у меня вообще пусто.

— Мы разводимся, — с упреком напомнил Винсент. — Я в точно таком же положении, как и ты, Майкл. Его со мной больше нет.

— Но он был! — с нажимом сказал тот. — Он был с тобой все эти годы! У тебя есть ваши воспоминания, дом, все это время — оно было! А что у меня осталось? Пара встреч в памяти? У меня даже ни одной фотографии нет на полку поставить!

Винсент вздохнул, поднялся на ноги. Не ответив, унес коробку в холл, на ходу задев плечом дверной косяк.

Майкл развернулся, оглядывая комнату. Отсутствие Джеймса ощущалось почти физически. Даже цветы на подоконниках поблекли и выглядели вялыми. Часть листьев лежала в горшках, часть пожелтела, поникла. Буйно цветущая прежде герань поскучнела, сбросила часть зелени. Эти поникшие цветы почему-то больнее всего резанули Майкла. Их никто теперь регулярно не поливал, не ощипывал сухие листья, не подрезал. И они медленно чахли в своих разноцветных горшках, разворачивая к солнцу уцелевшие листья.