Карличек потряс головой.

— Вера, ну ты как маленькая… Он был гол как сокол. Один долг оплачен, второй получен… А тут была законная возможность заполучить во владение особняк. Продать его в этой глуши сложно, сделать из него бизнес и попытаться избавиться от маниакальной карточной зависимости — вполне себе возможно. Планировал ли Ян убить Элишку, не знаю. Скорее всего звезды не так сошлись, и он не вовремя обернулся волком. Что ты так на меня смотришь?

Я опустила глаза, но лишь на секунду:

— Внизу был пан Драксний.

— Ну вот и причина тому, что Ян обернулся волком. Страх. Одна боялась совершаемого убийства, другой трясся за свою серую шкуру… Трагическое стечение обстоятельств. С небольшим участием дракона, которого очень волновала судьба подопечного.

— А где был в это время наш барон?

— Его тут не было. Он ждал развязки. Ему… Простите меня, пани Вера, смерть их всех была выгодна. Но замарать ей свои руки он не хотел.

Я покачала головой. Агата Кристи нервно курит в сторонке.

— Как он выменял тогда у Элишки кольцо? — не унимался во мне детективный дух.

Теперь карлик потупился.

— Вы много знаете, гляжу… Снял с трупа. Но надел на палец другое. В этом барон щепетилен. Он знал тайник, куда перед началом войны его брат спрятал почти все фамильные драгоценности. На них мы и жили. Худо-бедно, зато в безопасности. А потом пришлось иметь дело с паном Кржижановским. Он был смирный только из-за пана Драксния. Ну и потому что только пару раз в месяц бывал в волчьем обличье. В остальное время ему тоже нужны были деньги. И большие. Ян любил жить. К вам вот на чемпионат поехал…

Я кивнула.

— Слушайте, а как вы скрыли смерть племянника?

— Пани Вера, ну вы как маленькая! У нас есть дракон!

— Он его съел? — Меня аж перекосило от этой догадки.

— Сжег. Тело. Как и Элишку. Пани Вера, ну чего вам дадут эти знания? Только тошно станет! Не надо судить их, бедолаг, человеческими законами. Ни дракона, ни оборотня, ни…

— Вампира, — добавила я, чтобы закончить затянувшуюся паузу.

— Да не вампир барон! — карлик аж вспыхнул. — Чего б ему меня тогда было б не сожрать?! Он вообще ничего не может из того, что приписывают вампирам сказки. Он просто покалеченный войной человек, принявший неверное решение… И не одно. Возможно, вчера он принял первое верное — женился на вас.

Я отвернулась, снова почувствовав непрошенные слезы. Карлик шумно спрыгнул на пол и потянулся ко мне, чтобы обнять со спины.

— Пани Вера, ну чего вы так… Ну нельзя их судить за это… Они вынуждены как-то выживать в нашем мире. Настоящие документы шли прямо в руки, разве можно было ими не воспользоваться?

Я выдержала паузу. Пустую. Никому ненужную.

— А зачем он сделал новый паспорт?

— Музей. Пан Ондржей убедил, что так надо. Всякие документы оформить… Пригодился ведь паспорт, да?

Я кивнула.

— Хватит, Карличек. С меня действительно довольно знаний. Если только, — я снова просто так понизила голос. — Откуда у пана Драксния аллергия?

Карличек виновато пожал плечами.

— Мне самому интересно. Узнаете, расскажите. Вы теперь с ним больше меня общаетесь.

И Карличек мне подмигнул. Два заговорщика мы прямо. Обмануть дракона — ага, размечтались. Мне с человеком-то не справиться. Хотя что тут удивительного, почти сто лет разница в возрасте! Получается, Карличек мне почти что пасынок. А у меня никакого подарка ему под елку нет. И не для кого нет… Что же делать?

На кексе вся подготовка к Рождеству и закончилась. Ни о каких свечах не шло даже речи. Ради чешского праздника надо было гостить у пани Дарины. И рождественское печенье тоже осталось у нее. Здесь же, кроме моей елки, не было никакого духа Рождества. Наверное, поэтому я заперлась в мастерской, чтобы вылепить для пана Драксния свинью-копилку как требовал того наступающий год и что-нибудь эдакое для Карличека… Тут я боялась невзначай обидеть маленького человечка. Подарив, например, гномика. В итоге сделала свинку чуть поменьше и без прорези для монет. Такой легко отыскать место на полке или же в мусорном ведре, незаметно для дарительницы. Упаковочной бумаги не было. Дарить буду в открытую — к тому же, карлик видел, что я делаю. И по-умному молчал.

А что мне было делать еще? Только караулить обсыпанный сахарной пудрой рождественский кекс. Игре в шахматы я училась вечерами и в канун Рождества уже неплохо двигала фигуры, но просчитать ходы, даже собственные, пока не могла. Как и время пробуждения барона.

Петер явился тенью. Бесплотной и бесшумной. Сел в свое кресло ближе к огню и принялся за старое: смотреть на меня, когда я этого не замечаю. К счастью, я не ругалась ни на шахматную доску с малым количеством клеток, ни на быстро заканчивающиеся фигуры, ни на забывшего обещание рассказать про аллергию дракона. Но на лице моем отражались не лучшие мои качества: злость, досада, недоумение… И все это вместе, когда пан Драксний, не отрывая взгляда от моих фигур, сказал:

— Добрый вечер, Милан.

Он не выказал никакого раздражения на своеволие пациента. Видимо, специально скрывал от меня приход барона. Ради сюрприза. И тот получился, я даже открыла для съедения свою королеву!

— Добрый вечер, — пролепетала я, не в силах отыскать более сильного голоса.

Барон поднялся и бодрым шагом приблизился к шахматному столику. Я не сводила с него глаз, напрасно ища следы болезни. Барон был прежним. Таким, которого я знала. Которого боялась. Которого ненавидела. По которому скучала. Но которого не любила. Я ведь точно его не любила…

— Пан Драксний, позвольте мне помочь жене отыграться!

Он особенно старательно выговорил слово «жена». Будто за неделю я могла забыть о своем новом статусе. Старик не поднял глаз.

— Это не игра, Милан. Это урок. Здесь можно и нужно ошибаться.

Он подцепил королеву ногтями и аккуратно перенес на свою сторону стола.

— Ваш ход, пани Вера.

Взгляд шахматного учителя так и не оторвался от моих остальных фигур.

— И все же… Верочка…

Петер скользнул мне под волосы, и я с трудом удержала вздох в воспламенившейся груди. Его пальцы нашли левую мочку, сдернули сережку, затем правую… Обе они легли на середину доски прямо под глаза пана Драксния.

— Играем?

Пан Драксний поднял на барона горящий желтым огнем взгляд. Да, драконы не могут отказаться от драгоценностей, даже если это какие-то жалкие пару граммов золота. Барон пошел с коня. Пан Драксний отдал ему пешку.

— Нет, так не пойдет… — Рука Петера сжимала мое плечо, оттого оно и не дрожало. — Играйте в полную силу, пан Драксний. Вере не жалко этих сережек. У нее теперь есть другие.

На стол легла знакомая бархатная шкатулка. Оказывается, черный бархат отливал синим. Барон достал те несчастные золотые серьги с гранатами в виде виноградной грозди и продел мне в уши. Я не знала, благодарят ли в таких случаях, ведь это был своеобразный обмен. Чтобы не молчать, я спросила:

— Не хотите ли присесть?

Приподняться со стула я не могла. Тяжелая, как и прежде, рука пригвоздила меня к стулу. Не прошла у барона лишь седина. Такие процессы от прилива жизненных сил, видимо, не зависят.

— Вера, я великолепно себя чувствую. Но даже падая, не заставил бы вас стоять…

— Вы мне это наглядно продемонстрировали в сугробе! — вспылила я нечаянно. — Простите…

— Ваш ход, пан барон! — спас меня старик от первой семейной ссоры.

Петер походил. И через два или три хода, а может и того меньше — я уже не следила за ходом игры, раскаленная до предела близостью воскресшего барона — поставил шах, но пан Драксний в считанные минуты закончил партию матом.

Барон подал мне руку. Я поднялась. Мы уже поужинали. Даже с Карличеком за одним столом. И наверх тот тоже успел отнести полный поднос. Что теперь… А?

— Милан, вы специально оставили шкатулку открытой?

Мы оба обернулись на скрипучий голос пана Драксния.