Я вытащила оба чемодана. Распределила между ними вещи. Первую футболку я швырнула. Потом глянула на длинный ряд вешалок и принялась аккуратно складывать каждую вещь, даже ту, что следовало отправить в стирку. Оба конверта, не открывая, я положила в рюкзак вместе с паспортом. И… Вспомнила про оставленную в библиотеке куртку. Ничего, можно зайти и взять. Диван стоит далеко от двери в кабинет.

Но идти никуда не пришлось. Только опустить чемоданы у лестницы. Куртка висела на перилах. Я оделась, подхватила чемоданы и пошла вниз. Дверь не на замке. Я вышла на крыльцо и, семеня, принялась спускаться. Дорожка вокруг дома расчищена. Все для меня! Одной меня! Я спокойно дошла до замерзшего фонтана. Подле него стоял Мерседес. Хрен редьки не слаще! Можно было куртку и не надевать! И я швырнула ее на пассажирское сиденье вместе с рюкзачком. Чемоданы положила в багажник. И села за руль. Только машину не завела. Ехать в дождь я не могла, а он шел из моих глаз. Соленый-пресоленый. И не замерзал.

Минут пять я плакала. Наконец вытерла глаза шарфом и включила зажигание. Главная аллея расчищена. Черт возьми! Здесь побывал пан Лукаш. Они не ждали гостей. Значит, барон еще ночью решил со мной распрощаться. Решил так твердо, что позаботился обо всем. Я не должна переживать. Он осознал, что так будет для него лучше. Но слезы продолжали душить. Или это чертово кожаное колье на моей шее не дает дышать?! Надо будет попросить у пани Дарины ножницы. Вот так. Я отрежу последнюю связь с миром сумасшедших маньяков-романтиков.

Чугунные ворота открыты. Настежь. Здравствуй, мир нормальных живых людей!

Пани Дарина встретила меня с очень большими глазами. Еще на крыльце. Возможно, хозяйка выбежала на мороз, признав машину барона, и не найдя в ней его самого, удивилась. Идиотка… Идиотка — это я. Барон не может водить из-за плохого зрения. Чья же тогда машина? Судя по крутизне, однозначно пана Ондржея. Хотя погодите… Пани Дарина, это я уже вам. Мне нужна минута, чтобы достать из бардачка регистрационные документы на машину и выдохнуть: в них значился Милан Сметана. Хотя бы с собственностью порядок, а то прикасаться к вещам пана Ондржея не хотелось даже на полчаса.

За эту минуту подле машины вырос пан Лукаш, и я позволила ему вынуть из багажника оба чемоданы. Пани Дарина с трудом подобрала челюсть. Я хотела было отдать ключи, но передумала. Только не из-за ее вытянутого лица, а потому что боялась теперь всех и всего. Сделаю это, когда за мной приедет такси. Об его вызове я и заговорила с пани Дариной сразу же после приветствия. Но та только руками всплеснула: как же так?! "А вот так!" — прямо так и хотелось закричать ей в лицо.

— Вы уезжаете? Насовсем? Я-то думала, вы просто соскучились по цивилизации. Мы прибрали в вашем номере, нагрели его… Все, как велел пан Ондржей.

Подробности тут лишние. Даже для меня, кажется. Выходит, первая мысль про желание встречи тет-а-тет с кем-нибудь из панов могла оказаться более, чем верной. Возможно, они изменили план действий, и я в стенах особняка оказалась лишней. Только удалить меня оттуда надо было по-театральному красиво.

Барон все же стал марионеткой. Только в их руках, а не в моих. Они подвели его к логической мысли о расставании со мной. Распоряжения, видимо, отдавал он сам, а пан Ондржей только лишь играл роль всегда готового услужить шурина. Оказывается, барона легко обвести вокруг пальца. Только со мной этот номер не пройдет!

— Я с удовольствием приму душ, — сказала я с улыбкой, переступая порог перетопленного дома. — Мне нужно вернуться в Петербург. По делам, — добавила я уклончиво, но очень твердо, чтобы пани Дарина поверила моим словам.

— Но вы вернетесь к нам?

Какая надежда в голосе? А взгляд… Я думала, его достоин только пан Ондржей. Мой взгляд тоже может быть достаточно выразительным для того, чтобы женщина прочитала в нем то, что ей хочется сделать правдой. Даже улыбка моя сейчас на вес золота. Уверена, и барон Сметана не усомнился бы в ее искренности.

Со словами, что спущусь к обеду, я поднялась в номер, взяв только косметичку, умывальные принадлежности и сменную одежду. Пани Дарина вызвалась постирать остальные вещи. В такой бане, как у них в доме, к утру высохнет даже болото. Вызывать такси в эту глушь на ночь глядя мне не хотелось в любом случае. Любительница детективов в моей голове рассуждала предельно просто: либо меня отпустили, либо нет. И когда я в действительности уеду, не имеет значения. Их слишком много, а я одна. Если пану Лукашу даны специальные инструкции в отношении меня, то он их выполнит от "а" до "жет".

А вот документы лучше держать при себе. Потому в ванную я пошла вместе с рюкзачком и закрылась на замок. Если я на свободе, хотя ошейник говорил об обратном, деньги барона мне понадобятся в очень скором времени: и чтобы добраться до дома, и чтобы кое-как начать жизнь заново.

Верить в гостевом доме никому нельзя. Даже себе доверять не стоит. Только горячей воде, от которой идет пар. Как мало, оказывается, человеку нужно для счастья… В состоянии вареного рака я рухнула на кровать и вытащила из-за тумбочки телефон. Загрузила приложение ВК и ответила на тысячу Ленкиных сообщений очень коротко: я все еще жива, не переживай.

Да, я никогда еще не была с ней настолько откровенной. Ни в какие планы я посвящать ее не стала, потому что завтрашний день еще не до конца оформился даже в моем собственном мозгу. В голове вообще был полный раздрай. Собраться с мыслями я смогу, наверное, только в самолете.

— Пани Вера! — постучала в дверь хозяйка, чтобы пригласить меня к ужину.

Я спустилась с рюкзачком, радуясь его непритязательному размеру. В нем лежала косметичка. По мне видно, что я едва успела волосы просушить. А сейчас прямо здесь буду приводить в порядок ногти. Пусть лучше думают, что я форменная свинья, чем убеждаются в том, что я их опасаюсь… Хотя, конечно, никто в последнем не сомневается.

Оба супруга крутились вокруг меня с завидной активностью. Пан Лукаш чинил карниз, который не требовал починки. А пани Дарина все переживала и переживала по поводу еды, на которую я не накинулась изголодавшимся зверем. В особняке меня хорошо кормили. Я даже не знаю, кто из этих двоих лучший повар. Карличек хотя бы не глядит в лицо настолько заискивающе.

Ну что вы, пани Дарина, хотите знать? Или переформулируем вопрос: какую информацию паны попросили вас у меня выудить? Но я не дала хозяйке шанса первой задать вопрос. Отложив в сторону пилку для ногтей, я попросила у нее ножницы.

— Ножницы?

Пани Дарина, вы вдруг забыли русский язык?

— Зачем вам ножницы?

Боже, я что, топор у нее прошу?

— Мне нужно… — Нет, совсем не заусенец отрезать, а то ведь с радостью вручит мне маникюрные ножницы! — Разрезать кожаное колье. Там замочек сломался…

Откровенная ложь. Застежку я так и не нашла.

— Или вы сможете его расстегнуть?

… Найдя для начала замочек.

Когда пани Дарина с радостью нависла надо мной, я замерла и стиснула зубы, чтобы не пикнуть. Кожаная полоска, похоже, срослась с кожей, так трудно и больно было ее проворачивать на несчастной шее.

— Говорю же, нужны ножницы, — почти что взмолилась я, и пани Дарина тут же убрала от меня свои горячие руки.

— А как вы его надели?

Я бы сама не отказалась от подобной информации.

— Это подарок пана Драксния, и он сам…

Я не договорила. Хозяйка как-то нехорошо на меня глянула и, побледнев, отступила, обтирая руки о фартук, точно испачкалась об меня.

— Что же вы сразу-то не сказали! — чуть ли не шипела она. — Его не снять. Да и вообще… Вы никуда не уедете отсюда…

Так… Ну хоть к чему-то мы уже приехали!

— Это еще почему ж?

Я специально прикоснулась к ошейнику, чтобы вновь увидеть в глазах хозяйки неподдельный ужас.

— Да потому что он придет за вами, куда бы вы не ушли.

Она покосилась на окно. Я тоже. Снег не валит. Увы…