— Меня ни в коей мере не трогает, что именно вы будете делать до полуночи, если будете делать это вдали от нас, — проговорил старик еще более сухо и даже грозно. — Возвращайтесь к себе и не вынуждайте меня запирать вас, как непослушного мальчишку. Если я сделаю это, — пан Драксний выдержал многозначительную паузу, — то велика вероятность, что вы просидите под замком не один день. Будьте благоразумны, Милан, и уходите от нас, пока вам не пришлось о чем-нибудь пожалеть.

— Ни мне, ни вам не придется ни о чем жалеть. В четверть первого я уйду и не появлюсь до самой темноты. Обещаю.

Барон выглядел сейчас обиженным мальчиком, которого не пустили за взрослый стол. Я приказала себе опустить глаза в чашку и молчать. Меня здесь нет. Это иллюзия. Фантом.

— Доброй ночи, пани Вера, — вдруг сказал Милан и, подняв глаза, я увидела уже его спину.

И черт дернул меня вскочить. Милан обернулся:

— Пан барон, — я увидела, как уголки его губ дернулись вверх. — Прикажите, пожалуйста, Карличеку включить генератор. Я хочу поработать немного.

Уголки губ опустились, и барон ответил сухо:

— Я сам включу его для вас, — и протянул мне руку, предлагая по-видимому пойти с ним в мастерскую.

Такой прыти от пана Драксния я не ожидала. Он чуть не опрокинул стул и заслонил меня своим колбообразным телом.

— Вы не в себе, Милан. Уходите!

Барон выругался и даже сплюнул под ноги старику.

— Мне осточертели ваши драконьи методы! Ян посчитал возможным оставить свою невесту под крышей моего дома, а вы мне и шага ступить с ней рядом не даете!

— Очень-то вы меня слушаетесь последнее время! — старик обернулся и испепелил меня взглядом. — Идите в кухню, пани Вера, и попросите Карличека проводить вас наверх.

— А что это вы раскомандовались в моем доме?! — взревел Милан, и от усталости на его лице не осталось и следа. — И Вера не ваша собственность, так что хватит стеречь ее, точно драгоценный рубин. Отойдите в сторону и не мешайте мне больше ни своими нравоучениями, ни драконьими методами лечения. Прочь!

Но старик не двинулся с места. Только хрипло шепнул:

— Бегите, Вера!

И я побежала. В черноту прохода! Сердце подпрыгнуло в уши, и я не знала, крикнул ли барон что-то мне вослед или нет. Один поворот, второй. Синяки на теле будут большими. А вот и свет… И руки карлика. Он остановил меня, чтобы я не напоролась на угол стола. Я выдохнула ему в лицо свой страх громким "А!", и карлик как-то умудрился спрятать мое лицо у себя на груди. Вскочил на табурет!

— Да успокойся, Верка! Они периодически ругаются довольно громко, но к утру все равно мирятся. Главное, чтобы они не покалечили нас с тобой во время своей ссоры. Мы-то с тобой люди, — рассмеялся карлик, — маленькие. Вооружить тебя ножом?

И он действительно поднял со стола нож и воткнул его в середину разделочного стола. Как раз в тот самый момент, когда в дверях вырос взъерошенный барон.

— Вы что-то хотели, пан барон?

Узел на кушаке развязался, и халат распахнулся, явив пижаму в мелкую полосочку. Плевать, я смотрела не на нее, а на лихорадочно вздымающуюся под ней грудь барона.

— Лишь сказать, что в мастерской хозяйка пани Вера. И я настоятельно прошу не игнорировать ее просьбы. И еще… Завтра чистить дорожки в парке не надо. Мы не собираемся гулять.

Глаза барона бегали от ножа к моему лицу. Он сжимал и разжимал кулаки. И так же в моей груди сжималось сейчас сердце. Что с паном Дракснием? Барон ведь мог…

— Думаете, будет снегопад? — спросил совершенно спокойно Карличек, вскарабкавшись на край стола.

— Еще какой! — усмехнулся барон. — Снежная буря! Но ведь это даже хорошо? Зима как ни крути! А это… — Барон наконец ткнул пальцем в нож. — Что за детские игры? Ножичек бы поменьше взял, чтобы метать. А-ну-ка убери с глаз моих долой!

Карличек живо ухватился за рукоять обеими руками и даже покраснел от натуги.

— Не могу! — простонал он. — Глубоко, зараза, вошел. Придется взять инструменты, — И поджал губки, как невинный ангелочек. — Но вы не волнуйтесь, пан барон. Я все сделаю аккуратно. Незаметно будет.

Милан тряхнул шевелюрой, и у меня аж зачесались пальцы от воспоминаний.

— А я уже не волнуюсь, милый мой. Уже не волнуюсь, — барон привалился к косяку и смерил меня взглядом от макушки до самых пят, и я вжала в пол носы сапогов, которые до того нервно подпрыгивали. — А если и волнуюсь, то только за пани Веру. Что она о нас подумает? Трое сумасшедших, не считая волка. Кстати, ты не знаешь, где он? Не люблю, когда эта тварь разгуливает на свободе.

Карличек пожал плечами.

— Не знает… — Милан глядел на меня прищурившись, непонятно что рассматривая на этот раз. — Так что одна, Вера, из дома ни ногой. В дом я зверя не пущу. Двери и окна закрыты крепко, так ведь, Карличек?

Карлик кивнул. Я похолодела. А куда вы спешите, Вера? Да никуда, господин барон. А вы уверена? Меня что-то стали терзать смутные сомнения по поводу вашей лояльности. Так что объявляю вам домашний арест. Стекла бить вы, думаю, не станете? Да, да… Именно такой диалог вели наши глаза, и я первой отвела взгляд.

— Сварите клейстер, раз уж вы на кухне, — улыбнулся барон, как змей-искуситель.

— И не забудьте бросить пару ложек соли, у нас тут, как понимаете, плесень водится. А столярный клей найдете в мастерской в ящике рядом с гипсом. Там же и вазелин. Кажется, все, — барон поднял ко лбу руку, точно действительно задумался. — Если что-то не найдете, моя спальня в самом конце коридора. Стучите три раза.

И с такой же гадкой ухмылкой пожелав нам с карликом доброй ночи, барон Сметана запахнул халат и удалился в темные восвояси.

Что, Милан, заполучили себе живую марионетку? И пробуете разные нити? Страха, желания, гордости… Ничего, пробуйте, господин барон, пробуйте на здоровье. С одним рычагом вам точно не справиться. С тем, что у меня в голове!

Я решила не говорить больше с карликом — вообще. Последний мой вопрос стал заботой о пане Дракснии. Карличек махнул рукой и сообщил, что тот пошел прогуляться. За окном валил снег — с каждой минутой все сильнее и сильнее, старика бы просто засыпало на первой же дорожке! Теперь я не сомневалась, что изо рта карлика вылетает одна лишь ложь.

Надо было давно это понять, как и то, что все мои слова без всякого сомнения становятся достоянием ушей барона. Карличек — слуга Милана — ни больше и ни меньше. Он будет заботиться обо мне, пока будет получать соответствующие распоряжения от хозяина. Он не на стороне пана Ондржея. Он не друг Яна. Он — верная собачка барона и больше никто. У них и разговоры-то странные, то стук, то ножи, то дурацкие шутки, которые направлены, скорее всего, на мое устрашение. Мой последний шанс вырваться отсюда — сделать куклу для этого безумца. А если и дальше барон будет держать меня за пленницу, то я попала. В неприятную и опасную ситуацию. Тогда я точно буду бить окна и совершать совершенно дурацкие действия. Но мое имя — Вера, и я не хочу отчаиваться раньше времени. Я совершенно не хочу думать о плохом!

И я сосредоточилась на клейстере. Варила я его по-старинке, то есть так, как до сих пор готовят его некоторые студенты и наши преподаватели — не прибегая к блендеру, работая венчиком для замеса и кисточкой и ситечком для процеживания готовой массы — будто в руках мастера присутствует какая-то магия. Дудки, нет в наших руках ничего особенного, только времени в разы больше уходит без электроприборов. Но здесь выбора мне не давали. Надо забрать клейстер и уйти в мастерскую. Может, даже запереться в ней до самого утра, когда барон выспится и станет более вменяемым, если такое вообще возможно.

Карлик отвел меня наверх и, включив два масляных обогревателя и лампы дневного света, удалился прочь. Соль по совету барона я все же добавила, хотя и понимала, что в таком холоде мне не нужен холодильник, да и за завтрашний день я выложу все десять слоев, так что клейстер не сможет не только заплесневеть, но даже загустеть. Я убрала в сторону кресло, бросила на него свой меховой халатик, который потом может послужить мне одеялом, и закрыла дверь. После щелчка замка, тишину нарушало лишь щелканье масла в батареях.