Самой? Что я должна была делать сама?

— Или самому, — продолжал барон весело. — Но ты не злись на меня. Я закончил рубашку и сделал шиньон, — Милан вновь глядел на меня с улыбкой. — За работой время идет быстрее. Но все-таки ты ужасная соня… Я несколько раз выходил в коридор, но гасил в себе порыв разбудить тебя. А куклы оставь. Пока их не ворочаешь из стороны в сторону, урона не будет. У нас без них много дел. Папье- маше просохло. Я проверил. И вот, держи…

Он сунул руку в карман и пропустил сквозь пальцы цепочку. Золотую. На мою грудь поверх свитера лег кулончик в виде ключа. Или ключ?

— Так не потеряешь, верно? Ну допивай уже чай.

Я допила — сдобренный медом чай кислил из-за непрошенных мыслей — и отдала кружку. Свободная рука барона слишком вольно скользнула по спине и замерла чуть ниже талии. У меня оторвалось сердце и упало в пятки. Как сообщить про отъезд, как? Что я еще пообещала? Вдруг стать ему женой…

За столом меня ждал новый сюрприз. Пан Драксний поздоровался первым. Что он вообще делает в такое время за столом? У них с бароном по кружке, а передо мной тарелка с овсянкой и блюдо с хлебцами и ломтиками колбасы.

— Занимайте, пани Вера, свое законное место, — почти что проворковал старик.

Я украдкой взглянула на руку, которой держалась за спинку стула, чтобы убедиться, что ночью не сменила кольцо на новое. В голос лучше не выдыхать, и я просто поблагодарила старика за заботу. Милан не спускал с меня глаз. Я чувствовала его взгляд макушкой, потому что сама уставилась в тарелку. После овсянки колбаса не лезла, и я сразу сообщила, что попробую лишь один кусочек. Запах содранной с царапины корочки. Вкус… крови, жареной. Я же видела, как карлик готовил этот ужас! Короче, я заставила себя чувствовать лишь вкус гречневой каши. Получилось с трудом, но я выполнила первое обещание. Барон Сметана, огласите, пожалуйста, весь список! — молил мой взгляд, но он просто пригласил меня в мастерскую.

— А когда займемся куклами? — спросила я в надежде получить наконец разъяснения по поводу раздербанивания несчастных марионеток.

Головы действительно лежали чуть в бок, висели на одном лишь шнуре.

— Завтра, — ответил барон спокойно. — Сегодня постарайся закончить куклу, как обещала. Пожалуйста.

Он говорил со мной слишком уж вкрадчиво, точно с ребенком, приставшим с расспросами ко взрослому. Но я не отстану. Не так сразу!

— А почему головы сняты?

Барон тряхнул шевелюрой, в которой я заметила намного больше серебряных нитей, чем раньше — может, конечно, раньше я не туда смотрела…

— А это я тебя должен спросить. Я передал карлику твои слова в точности до интонации. Что-то не так?

Барон даже остановился — как раз напротив образованной куклой цифры двенадцать.

— Все так, — ответила я окончательно упавшим голосом.

Я явно брякнула что-то про вес марионеток — не иначе. В противном случае, я полная дура. Осталось задать последний вопрос — когда свадьба? Или пока воздержаться от получения ответа?

— Вы точно хотите куклу сегодня? — спросила я, когда Милан достал из своего кармана запасной ключ.

Он обернулся от двери.

— Вера, мы же договорились, что не оставим пана Ондржея на ночь, — сказал Милан уже с видимым раздражение. — Да, постарайся завершить свою часть до полуночи. Свою я сделал.

Не оставим на ночь… Это хорошо. Я тоже не собираюсь оставаться с вами на ночь, даже если мы еще на что-то там договорились.

— Вы собираетесь отдать куклу ему? — пыталась я собрать как можно больше фактов.

— Да, — почти огрызнулся барон. — Всех кукол.

Я сглотнула неприятный ком. В таком состоянии кукол не отдают. Барон что-то не договаривает.

— Со временем, — закончил он наконец. — Ты права — куклы должны играть. Пусть делает театр. Он просил одну куклу, чтобы показать кому-то там… Я не лезу в его административные дела. Так пусть лучше это будет твоя кукла. Она, — барон отвел глаза. Будто в смущении. — Более профессиональная, что ли.

— Я все сделаю, — пообещала я и перешагнула порог мастерской.

Барон остался снаружи и, не сказав больше ни слова, закрыл дверь. Я обернулась. Замок не щелкнул. Он теперь закрывался только на ключ. Барон решил мне не мешать? Это даже лучше — меньше нервов и смущения.

Я повязала рабочий передник и взялась за заготовки. Они легко снялись с гипса. Я обрезала края скальпелем и склеила две половинки вместе. Теперь зашкурить, загрунтовать, высушить — подле обогревателя высохла даже я и сняла свитер. Пройтись более мелкой наждачной бумагой, еще мельче… Наглотавшись пыли, я пару раз отходила к раковине прополоскать рот, но наконец взялась за краски.

Время шло, и результат радовал меня все больше и больше. Я отложила голову, которая обрела человеческое лицо, и взялась за ноги. Наконец я закончила педикюр. Тело куклы собрано, осталось посадить голову на шнурок. Готово. Закрыть все шиньоном. С волосами, струящимися по спине, Элишка выглядела куда лучше, чем призраком с копной остриженных почерневших волос! Теперь последний штрих — доделать шею…

— Вера, наш гость — ранняя пташка.

Я вскинула голову. Дверь не скрипнула ни одной петлей.

— Может, ты оденешься?

Милан пересек мастерскую и забрал у меня из рук почти законченную куклу. Я хотела спросить — ну как? Но суровое выражение на его лице заставило меня замолчать.

— Во что? — только и спросила я.

— Платье на кровати.

Я даже не стала спрашивать, на какой? Явно не на моей.

Платье снова оказалось зимним: шерстяное и с мехом. К нему шел чехол, который я при другой температуре носила бы с большим удовольствием отдельно. И колготки — не чулки. Зимние, хлопковые, без дырочек. Так что я почувствовала себя не совсем обманутой в обещании теплого приема. Да и в особняке последнее время стало значительно теплее — то ли тело привыкло к холоду, то ли топили больше и чаще, заботясь о моем физическом здоровье. Психологическое же напротив подрывалось всеми обитателями особняка при малейшей возможности. Хорошо чувствовал себя пока лишь барон Сметана, действительно напоминавший сейчас кота, объевшегося сметаной. Несравнимо с тем несчастным из моего сна, готовящимся к битве с тринадцатью разъяренными призраками женского полу.

Таким несчастным выглядел пан Ондржей. Он сидел за столом напротив пана Драксния, сцепив руки на манер нашкодившего мальчика. Он что-то втолковывал старику шепотом, перегнувшись через стол так, что на спине из свитера образовался целый горб. Но при звуке моих шагов вскочил и выпрямился, вернув половину своей привлекательности, сразившей меня наповал при первой встрече.

Я поздоровалась и села без напоминания старика, который проводил меня пустым взглядом и удовлетворенно хмыкнул. Из-за наряда или как? Барона, например, должны были устроить мои идеально расчесанные волосы. Пан Ондржей одернул свитер и сел. Еду нам пока не предложили. Барон исчез, а я даже не заметила, когда мы с ним разминулись, ведь он ждал меня у лестницы и даже предложил руку. К счастью, не губы.

— Пани Вера, — вдруг обратился ко мне гость слишком проникновенным голосом.

— У меня для вас небольшой подарок. Я не уверен, что он вам нужен, но я нашел на барахолке комплект перчаточных кукол, которые у нас шили еще во времена коммунистов. Если вам интересно, пройдемте в гостиную…

Он наполовину разогнул ноги, но не сумел встать. Рука Милана, возникшая непонятно откуда, легла ему на плечо.

— Сначала еда, потом дела, — проговорил он мягким тихим голосом и прошел к своему стулу.

— Не припомню, когда последний раз сидел за этим столом, — пробормотал гость и даже вспыхнул, будто смутился или перегрелся в свитере.

В камине трещали поленья. Впервые затопили в столовой.

— Короткая память — залог долгой и счастливой жизни, — брякнул Милан и повернулся к двери, из которой появился карлик, демонстрируя свое цирковое искусство: по подносу в каждой руке, один на голове, а мог бы просто вкатить тележку.