Я сидела под елкой и как полная дура пялилась на огоньки. Открывала и закрывала глаза. Теряла и вновь набирала года. И жизненный опыт. Тяжелый. Он давил на плечи, я сутулилась и никуда не уходила.
— Пани Вера, научить вас играть в шахматы?
Я обернулась с открытым ртом. Спроси меня пан Драксний про партию, я смело бы сослалась на свое бедственное положение — ни одной ценной вещи. Даже головы нет! Сердце свою ценность давно потеряло…
— А давайте!
Я заняла место барона, наугад шагнула пешкой… И вдруг… По щекам потекли слезы. Ручьями, горными потоками, градом… Я вскочила, хотела бежать, метнулась в одну сторону — наткнулась на диван, в другую — на пана Драксния. Он заключил меня в свои когтистые объятья, и я повисла на нем, рыдая. Я не хочу, не хочу, чтобы это кресло, этот стул… пустовали. Ни день, ни два, ни…
— Про август — это правда? — кое-как сумела выговорить я, отстраняясь от мокрого халата.
Старик кивнул.
— Я не хочу…
Я сама не знала, чего именно не хотела… Не хочу сидеть на этом стуле двадцать второго августа. Не хочу ощущать за спиной пустоту. Барон говорил про пустоту в своей душе. Моя такая же черная и пустая. В ней нет ничего, кроме любви к куклам. Да и того на самом деле нет! Я неудачница, вот я кто!
— Пан Драксний, — я схватила старика за локоть. — Вы не знаете, хранит ли барон тот сундук…
Вопрос вылетел из моего рта без разрешение, но дракон поймал его и сказал, что сундук в кабинете у барона.
— Пустой?
Старик махнул рукой — проверьте сама.
Я схватила керосинку и побежала через библиотеку в заветную комнату, сунулась в угол — стоит. Открыла — пустой. И чего хранит… Память… Черта с два!
На вид сундук из железных дуг и кожи. Ощутимо по весу, но поднять все же можно…
— Пани Вера…
— Помоги!
Карличек бросился к сундуку, и мы вдвоем потащили его к лестнице. Карлик пыхтел и не задавал вопросов. Лишних. Любой был бы лишним — даже, куда нести? Карлик догадался. Опустил сундук подле кукольного шкафа.
— Нож нужен?
Какой предупредительный малый!
— Подожди!
Я выкинула из шкафа все платья Александры. Карличек стоял молча со складным ножиком наготове.
— Будем резать? — спросил он флегматично.
Я мотнула головой.
— Нет! Замотаем в них кукол.
Я распахнула створки шкафа, готовая ответить на любой выпад девочек, но куклы молчали.
— Они все не влезут, — покачал головой карлик, принимая первой куклу в свадебном платье.
— Барон просто паковать не умеет. А я умею!
Я заворачивала марионетки по парам. Чтобы им не было скучно. Получилось семь. Счастливое число. Рулончик с Элишкой и Сюзанной с трудом влез в сундук, но все же влез. Крышка закрылась. Пусть прошлое "Милана" отправляется в небытие. Я желаю прожить полгода с Петером!
— Нужен замок?
Я обернулась к дверям: пан Драксний медленно зашаркал ко мне. Замок почти амбарный и ключ соответствующий. Такой на шее не поносишь!
Я поблагодарила и закрыла сундук. На ключ. Шкаф стоял теперь передо мной пустой. Открытый, как и душа Петера Сметаны. Только не ясно, чем наполнять эту пустоту. И главное — зачем?
Минута, и я опустила глаза к сундуку. Было жаль только Жизель. Ее я попросила завернуть карлика. Сама не смогла. Было стыдно.
— Давайте ключ обратно, пани Вера.
Я вложила ключ в сухую ладонь старика.
— По-хорошему надо все сжечь, — тряхнул чубом пан Драксний.
— Не надо сейчас, — ответила я твердо. — Двадцать первого августа. Вместе с их создателем.
Я снова стиснула переносицу. И снова не сдержала слез.
— Вера, дать вам вашу таблетку? — спросил старик сухо.
Слезы высохли. И я тут же подумала, что дракон меня так и не поблагодарил за свое спасение.
— Это таблетки от аллергии, — ответила я сухо, все еще шмыгая.
— Так у вас и есть аллергия, — пан Драксний усмехнулся. — На прошлое Милана. Аж пятнами пошли вся…
Я потерла щеки. Одну, другую, добавляя лицу красноты.
— А откуда аллергия у драконов?
Я просила просто так. Не ждала ответа. Но пан Драксний снова меня удивил.
— Это не у всех драконов. Это только у меня. Аллергия на людей.
— Я думала, на специи…
Старик кивнул.
— На них, на них… Меня решили так убить. В итоге убил их я… Хотите подробностей, спускайтесь к шахматам. Вы убежали с урока, пани Вера. А я строгий учитель.
И сильный. Подхватил стопудовый сундук и спокойно потащил куда-то. Я затворила створки шкафа и выдохнула. Стало действительно легче дышать. Никакого прошлого. Никакой боли. Только подбородок саднило. Это я поджившую в очередной раз корочку содрала. Что скажет на мое самоуправство муж? А разве это я? Ключ ведь у дракона. И я понятия не имею, куда дракон спрятал сундук…
За шахматным столом пан Драксний забыл про обещанный рассказ. Я старалась внимательно смотреть на шахматы, но увы… В тот вечер ничего из дракона так и не вытянула, а весь следующий день старик делал вид, что спит. Самое время испечь рождественский кекс. Карличек заявил, что больше ждать нельзя. Я записалась в подмастерья: помыть изюм, нарезать миндаль, развести дрожжи в молоке…
— Как долго ты знаешь барона? — спросила я между делом, но карлик не попался.
— Что вы хотите знать, пани баронесса?
Все, сейчас он меня замесит в рождественское тесто!
— Лишь то, что спросила, — состроила я невинное лицо. — To есть до сундука с куклами или после?
— Я ничего не знаю ни про какой сундук. Выходит, после?
Он отвернулся, не дожидаясь моего кивка. Будто для того, чтобы проверить плиту.
— Расскажешь? Не о себе, даже не о бароне, — снова чуть повысила я голос. — О внучатом племяннике барона?
Карлик взгромоздился на стул.
— Да нечего рассказывать, — Карличек нервно дергал плечами. — Барон, когда забрал меня из цирка, сразу привез сюда. В заброшенный особняк. С драконом. Хочешь спросить про страх? Не было у меня страха, вот абсолютно. В цирке было страшнее, а тут… Тут меня не обижали и условия жизни как-никак лучше, чем в вагончике. Для ребенка. Мне было тринадцать лет, когда я попал к барону. Он мне как отец, честное слово. В общем, вот так мы и жили пару лет, пока… Пока сюда не заявился настоящий владелец. Ага, с молодой женой. Собственно он и встретил ее в этих местах, когда приехал осматривать родные пенаты, или она заставила его встретить себя, тут уж никакой мужской логики не хватит…
Карличек прикрыл тесто полотенцем и взгромоздился на стол рядом с миской. Я молчала. Ждала продолжения. Боялась сбить болтливый настрой поваренка. Сколько ему лет? Выходит тридцати нет. Мы почти ровесники.
— В общем, нас хотели выселить с привлечением властей, но мы ушли сами. Заняли другой заброшенный дом, но барон не успокаивался. Каждый день наведывался домой. Стоял, смотрел и плакал. Поверьте мне, плакал. Особенно, когда рабочие сменили у особняка цвет стен. В общем, они не успели ничего закончить. У хозяина расстроилось с женой и закончились деньги… Он переехал сюда после развода. Ходил, смотрел, решал, что делать. Тогда у пана Ондржея и родилась идея музея, но он был как бы бывшим шурином, и поэтому обиженный муж не желал иметь с ним никаких дел. Тогда пан Ондржей вынудил сестру вернуться к мужу. Бывший муж не особо был рад ее возвращению, держался со всем семейством настороженно… Тогда его решили убить. Элишка в любом случае оставалась ближайшей родственницей. Что было дальше, ты знаешь.
— Откуда взялся оборотень? Как он оказался в доме во время убийства?
— Не знаю. Вот чего не знаю, того не знаю, — ответил карлик таким тоном, каким только врут. — Знаю лишь, что из-за него все это и началось. С ним Элишка изменяла мужу. И он сказал пану Ондржею, что про смерть барона никто не узнает. Хотя, мне кажется, брата в тот момент вообще не спрашивали. А потом… Потом, когда пан Ондржей узнал о существовании оборотней, его удерживал подле Яна страх. Нечеловеческий страх.
— Подле убийцы сестры?
