— Вашими стараниями… — перебил старик, не скрывая недовольства, которое паром продолжало выходить из его ноздрей.

Меня передернуло. И от нынешнего вида старика, и от недавнего драконьего…

— Вера, садись в машину!

Голос барона был тверд, но не такой раздражительный, как мой у ворот, когда я требовала от него то же самое. Опираясь о капот, а потом уже о крышу, я доковыляла до водительской двери и плюхнулась за руль. В глазах двоилось, сердце решило достучать до тысячи, а руки… Руки еще слушались меня. Или же незамерзшую или нерастаявшую часть мозга, отвечающую за самооборону.

Я оглохла. С улицы до меня не доносилось никаких звуков. И визга молнии на рюкзаке я тоже не услышала, но выцарапала с самого дна коробочку. Не судьба тебе, Верка, получить кольцо из рук мужчины… Оно село как влитое. Не магазинное. Фамильное. И плевать, кому раньше оно принадлежало… Сейчас кольцо мое, а я — барона. Уж лучше человек, чем ящер, из которого уже сыпется песок и валит пар.

Барон стоял ко мне спиной. И сейчас я оценила ее мощь. Пана Драксния за ней не видать. Барон поднял руку. Начал жестикулировать. Оки явно перешли к философским понятиям чести… Или чего там есть у драконов, кроме уважения к частной собственности? Особенно, если она драконья!

Барон резко обернулся и поймал мой растерянный взгляд. Или свое кольцо на руке, которой я прикрывала рот. Не знаю даже зачем… Уж зевать мне в тот момент точно не хотелось. Он согнул палец в приглашающем жесте, и я покорно вылезла из тепла машины обратно на мороз.

— Мы уже почти согласились на новую партию, — в голосе барона звучало неприкрытое злорадство. Только по чьему именно адресу оно было, я понять не могла. — Но, может, ты для начала покажешь пану Дракснию цену своей свободы?

Барон протянул ко мне руку, и я догадалась вложить в его ладонь руку с кольцом. Он шагнул к старику, будто в танце, держа наши сцепленные пальцы на уровне глаз. Сама не ожидая, я вдруг начала вслух считать шаги, и барон раскрутил меня, хотя такому танцу пока меня не учил. Голова пошла кругом. Еще один шаг к старику дался с большим трудом. Что барон задумал, что?

— Простите, пан Драксний, но иногда достаточно на одну минуту отвернуться от женщины, чтобы потерять ее или наоборот получить. Смотрите сами, — барон сунул мою руку прямо старику под нос. — Мне кажется, партия неуместна. Вы не Ондржей, потому не можете разыгрывать чужую невесту.

Взгляд пана Драксния остался стеклянным. А на барона я не решилась взглянуть. Стояла рядом с ним навытяжку, точно балерина.

— Милан, ну как вам не стыдно?

Пан Драксний выдохнул это с такой досадой, словно только что разочаровался в собственном сыне.

— Я ничего у вас не крал, пан Драксний! — барон чуть ли не рассмеялся. — Я вообще ничего не делал. Эта маленькая воришка взяла из моего стола кольцо матери, — он стиснул мои пальцы с такой силой, что у меня на глазах выступили слезы, или это был снег, мелкими комьями посыпавшийся в этот злой момент с серых небес. — Если вы станете настаивать, что Вера ваша собственность, мне придется предъявить вам иск о возмещении материального ущерба. И морального тоже.

Я уже не могла дышать. От боли и от ужаса… Вернее, от ужасного стыда за свой поступок. Какая же я дура… И как мастерски барон высмеял меня. Даже пан Драксний усмехнулся.

— Нет, нет… С воришками не хочу иметь никаких дел, — проскрипел он, дергая веками в беззвучном смехе. — А партию зря не доиграли. Вы, Милан, единственный, кто заставляет меня смотреть на фигуры… Но тут, кажется, королева пошла против короля.

— Бросьте, откуда здесь взяться королеве… Пешка, не более того… Не расстраивайтесь… Не велика потеря! А с вами мы еще сыграем, когда интерес у нас будет равновесный.

— А все-таки вам должно быть стыдно, мой друг. Должно…

Пан Драксний продолжал трясти головой. Стыдно? Барону? Стыдно здесь только мне!

— Садись в машину! — уже просто рявкнул барон и толкнул меня с такой силой, что мне пришлось выставить руки, чтобы не влететь в капот.

Я устояла, а вот взгляд мой упал — на кольцо. Сердце сжалось от решимости пойти ва-банк. В мире, в котором существуют драконы, нет места людям… А если и есть, то любезничать с ними не станет ни один уважающий себя дракон. Барон точно не человек!

— Сядь в машину!

От голоса непонятно кого я дернулась, будто от удара. Ва-банк отменился, но подчиниться приказу я не смогла. Тело вдруг обмякло, и я рухнула коленями в снег, уткнулась мордой — лицо удержать у меня не получилось, потому именно мордой

— в радиатор и… Разревелась… Что я еще могла сделать?!

Барон не бросился меня утешать. Это сделал дракон. Четыре пальца под одной грудью, четыре под другой — и старик поднял меня с колен. Убрал руки, и я повернулась к нему сама. Лицо все еще припухшее и слишком чешуйчатое, если я вообще могла разбирать что-то через пелену слез и завесу из мелкого снега, но странно: я не чувствовала холода. Я вообще не чувствовала больше тела… Ничего.

— Вы сами, пани Вера, сняли ошейник. Сами…

Кожаное колье снова болталось на тонкой шее старика.

— Помните, шея самое уязвимое место не только у драконов. Берегите шею! Ее легко свернуть, пани Вера!

Мое имя пан Драксний выдохнул мне в лицо уже паром. Я дернулась и уперлась в железо Шкоды. Запрыгнуть задом на припорошенный капот у меня не получилось, хотя очень хотелось. Дракон дал мне ответ на мучивший меня вопрос, кто из них тут вампир. Да, несчастным человеком был вовсе не Милан Сметана, а Верочка. Пани Дарина малость ошиблась!

Что делать? Что делать?

Снег повалил сильнее. Это пан Драксний отвернулся, взмахнул халатом и, за секунду преобразившись в дракона, взмыл под самые небеса, за снежные тучи. Я осталась одна. Без ошейника. Без защиты. Но с кольцом. Которое даровало мне не роль невесты, а всего лишь воришки. Ва-банк… Другого не дано…

Барон за спиной? Скорее всего… А я смотрю в небо, слежу за облаком в форме дракона. Шея вытянута. Кусай, не хочу…

Снег хрустнул. Вампир сделал ко мне шаг. Я от него, но машина быстро закончилась задним бампером. Ноги продолжали не слушаться. Я опиралась на железо. Кольцо постоянно маячило перед глазами. Элишка… Ну, да… Конечно! Я сорвала его и швырнула через снежную стену со всей дури и тут же узнала от барона о себе много интересного, хотя и не нового. Ничего. Беги… Если кольцо действительно материнское, ты, дорогой, не поменяешь память о матери на капельку горькой горячей крови!

Барон от машины, я к ней… Захлопнула дверь и… Черт! Ключи-то у него. Я со всей дури от отчаяния ударилась лбом о клаксон. Шкода взвыла. Барон обернулся. Я тут же выскочила из машины и побежала. Куда? Да мне собственно было плевать. В любую сторону! Все равно не добегу. Так хоть не стыдно будет. Попыталась… Пусть и поздно!

Эпизод 6.8

Валенки не созданы для бега. И я тоже не создана для бега. А по снегу, тем более! Особенно, когда тот лишил барона возможности ходить беззвучно. Снег хрустел за мной с такой силой, точно ломаемый медведем валежник! И тело потеряло надежду много раньше мозга! Я грохнулась. Меня подняли. Да с такой быстротой, что один валенок остался на снегу. Я что-то кричала. Это мозг, дуралей, продолжал надеяться на чудо, а вот умные руки даже не пыталась высвободиться, чтобы ударить чудовище…

Уши заложило от собственного крика. Я видела, что губы барона двигаются. Двигаются все быстрее и быстрее, а рот раскрывается все шире и шире. Он кричит, но перекричать меня невозможно. Меня можно лишь заткнуть. И он с такой силой вдавил мою голову себе в плечо, что я смолкла за секунду, пытаясь сохранить оставшийся в груди воздух.

— Вот так-то лучше, — загудел в левом ухе голос барона, и он резко отстранил меня от себя, спустившись широкими ладонями к талии.

Руки на свободе. Ноги болтаются в воздухе. Барон, видимо, помнит, что я босиком. Второй валенок тоже упал, а сухие носки карлик мне не принес. Почему мне не холодно? Почему? Да потому что страшно! Мне безумно страшно… видеть победоносную улыбку барона Сметаны. Попалась, пташка… Не чирикай…