— Вы ничего не хотите больше надеть?
Господи, голос Морозко! Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная? Тепло, дедушка…
— Хочу, мне холодно, — ответила я как можно холоднее. — Можно я схожу за курткой?
— Я уже велел принести вам шубу.
Когда? Я не слышала приказа. Видимо, они с Карличеком общались языком жестов.
— И сапоги, — добавила я в затянувшуюся паузу.
— И сапоги… С чулками не будем возиться, верно?
Верно, верно… Я не стану задирать перед вами платье, даже если все себе там отморожу. Изверг вы, барон, вот вы кто!
Чего он проверяет вымораживанием меня, непонятно Или же думает, что все здесь морозоустойчивы, как и он сам? Нет, я не Репин, который спал на балконе даже зимой. Мне безумно холодно. Сейчас застучат зубы! Как у голодного волка!
Из темноты вынырнул карлик, под шубой похожий на неуклюжего медвежонка. Я улыбнулась, и злость отступила. А потом совсем стало хорошо, то есть тепло, когда барон накинул мне на плечи меха, и я поспешно вставила в рукава руки. Сказка! Карлик же присел у моих ног, пытаясь всунуть их в… черт возьми! В вязаные носки!
Я не успела открыть рот, чтобы возмутиться, потому что барон сократил между нами расстояние до полушага.
— Я прекрасно помню, что вы чужая невеста. Но мы не смеем жертвовать девственной чистотой гроба ради дурацкого эксперимента. Верно, Вера? Так что позвольте…
Не успев вздохнуть, не то что ответить, я оказалась у него на руках. В длиннющей шубе! Что прибавило мне порядка десяти килограммов в весе. Но барон его не чувствовал. Летел вперед, как мальчик. И когда с такой же прытью вступил на темную лестницу, я в страхе вцепилась ему в шею.
— Не душите меня, Вера! У вас вряд ли получится убить меня таким способом. Выберите более изощренный вариант. Будьте уж до самого моего конца непредсказуемой женщиной!
Я бы хотела улыбнуться или хотя бы отстраниться от барона, но не могла — страх, помноженный на толщину шубы, делали меня абсолютно предсказуемой.
— Пан барон, не так быстро, прошу вас…
— Ну вот! — воротник шубы мешал Милану прижаться к моей щеке. — Я уже, что ли, вытряс из вас всю храбрость? Что будем делать, пани вампирша? Повернем обратно?
Он потешался надо мной, а я в отместку только сильнее прижалась к нему. Раз он так со мной, то и я отставать не буду!
— А вам не будет холодно в костюме? — спросила я как можно теплее, и воротник просто впечатался мне в щеку.
— Вы делаете все, чтобы мне рядом с вами стало жарко, но я помню, кто вы и зачем здесь.
Вот тут я дернулась — и плевать, что мы на улице. Я даже носки сниму и пойду босиком по снегу. Только бы барон засунул свои слова обратно себе в рот и выкинул из головы грязные мысли. Пусть Жизель его соблазняет! Старый развратник! И улыбка сама собой вернулась мне на лицо и не укрылась от барона, который засиял медным пятаком.
— Это самый романтичный эксперимент в моей жизни. Благодарю вас за него!
Я хотела поставить под разговором черту, но только подлила масла в огонь.
— К эксперименту мы еще даже не подошли. Но если вы не против, то я могу до него добежать…
Я ткнулась носом в плечо барона и зажмурилась. Сама не знаю зачем — с непривычки, похоже, укачало. Меня с детства никто не носил на руках. А здесь не просто несли, здесь со всей силой прижимали к сердцу. И от этой ничем не прикрытой нежности кружилась голова. В особенности от мыслей, что в этом человеке так легко уживаются Джекил и Хайд, и если в первого я почти что влюбилась, то от второго злодея планировала смыться в ближайшее время. Выполнив заказ первого. Пусть обе стороны барона Сметаны, что светлая, что темная, играют в куклы. Марионеткам не больно, они не живые.
— Держитесь крепче, — попросил или скорее предупредил барон у дверей склепа.
Я еще сильнее сцепила руки, хотя и до того соединила меховые рукава на манер муфточки. От волос барона пахло розмарином, и его горечь казалась сейчас сладостью. Хотелось подольше оставаться в сильных руках. И уж никак не менять их на ледяной гроб. Но назвался груздем, полезай…
Милан осторожно опустил меня на обледенелый пол, кольнувший ступни сильнее шерсти, но я не отпустила его шеи, и барону пришлось остаться в полусогнутом положении.
— Вера, я сейчас открою дверь.
Он правильно все понял — я боялась оступиться в темноте и наткнуться на гроб, а он знал, сколько шагов следует сделать. Вынырнув из моих объятий, барон толкнул рукой дверь и подогнал ногой бревнышко.
— Так вам довольно света?
Я кивнула и обнаружила себя ровно между двумя пьедесталами. Барон миллиметровщик. Он бы не утопил Шкоду в сугробе, как сделала я!
— Чего вы ждете? — последовал другой вопрос, и я подняла глаза на белый гроб.
Только не говорите, что я должна залезть туда самостоятельно?
— Без вашей помощи у меня не получится лечь в гроб, — проговорила я почти что умоляюще, и скорее всего именно мой тон вызвал на губах барона улыбку.
— В этом я нисколько не сомневаюсь. Но шубу сами вы снять тоже не в состоянии?
Он протянул руки и, точно лунатик, шагнул ко мне, но я успела сбросить с плеч меха, и они свалились к моим ногам. И когда я хотела нагнуться за шубой, барон махнул рукой и, чуть задев меня плечом, снял с белого гроба крышку. Меня передернуло, но не от страха или брезгливости, а от холода. Адреналина невесты мне явно недоставало. Я прекрасно помнила лед атласа и заранее превращалась в ледышку. Попросить барона постелить шубу… Но он, кажется, сам догадался и присел, чтобы поднять меха, но вместо этого вдруг схватил меня за ногу.
— Раздеться сами вы явно не в состоянии. А у нас в штате нет костюмера! — выкрикнул барон как-то слишком зло и резко сдернул с моей поджатой ноги носок.
Я чуть не вскрикнула от холода пола, но вторая нога уже была в руке Милана, а зависать в воздухе без его помощи я пока не научилась. А он никуда не спешил, получая, наверно, несказанное удовольствие от лицезрения моих босых ног, которыми я боялась даже перебирать, чтобы не продолжить по его воле свою муку.
Чего он ждет, расправляя на втором пьедестале носки, точно золотинку от фантика? Что я попрошу о пощаде и тем самым собственноручно поставлю жирный крест на судьбе вампирского музея? О, да, он испугался своей щедрости или все же ему слишком нравится играть… В куклы, живые… Пока еще… Лишняя минута на льду, и я буду даже не живым трупом!
— Мне холодно! — то ли с дрожью, то ли уже со слезами в голосе взмолилась я.
— Я знаю, — ответил барон просто. — На мое замечание по поводу невозможности проводить подобные экскурсии зимой ваш жених сказал — настоящим актерам холод не страшен. Возможно, когда вы поделитесь с Яном личным опытом, он изменит свое решение и не будет обвинять меня в нежелании помочь ему в воплощении мечты…
Я стиснула зубы, чтобы те не стучали и чтобы не сказать какую-нибудь гадость. Да, барон по-своему прав. Я, как невеста и как потенциальный работник, обязана была разделять взгляды как пана Кржижановского, так и пана Ондржея, и сейчас в моем лице он отыгрывался на этих двоих сразу. Мило, очень мило, дорогие паны. Хорошо же вы меня подставили!
— В гроб кладут в белых тапочках, а не босиком!
Я больше не скрывала свое неудовольствия и демонстративно поджала зудящую от холода ногу.
— Вера, нельзя соблюдать все традиция, а то гроб может и не отпустить вас назад.
Барон произнес это как-то совсем без улыбки, и холод поднялся к самому моему сердцу. Как я могла на такое согласиться, как?! Но теперь очередной приступ стыда не позволит мне сейчас развернуться и бежать босиком прочь.
— Пан барон, давайте закончим уже наш эксперимент.
И я протянула ему руку. Вернее, обе руки, на что Милан тут же опустил свои по швам.
— Вера, я не буду класть вас в гроб. Боже упаси… Я вообще не думал, что вы согласитесь, — он нервно затряс головой, и я малость испугалась за него: вернее за себя в его обществе. В склепе, рядом с раскрытым гробом. — Я придержу вас, если что… Но лезьте сами, договорились?
