Табачный запах неожиданно почти полностью перекрылся стойким ароматом корицы — скорее всего в центр в качестве освежителя воздуха легли надушенные шишки. Стоп! Как? У пана Драксния ведь аллергия… Я кашлянула и спросила, для чего здесь шишки?

— Для того, для чего и табак, — ответил барон достаточно серьезно. — Они компенсируют друг друга, потому и пан Драксний может составить нам компанию, и мы можем ее вынести. Хотя стоит все же поторопиться с едой.

За спиной барона шевельнулась портьера — карлик оттянул ее чуть в сторону, пустив в столовую лунную дорожку. Я ахнула, но не потому, что увидела барона. Он оставался в тени, только силуэт его сделался более четким. А вот стол стоял так, что лунная дорожка четко разделила его пополам и упала на пол ровно там, где лежала моя кукла с коробкой для рукоделия и где стоял подсвечник.

Карличек вприпрыжку подбежал ко мне и протянул спичечный коробок. Я подняла глаза на барона, ожидая, что он еще раз предложит мне передумать. Нет, он сидел на стуле ровно, нацелившись на столовые приборы, точно собирался приступить к трапезе, но теперь я видела, что его тарелка, как и остальные, пуста. Пан Драксний держал у носа платок. Бедняга. Работа цербером давалась ему через великую силу.

Я чиркнула спичкой и втянула носом забытый запах серы. Зажгла свечу с первой попытки, махнула в воздухе спичкой, протянула ее вместе с коробком карлику и даже не взглянула на барона. Тот молчал, а вот старик задышал сильнее — только бы не начал задыхаться!

— Карличек, убери отсюда шишки, пожалуйста, — приказала я таким безапелляционным тоном, что барон обязан был согласиться с моей просьбой.

Однако карлик так не думал. Он выжидающе глянул в сторону хозяина. Барон промолчал, но, возможно, просто кивнул — я до сих пор не повернула к нему головы. Карлик подхватил плетеную корзинку и растворился в темноте соседней комнаты. Я же открыла шкатулку, взяла катушку черных ниток, вынула из подушечки вышивальную иглу и…

— Возьмите наперсток, пани Вера, — прохрипел старик и заерзал на стуле. — Обязательно возьмите наперсток.

Еще одна длинная фраза в мой адрес. Ох, как бедняга распереживался… Закашлялся даже, а потом вытянул из-за пояса трубку и принялся набивать ее табаком. Свихнулся? Я с трудом приклеила себя к стулу. Ему не три года, знает, что можно, а что нельзя для его нездоровья… А меня табаком не удивишь… Неприятно, но переживу. Займусь делом. Нитка легко проделась в ушко, а наперсток сел на палец как влитой и очень пригодился — без него три слоя ткани не взять, а дырявить стол, покрытый чистой скатертью с кистями, не позволит себе даже последний вандал. И я починила шов, не пролив на куклу ни единой капли крови, вернула иглу в игольницу, затем в шкатулку, и только потом, надев куклу, протянула через стол руку. Без страха. С улыбкой. Если барон рассчитывал напугать меня, у него ничего не получилось.

— Она ваша, — произнесла я на грани нейтральности и нежности.

Барон, не сводя с меня горящий глаз, сомкнул пальцы на голове летучей мыши.

— Моя? А я не просил у вас руки.

Голос подпрыгивал от злости через слог аж на целую октаву. Мне потребовалось собрать всю жалость к барону, чтобы не отдернуть руки. На что он злится? На мою такую обыденную реакцию на его шрамы? Или на то, что я раскомандовалась его слугой?

— Даже если бы вы попросили моей руки, я бы вам ее не отдала, — ответила я с улыбкой. — Потому что вы опоздали, барон. Я отдала ее другому.

— Еще не до конца!

Барон так резко сдернул с моей руки куклу, что мне потребовалась вторая рука для того, чтобы поймать кольцо. Так и задумывалось Миланом, в этом не стоило сомневаться даже секунду. Но я легла животом прямо в пустую тарелку и ухватила куклу за починенное крыло, потом загнула палец и вернула кольцо на место.

— Глупая шутка, Милан, — выдал пан Драксний скрипуче, пуская над столом кольца дыма. — Очень глупая.

— А я не шучу! — барон вскочил со стула и продел руку в перчатку, а я села на стул и зажала кольцо в кулак. — Я не умею шутить.

— Это ни для кого не секрет, мой друг, — не изменяя интонации, продолжал ворчать старик сквозь дым. — Сядьте и не смущайте чужую невесту. Даже если вас не устраивает выбор пани Веры, вы обязаны его уважать. И посмею себе заметить, что Ян не самый худший представитель молодого поколения.

— Худший! И вы знаете это не меньше моего! Отношения, начинающиеся со лжи, никого не приводили еще к счастью.

— Да сядьте вы уже, Милан! Зажгли свечу, так играйте роль добродушного хозяина. Хватит ваших глупых пугалок! Ведете себя, как мальчишка, право слово. Садитесь!

И барон подчинился хрипловатому приказу. Между нами висела дымовая завеса, но лицо Милана в любом случае больше не вызывало во мне интереса. Я убедилась, что барон просто принял меня за изнеженную девицу, ворочащую морду от негламурной фотографии. Его лицо действительно походило на небрежно сделанную куклу, которую творец поленился как следует зашкурить — рытвины местами напоминали оспины, местами наколотое вилкой тесто для фокаччи. Другими словами — я могла спокойно смотреть на барона, не чувствуя страха и почти не испытывая жалости. Нет, тут я пыталась себя обмануть — лицо его до той чертовой бритвы было прекрасным, а сейчас стало обыкновенным. Будем думать так. Кожа не обвисла, не дряблая, хотя и болезненно-бледная от вечного заточения, зато без явных признаков алкоголизма. На мой невооруженный взгляд. Только с возрастом я терялась. Сорок ему точно есть, а вот до шестидесяти и седины он пока не добрался. Будем считать, что он вдвое старше меня. Но явно не умнее. Устраивать всю эту игру в темную комнату из-за папиросной бумаги на лице. Бред! Он же не женщина в самом-то деле!

A вот дулся он сейчас на меня точно по-детски и изрядно досадил таким поведением даже такому толстокожему человеку, как наш пан Драксний, раз старик вдруг разговорился в моем присутствии. Ну так что же, он тоже если не в два, то уж точно в полтора раза старше Милана, и потому ему можно снисходительно отзываться о глупостях хозяина особняка.

Мне бы тоже следовало вставить хоть какое-то слово, но не буду же я орать со своего места, что красота для мужчины не главное и что вы, барон, просто похожи на столетнюю куклу, которую если отдать в реставрацию…

— Я не могу спокойно наблюдать, как наш мерзавец ломает жизнь этой девочке!

Так, о чем это они? За собственными мыслями я отключилась от разговора. Общего. Вернее будет сказать, разговора обо мне.

— А вы закройте глаза, Милан… — философски выдал пан Драксний вместе с сизыми клубами дыма. Паровоз прямо!

— Я не собираюсь закрывать глаза на то, что происходит под крышей моего дома.

Да, старик прав… У нашего барона туго с чувством юмора. Даже я улыбнулась. И еще до того, как пан Драксний повернул в мою сторону голову и подмигнул. Пан Драксний подмигнул! Надо поставить галочку — у этого чешуйчатого чудища с косичкой имеются человеческие эмоции.

Милан поднял ладонь и точно собирался хлопнуть ей по столу, но Карличек снова появился вовремя и поставил на его пустую тарелку тарелку полную. Поднос он держал на голове и достал все три тарелки на ощупь. Им не музей, им цирк надо открывать. Я, правда, не решила пока, кому отдать роль конферансье. Милан, несмотря на пиджак, отлично вжился в роль клоуна. Невежливого, потому что даже кивком не поблагодарил карлика, когда тот стащил с головы полный бокал. Похоже он все еще не вышел из роли возмущенного хозяина или родителя. Видимо, тем, что решил жениться без ведома барона, Ян слишком задел его отцовские чувства. Ну, пан Ондржей и негодяй!

— Когда Ян только заговорил о ней…

Ах, так значит пан Кржижановский все же откровенничал с бароном… Даже интересно послушать о себе в третьем лице.

— Я сразу сказал, что мы обойдемся без нее, своими силами…

Ах, вот в чем дело… Своими силами… Вы бы, барон, хоть рисунок свой показали для начала…

— А когда он стал настаивать, я взял с него слово рассказать ей правду…