А что касается Джона Мэтью, то да, он знал кто–что–где–когда–и–как она проводила время с Мёрдером, но для него это так и осталось на уровне «газетных заголовков». В конце концов, она – как они это называли – «переварила» произошедшее, в том числе и то, что с ней сделали, при каких обстоятельствах Мёрдер потерял рассудок и все, что мужчина сделал после.

Все кончено. И точка. Все прошло, двигайся дальше, сосредоточься на будущем.

И не было никаких причин что–то снова начинать...

И все же она пришла сюда. Увидеть его.

Хекс удивилась, узнав, что он жив.

Джон не знал, что она разыскивала Мёрдера… хотя, совершенно очевидно, не для того, чтобы заняться сексом, сблизиться, взять его кровь или что–то подобное… и это казалось предательством по отношению к супругу. Потому надо было признать, между ней и Братом, который впал в безумие, осталось незаконченное дело, как бы ненавистно ей это ни было, как бы она не желала, чтобы это было неправдой.

Дело, которое угрожало каждой крупице жизни, которой она так дорожила.

Не так он хотел вернуться, подумал Мёрдер: мордой об асфальт. Глаза на мокром месте. Горло свело.

Когда Хекс дематериализовалась, и Братство приблизилось плотным строем, Мёрдер подумал, что совсем не так он хотел снова встретиться с этой женщиной… хотя ему было трудно определить, при каких условиях он бы выбрал встречу с ней. Она была отправной точкой его падения, эпицентром шторма, который ввел его в безумие, катализатором, хотя и не точной причиной его распада.

Учитывая все обстоятельства, было облегчением встретиться с Братьями… это о многом говорит, ведь у него же не было никакого желания видеть их.

Мёрдер приподнялся с заснеженной поверхности и, перевернувшись, сел на задницу. Посмотрел на мужчин, подошедших к нему. Он узнал всех, кроме двух, и заметил, что двоих не было: например, Рофа, да и Дариуса он не видел… несомненно, потому что последний остался внутри, чтобы охранять первого.

Он попытался подняться на ноги и понял, что его правая бедренная кость, вероятно, сломана. Боль, которая ощущалась при движении ногой так, словно бензопила резала спину вверх вдоль позвоночника и пронзала мозг, его зрение то пропадало, то снова появлялось, пока он пытался встать на ноги. И он снова оказался на заднице.

Поэтому просто застыл, глядя на всех, когда они обступили его кругом.

Как будто они не доверяли его реакции на них.

Оправданно. Его мозг, благодаря родственникам Хекс, находился в таком функциональном состоянии, что он не обижался на молчаливое напоминание реальности.

Черт возьми, он уже привык к тому, что безумен.

– Кто–нибудь дайте мне руку, – сухо попросил он.

Не просьба. Скорее «если кто–нибудь из вас, придурков, не подаст мне руку, мы проторчим здесь до рассвета».

Прямо перед его лицом возникла ладонь, и он взял предложенную руку, не заботясь о принадлежности. Подъем был медленным и твердым, и после того, как он глубоко вздохнул и забалансировал на левой ноге, встретился взглядом с парой светящихся желтых глаз.

Ожидаемо, Фьюри. Он всегда был порядочным парнем, таким как Дариус и Тор.

– Добро пожаловать в Колдвелл, – произнес мужчина.

Фраза «Брат мой» не прозвучала, потому что была не применима к нему. И от этого было больнее, чем от сломанной ноги.

Он не мог посмотреть на остальных.

– Давайте покончим с этим, – Мёрдер кивнул в сторону особняка. – Роф там, я так понимаю?

Вместо ответа Фьюри подошел ближе и подхватил Мёрдера за талию.

– Обопрись на меня.

– При нормальных обстоятельствах я бы возразил.

– Сейчас необычная ситуация.

– Стой, кто–то должен забрать тот конверт. – На самом деле, ему было наплевать, если бы «ФедЭкс» остался валяться на улице, – Там бумаги, которые просил Роф.

Кто–то поднял конверт, а он с Фьюри медленно двинулся к придорожному сугробу, который по сути был невысоким, но из–за произошедшего с ним теперь казался неподъемным Эверестом. На спуске и подъеме Мёрдеру приходилось останавливаться, чтобы отдышаться от боли, прежде чем они могли продолжить свой путь.

Они возобновили движение, направляясь к вымощенной дорожке, ведущей к элегантному особняку, и Мёрдер вдруг остро осознал, что все молчат. Никто не прикасался к нему, кроме того, что требовалось по медицинской необходимости. Никто не приближался слишком близко.

И все они держали руки на оружии. Кто–то на пистолетах, а кто–то на черных кинжалах, которые и он когда–то крепил в ножнах на груди.

Боже, всего–то раз ты теряешь контроль и убиваешь толпу народа из–за того, что они подвергли пыткам твою девушку, и тебя сразу объявляют изгоем.

Вдоль по дорожке, очищенной от наледи и посыпанной солью. От ветра, свистевшего среди голых веток, ему хотелось прикрыть уши. Тональность была слишком похожа на женский крик, что беспрерывно звучал у него в голове.

Вверх по ступеням, тоже чистым от наледи. На крыльцо, что тянулось до самой передней части особняка и с которого убрали всю прекрасную плетеную мебель, без сомнения, по причине ненастной погоды.

Теперь они стояли у широкой парадной двери, и Мёрдер помнил, как пересекал этот порог вместе с Дариусом бесчисленное количество раз.

Фьюри остановился и ослабил хватку.

– Мы должны тебя обыскать.

– У меня пистолеты, две штуки. На этом все… впрочем нет, еще охотничий нож в заднем кармане штанов. Письма не трогайте.

Мёрдер смотрел прямо на деревянные панели, пока у него забирали оружие. А потом кто–то похлопал его вдоль всего тела.

Он закрыл глаза и опустил голову.

– Боже, да не лгу я.

– Давай. – Фьюри открыл дверь. – Направо.

– Столовая.

– Ты помнишь.

– Я практически жил здесь с вами, сам–то не забыл?

При ходьбе бедро словно прижигали раскаленным металлом. По десятибалльной болевой шкале Мёрдер ставил десятку. Пот выступил на груди, горле и поднимался к лицу, и, черт возьми, он был рад, что не поел перед встречей, а то было бы чертовски неприлично проблеваться прямо сейчас.

Фритц все еще служил дворецким в этом доме? – задался он вопросом.

– Сюда…

– Я знаю, – рявкнул он.

Рычания, которые раздались позади него, он легко проигнорировал. Если бы Братья собирались его убить, то никогда не пустили бы в этот дом. Они бы бросили его в багажник седана, чтобы отвезти в более отдаленное место.

Двойные двери в столовую были закрыты, но он чувствовал присутствие Рофа на противоположной стороне… и подумал о том, что некогда старая традиция возродилась: когда Братство служило личной охраной Короля. Раньше в этом не было необходимости, потому что Роф всегда отказывался руководить своим народом.

Что–то очень сильно изменилось.

– Мне придется попросить тебя постоянно держать руки на виду, – сказал Фьюри. – И никаких резких движений…

Послышался стальной мужской голос.

– Я, мать твою, голову тебе оторву, если приблизишься к нему.

Мёрдер улыбнулся и посмотрел через плечо, встречая алмазный, острый как лезвие взгляд.

– Ви. Сентиментальный, как и всегда.

Брат с ледяным взглядом и татуировками на висках, обзавелся еще и бородкой. Но больше ничего в нем не изменилось, его интеллект сражал не хуже, чем желание убивать. И, посмотрите, он так и не бросил курить.

– Мне на тебя глубоко плевать, – произнес Вишес на выдохе.

– Тот же сорт турецкого табака. Ты все еще покупаешь его в том хэдшопе[27], на Маркет?

– Пошел в задницу.

– Ну, ты всегда этого хотел…

Фьюри одернул Мёрдера:

– Ты делаешь себе только хуже.

Двери распахнулись, и в центре столовой, под люстрой, где должен был стоять длинный стол из красного дерева, сидел Король.

Мёрдера окатила волна грусти, настолько неожиданная, что он отшатнулся и заморгал, хотя слез не было. Не то, чтобы Роф стал другим… черт, ад бы покрылся льдом, изменись что–то в этом аристократе, лидере расы. И не то, чтобы Мёрдер оказался в доме своего старого друга, Дариуса, и нервничал от предстоящей встречи. И дело даже не в том, что это могло оказаться глупой кроличьей норой, в которую он скоро провалится.