«Прижмешь бога… Разве подобное возможно?»

— Я постараюсь, — пообещала Мора.

— Плохие новости не заканчиваются, — сказал Тит. — Открой рот.

Она хотела задать вопрос, но внезапно по телу пробежал холодок, а мозг пронзило тысячами иголочек. Неведомая сила влилась в неё. Челюсти сами собой разжались. Да так сильно, что из глаз брызнули слезы.

— Не сопротивляйся, — пообещал мальчик. — Всё будет хорошо.

От живота до груди обожгло болью, словно когтем прочертили линию. Затем невыносимая резь перебралась к горлу, заскреблась там. Мора попыталась завопить, однако что-то мешало ей это сделать. Она закашлялась и, наконец, исторгла из себя черный склизкий комок.

— Маленький шпион, — сказал Тит.

Сгусток ожил, выпустил сотни маленьких усиков, которые тут же принялись вибрировать. Показались крючья-лапки. Существо зашевелилось, попыталось закопаться в снег, но мальчик поймал его и спрятал в ладошках.

— Самый прекрасный секрет, — сказал Тит, баюкая комок. — У каждого жителя Мезармоута есть такой.

Мора откашлялась, прижимая ладонь к груди. Её по-прежнему ломало. Рот словно разорвало после существа. Она коснулась губ, затем взглянула на пальцы. Даже крови не было. «Всего лишь сон. Треклятый сон! Тогда почему так больно?»

— Нужно найти способ избавиться от маленького секрета, — заметил Тит.

— Что это за тварь?

— Мора, именно из-за неё ты стала человеком. Она также необходима тебе, как воздух. Ты не поверишь, но каждый лекарь знает о её существовании.

— И почему тогда я должна избавиться от… от существа?

— Тот, кто создал его, в любой момент может сменить милость на гнев. И в одно мгновение уничтожить людей.

— Еще один бог? — спросила Мора.

Тит кивнул и бросил паразита на снег. Существо принялось извиваться, словно угодило в огонь. Облачка пара исходили от склизкого тельца.

— Правильно мыслишь, — сказал мальчик. — Еще один бог. Возможно, тот же. Я не знаю.

— Как мне вытащить тварь из себя?

— Я расскажу чуть позже. Хозяин ищет способ. Пока лишь знай об опасности.

Поднявшись, Тит помог ей встать и повел среди пепельных людей. Приходилось тщательно ставить ноги, дабы не наступить случайно на чью-нибудь ногу.

— Я скучаю по тебе, — сказала Мора. Язык еще плохо слушался. — Ты невиноват в случившемся.

— В Абстракциях хорошо, поверь. Не ругай себя. Судьба приняла такой оборот, и ничего с этим поделать нельзя.

Он резко свернул направо.

— Что за Абстракции? Сны? — спросила Мора. Плащ постоянно цеплялся за людей, и она его скинула. Странно, но холоднее не стало.

— Абстракции — это то, где окажется каждый человек. Всему свой черед. Кстати, именно тот вылезший из тебя секретик не дает спать. Помнишь луч света, из которого вырывается здоровяк? Он еще страшно орет. — Мальчик передразнил с отвращением: — Я твой бог! Я твой бог!

— Да, помню. Куда мы идем?

— Мы уже пришли.

С этими словами Тит махнул ручкой в сторону сидящего к ним спиной парня. По широкой мускулистой спине бугрились мышцы. Плечи были массивные, налитые уверенной силой. Давно нестриженные, припорошенные пеплом, волосы развевались на ветру. Мора сжалась, тяжело задышала. Она узнала фигуру парня.

Прокол. Он тоже в её сне.

«Ничего страшного со мной не произойдет. Я могу постоять за себя!» Пальцы сами собой сжались в кулаки. Жаль, у нее не было оружия. Нож придал бы уверенности.

— Не бойся, глупая, — сказал Тит и встал перед парнем, глядя на неё. — Отец уже понес наказание. Подойди сюда.

Но Мора не могла сдвинуться с места. В памяти всплыл отчетливый образ: она извивается на полу, а брат сдирает с неё одежду и смеется. Этот смех такой самодовольный, такой жестокий…

«Подойди. Хватит».

Сжав губы, Мора заставила себя сделать шаг. Затем — еще. За несколько бесконечно долгих ударов сердца она встала рядом с Титом и уставилась на мучителя. С последней её встречи брат не изменился: у него по-прежнему вместо лица была ровная гладкая поверхность.

— Зачем ты привел меня сюда, Тит? — спросила Мора.

— А ты не видишь?

Сначала Мора подумала, что Прокол прижимает к груди кусок плаща, но, всмотревшись, с холодной ясностью осознала происходящее. Брат баюкал человеческую кожу. Вот очертания рук, вот — ног. Лица она, к радости, не разглядела.

К горлу подступил тяжелый ком, в желудке заурчало.

— Мерзость. Откуда Прокол её взял?

Тит размазал тыльной стороной ладони кровь по щекам.

— Мы передаем её, — сказал он. — Каждый, кто оказался в ледяной пустыне, должен потрогать кожу Безымянного Короля.

— Что?

Она остолбенела. По спине скользнуло нездешним холодком.

— Коснись. Это приятно.

И снова Мора ощутила, как в неё влилась темная сила. Рука сама потянулась к страшной находке. «Я не хочу, не хочу!»

Кожа оказалась холодной и на удивление мягкой. Словно трогаешь бурдюк с водой.

— Чувствуешь? — спросил Тит, улыбаясь.

— Это… это мерзко.

— И вовсе нет.

Прокол нежно положил кожу на снег, как будто укладывал любимую на постель.

— Откуда она у вас? — спросила Мора, вытирая руки о кофту.

— Хозяин принес. Он теперь всегда грустный после гибели Безымянного Короля.

Мора промолчала.

На том месте, где должны были быть глаза на человеческой коже клубилась тьма, нарушаемая блеском звезд и светом облаков туманностей. Словно всматриваешься в космос.

— Это же настоящий Безымянный Король?

— Да, Мора.

— Невозможно.

Тит лишь пожал плечами и сказал:

— Папа, отдай подарок следующему.

У Прокола не было ушей, однако он кивнул, аккуратно сложил кожу и, медленно ступая, направился в гущу сидящих людей.

— Мора, сходи к деду Мартину. — Голос Тита вновь стал детским. — Он с бабушкой сильно переживает нашу утрату. Кроме тебя у них никого не осталось.

— После всего произошедшего — нет, — твердо сказала она, наблюдая как брат все дальше уходил от нее.

— Он был под влиянием прадеда.

— Но Мартин мог бы меня спасти! Там, в казематах!

Из глаз Тита потекли кровавые слезы.

— Все ошибаются, Мора. Дед изменился. Прости его.

— Ты говоришь, как взрослый. Ты ненастоящий.

— В Абстракциях все меняются, — сказал Тит. — Просто помни: дед может управлять солдатами.

— Они больше не принадлежат ему!

— Посмотрим.

Они замолчали. Хотелось спросить у несмышленыша, когда же она проснется, однако чувствовала, что момент неподходящий. Сказать сейчас слово — значит разрушить между ними связь. Вопросы роились в голове, как рой хунфусе, не давали сосредоточиться на чем-то конкретном. Бог в Венерандуме, паразиты, кожа Безымянного Короля…

— Проснись, Мора, — сказал Тит. — Мы еще поговорим.

Слуга тихонько стояла возле двери, дожидаясь её пробуждения. Белая трость и аккуратно сложенная одежда лежали на кресле. Зевнув, Мора голой дошлепала до железного тазика, ополоснула теплой водой лицо и почистила зубы мягкой щеткой. После пробуждения мысли скакали, мешались друг другу. К тому же из-за жесткой кровати болели спина и затылок.

— Как вам спалось, госпожа? — спросила слуга. Это была рабыня в белой тоге, что вчера привела её и Исхака в покои.

«Посмотри на моё лицо, сладкая. И поймешь без слов». Но Мора сказала иное:

— Хорошо, спасибо. Как тебя зовут?

— Метелла, госпожа.

Хорошо сложенную фигуру не могла скрыть даже просторная тога. Кожа была гладкая и чистая. Красивое гордое лицо оставалось неподвижным, словно его высекли из мрамора. Однако эмоции и желания рабыни выдавали быстрые живые глаза цвета зеленого листа.

— Есть какие-то известия о здоровье Владыки? — спросила Мора, давая слуге себя одеть.

— Лекари за потестатемы сна так и не вышли из покоев, госпожа. Министры толпятся у входа, шумят, не слушают даже старейшину Анка. Лишь господину Квинту удалось их как-то успокоить сегодня. Всё волнуются.