— Неважно.

— У меня есть для тебя предложение, — сказал Доминик. — Хочешь увидеть башню старейшин изнутри? Готов поспорить, что ты никогда не был там!

Исхак нахмурился.

— И как мы туда попадем?

— Через проход, конечно! — Сын прокуратора спустился к нему. — Старейшина Анк наверняка сидит у кровати Безымянного Короля, а все остальные священнослужители мертвы! В башне никого нет! Я уже два анимама как туда хожу!

От Доминика исходил запах чернил. Исхак обратил внимание на синие пятна на его пальцах. «Он когда-нибудь моет руки?»

— Пойдем!

— Ты с ума сошел. А если нас поймают?

Сын прокуратора махнул рукой.

— Я же говорю: в башне никого нет. Мы только посмотрим одним глазком — и обратно. Обещаю!

«Твои обещания ничего не стоят», — подумал Исхак. Но вместо этого сказал:

— А слуга? Мы должны оставаться тут.

— Не будь таким же глупым, как Палатин! — сердито воскликнул Доминик. — Я специально отправил за водой, чтобы избавиться. Он нас не найдет! Ну же! Я доверяю тебе. Увидишь, что я не такой плохой.

Не выдержав его взгляда, Исхак уставился под ноги.

— Хочешь, я попрошу прощения? — спросил сын прокуратора.

— Зачем?

— Ну, ты же догадался, что я использовал тебя. Мне надо было попасть на кухню. К тому же Гименее действительно нужна вода. Ничего страшного не произошло.

Исхак пожал плечами. Ему не хотелось никуда идти, особенно после случившегося. Но Доминик умел убеждать.

— Не знаю…

— Всё! Пойдем!

Мальчик схватил Исхака за локоть и потащил наверх.

— Палатин обещал тебя побить…

Доминик махнул рукой:

— Он постоянно грозится. Не обращай внимания. Нас ждет башня!

«Не доверяй ему», — прошептал внутренний голос мастера Преномена. Но Исхак не мог устоять.

Как только они поднялись по лестнице, Доминик резко повел его влево.

— Эй, нам же не туда! Ты сам говорил…

— Я кое-что отдам и — сразу же к башне.

— Ты опять наврал!

Лицо Доминика сделалось серьезным, как будто невидимая ладонь стерла улыбку. Они остановились. Рабов, чистящих подставки для жар-камней, уже не было.

— Исхак, прошу: мы потратим несколько перкутов на хорошее дело. Я буду в долгу. Буду исполнять любой приказ.

Не понимая, что делать, Исхак кивнул и направился вслед за мальчиком. Тускло освещенный коридор стягивался в мутную щель. От этой игры воображения закружилась голова. Захотелось прислониться к стене.

На пути изредка попадались слуги. Их лица пугали пустотой. И все носили одинаковую одежду: серая накидка, белая тога, коричневые сандалии.

Впереди показался силуэт мальчика, чистящего мокрой тряпкой мраморную стену. На фоне массивной двери его тельце казалось совсем крохотным.

— Привет! — воскликнул Доминик.

Незнакомый мальчик повернулся. Его лицо состояло из острых углов — острый нос, квадратная челюсть, тонкие брови и ясные карие глаза. Взор Исхака тут же зацепился за уродство раба: вместо правого уха торчал бесформенный обрубок.

Оглянувшись, Доминик достал из-под робы вчерашний мешочек с едой и протянул несмышленышу.

— Это тебе.

— Спасибо. — Голос слуги был неестественно спокоен.

«Сколько ему хакима? На вид пять-шесть, но — великие дагулы! — у него взгляд как у старика!»

Исхак почувствовал резкий укол страха.

— Только не делись едой ни с кем кроме Гайды, — сказал Доминик, положив руки на плечи мальчику. — Больше никаких стариков, хорошо? Он тебя чуть не выдал в последний раз! Чтобы ни одна душа не узнала про этот мешочек!

— Не волнуйся. Всё хорошо.

— Нет, не хорошо! Если остальные слуги в твоей комнате узнают про то, что я тащу тебе еду, то станешь изгоем. Прошу, Зайн, отнесись к этому серьезно.

Доминик больше не шутил, лишь строго смотрел на мальчика, который едва ему доставал до груди.

— Как ты? — спросил он. — Никто не обижает?

Зайн помотал головой.

— А Гайда как? Все переживает? — не унимался сын прокуратора.

— В потестатемы сна плачет. Хочет увидеть отца.

«Гайда и Зайн, Гайда и Зайн, Гайда и Зайн…» Знакомые имена, но Исхак не мог сообразить, откуда их помнит.

Безмятежность несмышленыша отчего-то внушала ужас.

— А остальные как реагируют? — спросил Доминик.

— Рабам наплевать. Лишь бы не мешала спать.

— В следующий раз вместо меня придет Гименея. Палатин уже начал догадываться, что я ношу еду тебе.

Зайн спрятал мешочек под тогу.

— А ухо как? — спросил Доминик.

Несмышленыш коснулся ладошкой до обрубка.

— Не болит, — сказал он. — Только… только не слышу ничего.

Не ответив, Доминик тяжело вздохнул. Он сгорбился, убрал руки с плеч несмышленыша.

— Нам надо уходить, Зайн. Палатин может скоро вернуться.

От Исхака не ускользнуло, как заблестели глаза сына прокуратора. Все еще находясь в стороне от странной парочки, он ощутил себя неуютно. Словно подглядывал за непристойной сценой. Его тянуло пойти в свои новые покои.

— Хорошо, — без тени эмоций сказал Зайн. — Гайда будет рада мешочку с едой.

Доминик махнул рукой Исхаку, и они направились к центральному коридору в паршивом настроении. Их шаги гулко отдавались в узком пространстве. Где-то позади громко запричитал раб, проклиная копоть на стенах. «Я здесь как в клетке. Долго ли продержусь? Квинт говорил об ограниченных запасах еды на складе… Кто умрет первым? Этот странный мальчик без уха? Потому что никому из рабов нет дела? Великие дагулы! Не дайте случиться горю».

— Теперь ты понял, почему я отправил Палатина на кухню? — сказал Доминик угрюмо. — Из-за него постоянно неприятности. Он не один раз крал еду у малыша! Палатин — последняя мразь, поверь мне. Если будет возможность, я убью его.

Исхак кивнул.

— А кто этот Зайн и Гайда? — спросил он. — Имена знакомые, но не получается вспомнить…

— Ты давно не вылезал из своей астулы! Боги! Да вы послали мне…

— Просто ответь.

— Зайн — единственный сын Дуа Нокс, а Гайда — дочь Акифа Дахма. Ты видел отпрыска знатного прокуратора. Наверное, не стоит упоминать, что Безымянный Король лишил знать всего имущества в Юменте. Якобы из-за связей с лжепророками, хотя лично я не верю.

Исхак вспомнил. Конечно же! Вот почему имя Зайн было ему так знакомо.

— Как вы познакомились? Как давно подкармливаешь их?

— Ты задаешь слишком много вопросов, — ответил Доминик. — Давай потом, хорошо? Ты же все еще хочешь добраться до башни старейшин?

Мальчики вновь вышли на балкон, бегом на морозе добрались до двери, оказались в уже знакомом коридоре и, не дойдя до его конца, свернули направо. После холода щеки горели, согреться не получалось, несмотря на все усилия.

Взор задержался на огромной барельефе на стене, изображавшем великана Универса, опрокинутого в бесконечную бездну. Мраморная плитка под ногами сменилась хоть и грубыми, но хорошо подогнанными камнями.

— Переход чудно устроен, — сказал уже заметно повеселевший Доминик. — Он находится на втором этаже, рядом с покоями Безымянного Короля. С улицы переход напоминает соплю, повисшую на двух пальцах.

Коридор резко изменился. Это было сложно объяснить. От камней вдруг повеяло теплом, а рассеянный свет ударил прямо из стен. Мальчики пошли по мягкому лиловому ковру, скрадывавшему звуки шагов.

— Мы в переходе, — сказал Доминик, лукаво улыбаясь. — Круто, да? Здесь всё такое необычное!

— А как мы прошли мимо покоев Безымянного Короля?

— Дверь неприметная. Ты бы видел, в какой комнате он только живет! Там ничего нет практически. Огромная такая комнатища, в которой Владыка тренировался вместе с мастером Гуфраном! Я потом как-нибудь тебя отведу, сам оценишь.

— Ты ходил в покои Безымянного Короля без Его ведома? — поразился Исхак.

— Закрой рот, малыш, а то челюсти сведет!

Исхак остановился, поражаясь тому, как тело обрело легкость. Возможно, дело было в сладком аромате рогерса: сушеные листья лежали рядом с ковром. Башня старейшин манила секретами и духом древности. Любой служка в астуле мечтал оказаться здесь. И лишь у немногих это получалось.