Шаги медленно поднимавшихся людей звучали неестественно громко в тишине колонны. Казалось, сейчас послышатся радостные крики бойцов Гектора, предвкушающих скорую расправу, и бог мертвых Юзон получит новые души… Но время шло, а ничего не происходило. Ступени сменялись ступенями; горельефы на черных влажных стенах становились всё неразборчивее из-за разросшейся серой плесени.

Беглецы по-прежнему были живы.

Скорее от злости, чем от скуки Мора рассматривала солдат, старейшину Анка, странного мальчика Исхака и его не менее странного слугу — подумать только! — Квинта. Они казались ненастоящими, словно принадлежали другому миру. И в сумраке колонны перехода, где жар-камней было недостаточно, дабы все осветить, Море чудилось, что она спит. И видит ужасный, чудовищный сон, в котором Безымянный Король бездыханно лежит в носилках, а кровь из его многочисленных ран с тихими звуками капает на плиты ступеней. Видит сон, в котором воины, принадлежавшие некогда её семье, присягнули на верность Владыке.

Мора впилась зубами в нижнюю губу, пытаясь унять страх. Её на носилках несли убийцы и насильники. Не в буквально, конечно, смысле… Но ведь отец мог приказать любому из них изнасиловать её. И они бы послушались… Мора хищно улыбнулась. Никто больше не посмеет даже коснуться до неё! Видят боги: в обиду она себя не даст. Достаточно настрадалась.

Перед мысленным взором появилась картина, как старейшина Димир корчится на полу и тщетно пытается остановить кровь из рваной раны на горле. Его молодое личико, которое портят лишь морщины на щеках, искажено от боли. Тело бьется в агонии. Мора не позволила надругаться над собой! Только не после всего случившегося! А уж убийство лекаря Сертора, поймавшего её на месте преступления, и вовсе казалось милой игрой. Пухляк даже не сопротивлялся…

— С вами все хорошо? — спросил идущий рядом с ней старейшина Анк.

Его лицо покрывали бисеринки пота, дыхание было учащенным. Ему пришлось опереться о плечо солдата, чтобы не упасть на ступени.

— Я задам вам тот же вопрос, — сказала Мора.

— Я вполне смогу подняться до Венерандума, если вы об этом. К тому же носилок больше нет. А попросить палангая донести меня, словно несмышленыша, до ворот было бы немыслимо.

На его лице проступило подобие улыбки. Мора лишь хмыкнула. После всего случившегося соблюдать предписание тхатха казалось абсурдным.

— Неужели Гектор нас отпустил? — спросила она без тени эмоций. Пальцы коснулись до засохших алых пятен на тоге. — Зачем он это сделал? Ведь мог же убить Безымянного Короля, но отрубил лишь руку.

Старик недобро на неё посмотрел и не вымолвил ни слова.

Она тупо уставилась в спину носильщика.

Вскоре воздух заметно посвежел и стало холоднее. Дрожа, Мора подула на кулаки. Люди ёжились от ледяных порывов ветра: на всех была легкая одежда. Бывший министр Квинт снял свои лохмотья, лишь отдаленно напоминающие плащ, и накинул на мальчика Исхака, взъерошив ему волосы.

Стараясь не обращать внимания на холод, Мора погрузилась в мысли. Было страшно даже думать, что скоро она окажется в Верхнем Городе и увидит снег. Снег! Раньше о нем читала лишь в книгах. Отец никогда её не брал в Венерандум, хотя порой и поднимался в королевский замок, чтобы отдать налоги лично Владыке.

— Мы добрались, — сказал старейшина, широко улыбаясь.

Она подняла голову. Впереди, в ступенях пятидесяти от неё, виднелся квадрат звездного неба. Чувствуя скорый отдых, воины ускорили шаг. Даже священнослужитель Анк отлепился от помощника.

Кусок неба с каждым пройденным эмиолиусом становился все больше и больше, пока не занял все видимое пространство. Только сейчас Мора поняла, насколько же гигантскими были врата в Венерандум.

— Стой! Кто идет? — раздался низкий густой голос.

Из-за широких спин воинов Мора не могла разглядеть стражника. Старейшина Анк протиснулся вперед и принялся кричать на незадачливого палангая. Ей же хотелось наконец встать на ноги и самой преодолеть барьер, разделяющий колонну перехода от Венерандума.

Воздух из легких выходил маленькими облачками. И это казалось настолько необычным, настолько нереальным, что Мора попросту не верила, что ей таки удалось выбраться из казематов отца. Словно она, искалеченная и оскверненная мужским семенем, лежала на грязном полу, а насильники отдыхали в другой комнате.

Она завороженно пялилась на черную эмаль звездного неба не в силах вобрать в себя всю красоту Верхнего Города. Только сейчас взгляд зацепился за первые заледеневшие ступени, за переливающийся снег на пузатых колоннах врат. Хотелось растолкать людей и уже увидеть то, что в скором времени должно было стать её новым домом.

После всепожирающего страха пришло чувство полной свободы и веры, что у Гектора нет никаких шансов добраться сюда. Словно один ледяной ветер мог разогнать вероотступников.

— …шлюхино отродье! — ругался старейшина Анк. — Быстрее созови всех лекарей в королевский замок! И закройте ворота! Да живее же! Время идет на перкуты!

С развевающимися на ветру волосами, ежась от холода, воины принялись выходить из гигантских ворот. Суровые испытания последних анимамов оставили на них свои отпечатки: алые пятная крови на легких доспехах, серая от пыли кожа, бесчисленные порезы на ногах. Не верилось, что, по крайней мере, на некоторое время все мучения остались позади.

— Держись рядом со мной, Исха, — услышала она просьбу бывшего министра Квинта.

— Быстрее, глупцы! Необходимо Безымянного Короля отвести в теплое место! — надрывался на холоде старейшина Анк.

Как только толпа поредела, носильщики поднялись по ступеням, и глазам Моры предстало невероятное зрелище: в окружении десятков каменных домиков возвышался на небольшом заснеженном холме многоярусный черный замок, стены которого отчетливо вырисовывались в белом сиянии луны. При одном взоре на него сердце испуганно сжималось.

— Шевелитесь, дураки! — закричал священнослужитель, широко размахивая руками. — Не дайте замерзнуть дочери прокуратора!

Она скривилась при упоминании уже несуществующей должности отца, но ничего не сказала. Чудовищный холод сковывал тело, пронзал до самых костей. Руки посинели, не помогали даже растирания. От ледяных порывов ветра онемело тело. Её носильщикам было еще хуже: при ходьбе широко поднимали ноги, словно шли по раскаленным углям. Тонкие кожаные сандалии плохо защищали от мороза.

Повинуясь порыву, Мора зачерпнула горсть снега и принялась разглядывать блестящие белые комья, похожие на песок. После нескольких ударов сердца пальцы совсем потеряли чувствительность. Несмотря на озноб, Мора глупо улыбалась, словно несмышленыш. Она много читала про снег в легендах, но представляла себе его иначе. Ей казалось, он напоминает мелкие белые камушки, которые рассыпаются, если сжать. И оттого сильнее было удивление, что снег таял в ладонях, превращался в холодные капли.

«Ты ведь уже была на поверхности!»

Мора задумалась. Когда?

«В твоем сне, в котором бродила по ледяной пустыне! Огненный Шар, страшный великан и тысячи людей, испачканных в пепле… Помнишь?»

Когда за спиной раздался грохот, Мора обернулась. Мощные гранитные ворота, отделяющие Верхний Город от колонны перехода, захлопнулись. Двое палангаев под крики старейшины Анка быстро крутили колесо механизма — видимо, с помощью него открывались-закрывались ворота.

Главные костяные двери замка распахнулись, на улицу выбежало не меньше двадцати слуг. Они схватили носилки с Безымянным Королем и вернулись в ярко освещенное помещение. Солдаты, недолго думая, вошли следом.

После мороза улицы в огромном зале казалось невероятно жарко. Словно в печку угодила. Все еще дрожа, Мора наслаждалась теплом, наслаждалась тем, как приятно покалывало кожу. Возвращалась чувствительность к рукам.

«Кажется, здесь мне понравится. Хорошее место».

Двери замка закрылись за спиной.

Мора поднялась с носилок, поблагодарила воинов за помощь и, прихрамывая на правую ногу, направилась к Исхаку и Квинту. Парочка стояла у дальней стены. Мальчик растеряно озирался по сторонам, вряд ли осознавая, что прижимается к бывшему министру. Сам же Квинт взглядом искал кого-то.