(Оно смягчило боль — самую малость.)

Я растянулся на земле, придавленный новыми ощущениями. Каждая деталь впечатывалась в мозг.

Сталактиты выглядели неслыханно огромными, в диаметре получалось не меньше двух локтей. Удивительно, раньше подобного не замечал. Тесный пучок острых длинных каменных сосулек неудержимо стремился вниз, к поверхности. По крайней мере, так казалось. Я всматривался в сталактиты и различал многообразие их оттенков — от темно-коричневого до светло-алого.

В нескольких эмиолиусах от меня валялся на сером, провонявшем экскрементами песке жар-камень. Небольшие языки пламени плясали и словно подпрыгивали в надежде вырваться к длинным сосулькам. Чем больше я вглядывался в огонь, тем сильнее меня завораживал этот необычный танец. Со мной как будто общался жар-камень, посылая понятные только нам знаки. Нестерпимо захотелось подняться, подобрать его и убаюкать на руках как младенца.

Я видел каждую деталь в пещере даже сквозь плотную мглу. Вот в дальней части стоял покосившийся дом. В глиняных стенах зияли крупные дыры, а крыша, сделанная из костей алахамов, давно обвалилась. Вот у склона валялись спальные мешки — перепачканные в крови и глине и смердящие, как болото. От одного их вида к горлу подкатывает противный комок, я с трудом сдерживаю рвоту.

А вот на куче тряпья сидел мужчина: лоб слегка выпирал вперед, яркие голубые глаза холодно блестели, ежик волос слегка тронула седина. Был он широк в плечах, выглядел крепким, как скала, в руках чувствовалась мощь. Кровь засыхала неопрятными коричневыми комочками на лице. Особенно её много набралось под веками и губами. На груди присосалось странное склизкое существо с треугольным телом.

Я смотрел на себя.

Слабый ветер донес до меня мой испуганный крик. Преодолевая страх, я уставился на девушку, стоящую передо мной. Маленькая, худенькая, с длинными иссиня-черными волосами цвета ночи. И это тоже был (была?) я.

Затем пришло понимание, что мой взгляд разбросан по всей пещере, отчего в голове возникала невероятная ирреалистичная картина. Я мог одновременно коснуться дальней стены, ощутить шершавый холодный камень, хотя вокруг меня было свободное пространство. Мог то перемещаться из одной головы в другую, то быть во всех одновременно.

Чтобы успокоиться, я вернулся в тело мужчины с тварью на груди. Почему-то это казалось правильным. Немного полегчало, хотя от волнения разделился. Голова взрывалась от такого количества противоречий. Так, хватит. Не надо спешить. Тяжело дыша, я без труда оторвал существо из груди и бросил под ноги. Уродец, по всей видимости, давно издох.

Затем я, стараясь не терять контроль над собой, огляделся. Насчитал одиннадцать человеческих тел, исключая меня, — мужчины, женщины. Их (мои!) лица казались очень знакомыми, но память отказывалась работать. Я приказал подойти всем оболочкам к себе. Словно управляешь пальцами. Если не задумываться, как получается разделяться, то не испытывал никаких трудностей. Однако стоило сосредоточиться над тем, как же осуществлялся контроль между телами, то взгляд расфокусировался, и я видел сразу двенадцатью парами глаз.

Подошел к себе худенькой красивой женщиной. Поигрался, меняя угол зрения. То смотрю на словно вытесанное из мрамора мужское лицо, то любуюсь черными длинными волосами и тонкой девичьей фигурой.

— Неплохо, — сказал я сразу двенадцатью ртами и замер.

(Оно открыло часть сознания, делясь новыми словами и формулировками.)

Для простоты выделил для себя главное тело (мужчина с седым ежиком волос), обозначил его как первое. Черноволосая женщина (я! я! я!) стала второй. Одноглазый старик — третьим. Великан — четвертым…

Каждый получил номер.

После этого быть собой стало легче. Имена не важны. Не могу же я себя назвать двенадцатью разными именами? Глупости, конечно же.

Я сел всеми телами на камни, нервно потирая виски. Мысли хаотично скакали, не получалось сосредоточиться больше нескольких перкутов. Что произошло со мной? Почему когда очнулся, какая-то тварь присосалась к груди? И связано ли это с потерей памяти? Откуда такой беспорядок в пещере?

Перед мысленным взором возникали картины прошлой жизни, но они мелькали с такой скоростью, что не удавалось уловить смысл. Помню, как долго искал Юменту, подземный город, однако постоянно натыкался на преграды. Помню, как взбирался по стене расщелины, чтобы растопить лед на поверхности… Помню, как разговаривал со стариком, который позже умер от ран. Как разговаривал с пепельным человеком.

Так-так-так. Необходимо сосредоточиться на конкретном образе и его уже раскручивать. И незачем лезть в дебри, если я не знаю даже своего имени. Думай о чем-нибудь простом…

Я мысленно отключился от одиннадцати оболочек, полностью сосредоточившись на главном теле. Это показалось правильным — вот подходящее слово.

Ладно, меня ничего больше не отвлекает от раздумий. Я… искал Юменту. Город, в котором жили смертные… Так. Получается, я не могу погибнуть? Память услужливо показала вереницу картин, как бесчисленное число раз мои тела падали со стен расщелины, как меня растерзывали… червивые. Ага, их тоже помню.

Я достаточно давно живу в этой пещере, каждая трещинка выглядит знакомой. Но почему отчаялся добраться до Юменты? Виски закололо. Страшный грохот, от которого у меня заложило уши. Земля затряслась с невероятной силой. Я закричал. Желтое сияние поглотило расщелину…

Ахнув от неожиданности, я замотал головой. Мои одиннадцать тел закрыли глаза, давая шанс сосредоточиться. Кажется, понятно, почему не получалось уйти далеко из этой пещеры: мешала некая магическая сила.

Тут же появился образ человека в черном медном доспехе.

Интеллект воспрял, нашел точку опоры и вцепился в нее. Этот незнакомец был Безымянным Королем — создатель всего сущего и правитель Мезармоута. Деталей я не помнил, но как только прошептал имя бога, ощутил, как сердце учащенно забилось в груди, а пальцы сжались в кулаки. Волна ярости накатила с такой силой, что стало не хватать воздуха. Я вглядывался в глаза других тел и видел в них необъяснимую злость.

И тут же возникла другая мысль: я свободен! Я рожден свободным! Ничто и никто меня не остановит! Даже бог. И, кажется, эта пещера стала моей темницей. Я смирился с тем, что никогда не увижу Нижний Город. Почему? Не знаю. Сколько ни пытался вспомнить, но ничего не получалось. Белый лист.

Однако злость при мысли о Безымянном Короле о чем-то говорит!

Мне надо вернуться. Хватить гнить здесь.

Оглядев всеми элементами пещеру, я принял решение. Сегодня же соберу вещи и уйду отсюда. Почему-то не покидала уверенность, что желтое сияние больше не будет помехой.

Но все равно в моих умозаключениях чувствовались нелогичные моменты. Хотя конкретно ничего не мог сказать.

Ладно, оставлю на потом. Сейчас важнее другое.

(Оно удовлетворенно улыбнулось и побрело в хаос бессознательного. Теперь созданная личность могла о себе позаботиться. В случае крайней необходимости Оно вернется и поможет.)

Поигрывая могучими мускулами, я-четвертый вскинул на плечи мешок с запасами еды и двинулся вверх по склону.

Я-третий копался в развалинах домика, ища ценное.

В это же время я-десятый охранял выход из пещеры. На всякий случай. Не покидала уверенность, что пепельный человек, с которым общался давным-давно, может наслать червивых.

Нахмурившись, я-первый ходил перед вторым элементом. За последний потестатем память возвращалась только к телу женщины. Вспомнил детали встречи со стариком Сенеционом. Удалось прикинуть расстояние до той пещеры, где учитель и его ученик потерялись. Выходило, что путь к Юменте занимал не больше двух анимамов. Может, чуть меньше.

Отлично.

Меня не покидал образ книги, которую забрал у Сенециона. Эта книга могла помочь в будущем выучить изменившуюся грамматику смертных. За мое долгое отсутствие городская речь наполнилась жаргонизмами и новыми словечками… Все осложнялось тем, что труды старика я спрятал.