Хмыкнув, достал из мешочка несколько ореховых листьев, бросил в рот. Немного, но полегчало. Хотя бы группа озвучила все, что обо мне думает.

Только сейчас понял, насколько же я пропотел. Наверное, от меня разит как от дохлого зверя. Надо бы помыться…

— Гектор, ты все равно пойдешь к расщелине? — спросил Териф, по-прежнему обнимая Хуфру.

— Пока не знаю, — соврал я. — Может, останусь Дома. Дел по-прежнему много: надо достроить мастерскую, починить инструменты. В конце концов, надо сделать новую партию кирпичей. А то вон целая гора глины возвышается у склона. Скоро засохнет и превратится в сталагмит.

Териф кивнул, хотя в глазах сквозило непонимание.

— Совет окончен? — пробасил Коммититур. — А то я уже забыл, когда в последний раз молот в руках держал!

Я пожал плечами:

— Мне больше нечего сказать.

Достал костяную флягу, свинтил колпачок и принялся с жадностью пить. Горло саднило, словно глотнул огня.

Люди расходились по разным углам пещеры, лишь одноглазый Кор и старая Эрода остались сидеть.

Мой план показать группе звезды с треском провалился. Впрочем, это было предсказуемо. В конце концов, что я ожидал? Сам уже привык к Дому и не хочу его покидать. И Теш прав: оставить пещеру на разграбление червивым — безумие.

Тогда почему ощущаю тоску в груди? Почему нет удовлетворения после собрания? Я добился того, что так всегда хотел: люди научились жить своим умом.

Им больше не нужен я.

За спиной послышался грохот инструментов. Коммититур после стольких анимамов в расщелине вернулся в любимую кузню. Теперь звон молота о металл прекратится лишь к потестатемам сна.

— Гектор, если тебе не сложно, ты можешь подойти? — смущенно попросил Кор.

Я кивнул, легко поднялся, обошел костер и плюхнулся на валун рядом со стариком. Чувствуя, что одежда противно прилипает к коже, снял безрукавку. Легче не стало.

— Ну и духотища же здесь, — выругался я, обливаясь потом.

— Это да… — многозначительно сказал одноглазый и уставился под ноги.

Я взглянул на Эроду. Её мутный взгляд был устремлен вверх, на сталактиты. Хоть она и сидела напротив меня, но в мыслях бродила где-то очень далеко. Приступы в последнее время участились, и с каждым анимамом Эрода все больше и больше теряла рассудок.

— Ты ведь один завтра пойдешь к расщелине, — заявил старик, тяжело вздохнув.

— Кор, я же сказал, что дел хватает и здесь. Я…

— Кого ты обманываешь? — спокойно спросил он и повернулся в мою сторону.

Я не видел смысла врать:

— Да, завтра уйду.

— А еда? Как ты будешь себя кормить?

Пожал плечами.

— Придумаю что-нибудь.

Кор кивнул.

— Эроде становится только хуже. Эти сны… Они всех сводят с ума. Гектор, я бы пошел с тобой, ты меня знаешь — я всегда поддерживаю тебя. Но кто присмотрит за Эродой? Хуфра вечно занята готовкой и шитьем. Коммититур и Сиф не вылезают из кузницы…

— Тебе не надо оправдываться, — сказал я.

Старик нежно погладил кончиками пальцев ладонь Эроды. Та, вздрогнув, закрыла глаза.

— Ты обязан их вернуть, — обреченно сказал Кор. — Должен заставить их увидеть свою проблему.

— Я не знаю… В последнее время мне тяжело. Порой хочется уйти вместе с Шифрой и пропасть где-нибудь в пещерах. Подальше от всех проблем.

Лицо старика расплылось в короткой улыбке.

— Но от снов ты не убежишь.

— Возможно, мне удастся связаться с богом. Наверняка он видит, насколько все плохо у группы. Нам нужна его помощь. Но сначала я хочу сам найти решение проблемы.

Повисла короткая пауза. Я посмотрел на свои руки.

— У тебя все получится, Гектор, — бросил старик. — Я в это верю.

— Спасибо…

Я перевел взгляд с грязных ладоней на лицо Кора. По его щеке текла одинокая слеза.

— Что-то из-за жары режет глаз, — сказал старик. — Пойду с Эродой к гроту, умою её. Да и свежим воздухом подышим.

Я промолчал.

Одеяло, казалось, специально норовило уколоть. Как бы не вертелся, удобнее не становилось. Вздохнув, я открыл глаза. На время сна все жар-камни слабо горели, отчего на стенах и потолке залегли чернильные тени. Я не сводил взор со сталактитов, думал о том, почему же за сто пятьдесят хакима они так и не упали на голову кому-нибудь.

Не спалось лишь мне одному. От сиплого шумного храпа Коммититура хотелось отрезать себе уши. Удивительно, как остальные люди умудрялись не проснуться. Поерзав на линумной подстилке, я скинул одеяло. Тревога не проходила, из памяти то и дело всплывали образы сегодняшнего собрания. «Мы все рано или поздно сойдем с ума от снов», — вспомнились слова Теша. Пытаясь прогнать дурные мысли, лег на бок.

Пахло землей, хотя со стороны кузни порой тянуло окалиной.

От духоты по-прежнему бросало в пот. И даже купание в озере не помогло освежиться. Но хотя бы от меня не пахло дохлым дагеном.

В сумраке я нащупал мешочек с засушенными ореховыми листьями, достал несколько и принялся их жевать. Под ложечкой заныло, во рту ощутил горечь, но все проглотил. Хотелось с кем-нибудь поговорить. Например, с Кором. Попытался в темноте разглядеть силуэт старика, но ничего не получилось. И ладно, сам как-нибудь справлюсь. От мыслей болела голова. Как ни старался улечься, не удавалось расслабиться.

После сегодняшнего разговора лег не у склона, где спала вся группа, а у самой большой печи. Возможно, поэтому не спалось. Не знаю. Я сел, тяжело вздохнул. Внутренний голос продолжал пилить. И какие бы доводы ни пытался привести, однако не удавалось его заткнуть.

Треклятые боги! Взбил подушку, лег. Мысли мельтешили… Сжал виски, стараясь подавить возбуждение. Немного полегчало. Да, я сам долгое время не хотел покидать Дом. Зачем, когда группа ни в чем не нуждается? В гроте полно пресной воды, недалеко есть пещеры, в которых водятся сотни, если не тысячи, алахамов и в которых пышно цветут ореховые кусты. Но в глубине себя понимаю, что все это обман. Все анимамы сливаются в один, чувства затухают и остается лишь звонкая пустота. И если ничего не предпринимать, то никакие заветы бога, никакие червивые не смогут остановить деградацию группы.

Людям нужна мотивация. Они просто забыли, как прекрасны звезды, как ярко сияет Огненный Шар… Я должен напомнить.

Должен!

Иначе у самого душа иссохнет.

Я отправлюсь к расщелине, растоплю лед и выберусь на поверхность… Лишь для того, чтобы вновь увидеть снежинки, чтобы вновь почувствовать, как пронизывает кости ледяной ветер пустыни.

А затем покажу эту красоту группе. И люди оживут. Да, у меня получится. Не может не получиться. Достроить мастерскую Терифу всегда успею, времени полным-полно. Целая бесконечность впереди. Сейчас куда важнее спасти разум бессмертных. Мы слишком много провели под землей.

Я скривился. Бог, дай мне сил! Покажи, что не оставил группу и по-прежнему следишь за ней. Мы как никогда нуждаемся в тебе…

Дом был тих, погрузившись в легкий сумрак. Царство сна. Я закрыл глаза, сосредоточился на биении сердца.

Люди разочаровались во мне, но я помогу им выжить. Всегда помогал…

Я — сильный. Ничто и никто не сможет меня остановить.

А сейчас должен отдохнуть. Завтра будет тяжелый анимам.

Я улыбнулся, проваливаясь в сон.

Частенько делаю остановки, чтобы случайно не напороться на сталагмит. Каждый шаг дается с огромным трудом. Ноги уже так гудят, хочется только одного — упасть и заснуть. Я бодрствую уже много анимамов. Глаза слипаются, а гладиус стал невыносимо тяжелым. Но надо идти. Не остановлюсь. Смогу. Дойду.

Воздух был влажный, почти мокрый, на доспехе блестели капли воды. Внутренний голос, не умолкая, зудел, требовал избавиться от лишнего груза. Против монстров Универса моя защита не поможет. Тогда зачем нести на себе столько всего? Стискивая зубы, продвигаюсь вперед. Меня шатает из стороны в сторону.