— Как он освободился от змей?

Хемир повернулся ко мне с холодным взглядом.

— Это ты можешь спросить у него. Наш выход.

Шины машины хрустели по холодному гравию, когда мы съехали с шоссе на неровную дорогу вдоль океана. Вдалеке я увидела твердые белые камни гостиницы «Слинденнар». Мне казалось, что прошла тысяча лет с тех пор, как я оставалась там, в маленькой комнате под ивами, ожидая и ожидая Локи. А потом в объятиях Хемира. Облака неслись над Северным морем, и в мерцающем свете я увидела сырой склад библиотеки Слинденнара.

— Книга «Смертные Любовники Богов», — сказала я, вспоминая комнату в глубине, световой детектор движения. Список из тридцати двух имен.

Хемир ничего не ответил.

— Ты сделал это нарочно, не так ли? — спросила я, наблюдая, как отдаляется библиотека в зеркале заднего вида. — Ты отвел меня в библиотеку. Ты хотел, чтобы я прочла эту книгу.

— Конечно, — сказал он, пожимая плечами. — Я хотел, чтобы ты поняла, что ты не единственная смертная, которую похитил Локи.

Я замолчала, вспоминая имена. Вспоминая противостояние Локи в нигде, как я бросала ему имена его мертвых любовниц, пытаясь причинить боль.

— Испытание Эсилинда, — сказала я. — Это тоже было в книге.

Хемир рассмеялся, но в голосе его звучала горечь.

— Это не входило в мои намерения.

— Полагаю, мне следует поблагодарить тебя.

— Я думал, что эти страницы уничтожены, — прорычал он. — Поверь, теперь уж точно.

Мы проехали последний отрезок пути в тишине, напряженной, тупиковой тишине, пока я не увидела темные ветви рябины на фоне неба. Хемир припарковал машину и повернулся ко мне.

— Ты уверена, что хочешь сделать это с собой? — спросил он.

Мне вдруг стало не по себе.

— А что? Ты знаешь, что я собираюсь найти?

Хемир пожал плечами. Мускулы на его руке напряглись, когда он провел пальцами по волосам, и я подумала о том, чтобы сказать ему, завести машину, вернуться в гостиницу «Слинденнар», забронировать номер, где мы могли бы упасть в объятия друг друга.

— Я должна знать, — сказала я, открывая дверь.

Хемир вышел из машины, но остался на стоянке. Я подошла к камням, прижимая к себе куртку, чтобы защититься от пронизывающего ветра с океана. Сейчас было уже совсем светло, и этот свет обладал странным северным свойством — способностью светить прямо в глаза, в каком бы направлении ты ни смотрел.

Первые три камня были точно такими, какими я их помнила, точно такими, какими они выглядели на экране моего компьютера: Один и Волк Фенрир. Тор и змей Ёрмунганд. Корабль Нагльфар.

А Локи был на четвертом камне. Я не могла удержаться, чтобы не коснуться резьбы, его гордого лица, его сверкающих глаз. Он был таким живым и до боли знакомым. Именно так он выглядел в Асгарде, подумала я, после Испытания Эсилинда. Когда Один отпустил его. Дикий. Опасный. Свободный.

Я подошла к синему брезенту. Голос Хемира эхом отозвался в моей голове. «Ты уверена, что хочешь это сделать?» Я откинула брезент.

На первый взгляд два распростертых камня под брезентом были точно такими же, какими они выглядели на моем компьютере. Я в отчаянии сжала кулаки. Что, черт возьми, я упустила? Какого черта я здесь делаю?

Там был камень с собранием богов — Один в центре, по бокам Тор и Тюр, и какая-то странная фигура монстра в левом нижнем углу.

Какой-то странный монстр с изогнутыми клыками.

Я уже видела это раньше, подумала я. Я видела именно эту комнату, с теми самыми людьми. Один предлагал мне деньги, докторскую степень и…

«Мужа, детей, всего, что хочешь», — сказал Тор.

«Я бы женился на тебе, если бы ты захотела», — сказал Хемир.

Я повернулась к последнему камню. На левой стороне резьбы был ряд фигур, включая Одина. Справа был Локи, связанный и стоящий на коленях. А посередине стояла женщина, широко расставив ноги и подняв руки. Положение воина.

Это была я.

— Вот дерьмо, — сказала я. 

Хемир вышел, чтобы присоединиться ко мне у камней. Я едва заметила, что он рядом. Я сидела на холодной вулканической земле, уставившись на свое изображение, вырезанное в камне более тысячи лет назад.

— Дерьмо-дерьмо-дерьмо, — пробормотала я.

— Пошли, — сказал Хемир, помогая мне подняться на ноги. — Я угощу тебя пивом.

Через двадцать минут мы уже сидели за столиком в гостинице «Слинденнар». Хемир поставил передо мной кружку пива, и после минутного раздумья я выпила почти половину одним глотком.

— Похоже, это я начала Рагнарёк, — сказала я, обращаясь скорее к пиву, чем к Хемиру.

Хемир весело рассмеялся.

— Мы все точно знали, что произойдет, но мы никогда не знали, когда. Мы не знали, что может его зажечь. И оказалось, что это была ты!

Он потянулся через стол и похлопал меня по плечу.

— Маленькая подружка Локи отправилась в Асгард, чтобы спасти его, и в конечном итоге запустила одну вещь, которую он потратил столетия, пытаясь предотвратить!

— Ты тревожно весел, — сказала я, стряхивая его руку.

— Мне стало легче оттого, что ты отвергла мое предложение руки и сердца, — сказал он с лучезарной улыбкой. — У нас не было бы много времени, чтобы наслаждаться друг другом.

У меня задрожали руки.

— Ты хочешь сказать, что Рагнарёк собирается начаться…

— Не сразу, — ответил он. — Войска еще должны собраться.

Мои плечи расслабились.

— Я бы рассказал, в начале следующего года, — сказал Хемир.

— В следующем году! — Я вздрогнула, и моя рука опрокинула пиво. Хемир поймал его с неестественной легкостью. — Черт, Хемир, уже ноябрь!

— Послушай, Кэрол, — сказал он, протягивая мне пиво. — Смертные всегда выживают в Рагнарёк. — Он взял мои пальцы в свои теплые, грубые руки. — Я могу быть уверен, что ты будешь среди тех, кто продолжит основывать новый мир. Лучший мир.

Я убрала свою руку от него.

— Нет! — сказала я. — Послушай, нет, я не могу, у меня есть племянница. Она всего лишь ребенок. Я не могу… я имею в виду…

Он пожал плечами и одарил меня своей очаровательной кривой улыбкой.

— Значит, она тоже может выжить. Ты можешь составить список.

— Хемир, я не собираюсь составлять список тех, кто переживет апокалипсис!

Я медленно осознала, что все остальные пары в гостинице смотрят на нас, и понизила голос до шепота.

— Я не могу, — сказала я. — Я не могу сказать, что один человек более достоин другого.

Мои глаза затуманились от слез, и я обвела рукой комнату, бар, пожилые пары за столиками, ряд окон, выходящих на Северное море.

— Я не могу желать уничтожения всего этого.

— Отлично, — сказал он. — Но желаешь или нет, это грядет. 

 Меня разбудила резкая боль в пояснице. Я пошевелила головой, и острая боль пронзила к тому же мою шею. Ну, прекрасно, подумала я, открывая глаза. Я снова заснула за столом. Я вытянула руки над головой, подвигала мышкой, чтобы разбудить компьютер. Часы показывали 5:43 утра. Я просмотрела последнее, что написала в своей диссертации, перед тем как заснуть.

«Но личность обманщика не может быть сведена к простому дьявольскому нарушителю спокойствия. На самом же деле, основная функция обманщика — говорить правду: разрушительную, неудобную, болезненную, но очевидную правду».

Я зевнула и выглянула в окно. Было начало февраля, и до восхода солнца оставалось еще несколько часов. Но если я буду долго принимать душ, а потом медленно пойду пешком, то доберусь до «Медичи» как раз в тот момент, когда они откроются. Я могла бы начать свое утро с настоящего капучино и круассана с миндалем.

Когда я вышла из «Фламинго», стоял мороз и обещали снег. Мои влажные волосы задеревенели, замерзая на плечах. Я глубоко вздохнула, и холод обжег легкие. Небо было сумрачным, пасмурно-серым, уличные фонари доблестно сияли в полумраке.

Сегодняшний прогноз, подумала я, снег, холод и все увеличивающиеся шансы на Рагнарёк. Я вздрогнула от ветра. Внезапно это показалось мне не очень смешным.