Я почувствовала, как его грудь вздрогнула, когда он засмеялся.

— Это было бы чудесно, — сказал он.

— Я… мне придется включить свет, — предупредила я его, вставая и нащупывая дорогу к выключателю.

Свет ослепил меня.

— Прости! — воскликнула я, вытаскивая мед и хватая две пустые банки из-под желе вместо стаканов. Я выключила свет, откручивая крышку бутылки в темноте.

— Надеюсь, все в порядке, — сказала я, садясь рядом с ним на кровать и протягивая ему стакан. — Это мед.

Локи улыбнулся и поднял бровь. Он выглядел особенно красивым в мягком желтом свете уличных фонарей за моим окном.

— Спасибо, — сказал он, беря стакан.

Сделав глоток, он закашлялся и рассмеялся.

— О, — сказал он. — Вот…

Я попробовала сама и подавилась. На вкус он напоминал кислый спирт с привкусом меда.

— Фу, это ужасно! — сказала я. — Так и должно быть на вкус?

Он снова рассмеялся и поставил стакан на подоконник.

— Не совсем.

А потом пространство передо мной опустело. Локи исчез. Вот дерьмо, подумала я. Это была безусловная катастрофа. Я почувствовала, как глаза защипало от слез, и я яростно заморгала.

На мгновение раздался треск электричества, и воздух немного сгустился, когда он снова появился, сидя передо мной с протянутой рукой, держащей кубок.

— Вот, — сказал он. — Вот как это должно быть на вкус.

Я попыталась незаметно вытереть глаза, прежде чем взять кубок из его руки. Он был сделан из гладкого дерева, толстого и твердого. Локи поднял второй кубок и поднес его к губам.

Этот мед был удивительным, покалывающим, как шампанское, сухим с едва уловимой сладостью. Это было все равно, что пить солнечный свет.

— Ух, ты, — сказала я. — Как ты…?

Локи пренебрежительно махнул рукой в полумраке.

— О, у меня много талантов.

Я покраснела, смущенная своей скромной квартиркой и глупой попыткой произвести на него впечатление.

— Мне очень жаль, — сказала я.

Мы оба замолчали. Это было не совсем уютное молчание, и я была удивлена, что могу чувствовать себя такой застенчивой перед ним, застенчивой после того, как разделила так много своего тела.

— Женщина, — резко сказал он, — могу я задать тебе вопрос?

— Конечно.

— Как ты нашла меня сегодня вечером?

Я пожала плечами, делая еще один глоток меда. Он задержался на моем языке, теплый и сладкий.

— Не знаю, — сказала я. — Это был сон. Это не так, как я была…

А потом я остановилась. Было бы не совсем верно сказать, что я его не искала. С той самой первой ночи я постоянно искала его.

— Может быть, я… искала тебя, — прошептала я, радуясь, что темнота скрывает мои пылающие щеки. — Но это был сон. Ты не контролируешь то, что происходит во сне.

Он замолчал на мгновение, а затем взял мою руку и поднес ее к губам, целуя пальцы, посылая нежную дрожь электричества по телу.

— Возможно, это был я, — тихо сказал он. — Возможно, я хотел, чтобы меня нашли.

Он повернулся к окну, его глаза потемнели. Молчание растянулось между нами, и я вспомнила Дага, вспомнила статику, которая жужжала и гудела, когда мы пытались поговорить.

— Локи, — сказала я, мой голос колебался. — У меня тоже есть вопрос.

— Пожалуйста.

— Если это так. Если ты… — я глубоко вздохнула. — Если ты не вернешься. Я имею в виду, если ты не захочешь этого делать. Снова. Ты мне скажешь?

Он произнес он мягким голосом.

— Если ты мне надоешь, я тебе скажу.

Ну вот, подумала я, ты уже договорилась со своим собственным заблуждением.

Но теперь он хотя бы улыбался. Я тоже улыбнулась, чувствуя, как расслабляются плечи.

— Так это был… Мидгард, — сказала я, проводя пальцами по гладкому золотому ободку своего кубка, желая, чтобы он продолжал улыбаться. — А ты пришел из… — я заколебалась. Просто это звучало так безумно.

— Асгарда, — мягко сказал он.

— Значит, действительно существует девять миров? Они… разные планеты?

Локи рассмеялся.

— Вы, смертные, любите считать вещи. Любите давать имена. Будто это каким-то образом приводит к пониманию.

— Значит, их не девять? — спросила я. — Или это не планеты?

Он улыбнулся мне и пожал плечами.

— Хорошо, — сказала я, чувствуя себя немного раздраженной. — Ты не обязан мне говорить.

Локи сделал глоток меда и указал на окно.

— Что ты видишь? — спросил он.

Я видела затемненные окна кирпичного жилого дома напротив. Я видела уличный фонарь на фоне голых ветвей платана, бледная кора складывалась, как кожа.

— Ветви? — спросила я.

Он кивнул.

— Итак, что же это такое? Каждая ветвь — один мир или все они — части одного и того же дерева?

Я отрицательно покачала головой.

— Но Асгард не является частью этого мира. Я имею в виду, нельзя просто отправиться туда… — Я замолчала, глядя на Локи.

Он снова рассмеялся.

— Конечно, ты можешь пойти туда пешком, — сказал он, и его глаза заблестели. — Если знаешь, куда идти.

— Но его нет на карте, — настаивала я.

— Миры пересекаются, — сказал он. — Может быть, не так сильно, как раньше. Но мы все — часть одного и того же Мирового Древа.

— Иггдрасиль, — сказала я. — Мировое дерево. Это э… метафора социальной структуры.

Локи снова рассмеялся.

— Нет, это дерево, — сказал он. — Ясень.

Я была совершенно растеряна.

— Вот, — сказал он, поставив бокал и наклонившись ко мне. — Я тебе покажу.

Его губы коснулись моих, мягкие и прохладные, и мой рот приоткрылся для него. Я чувствовала вкус меда на его губах и языке, когда он медленно пропутешествовал в мой рот. Я наклонила голову, и его язык двинулся дальше в меня, медленно и осторожно. Я почувствовала, как мир вокруг меня уходит, все мое существо сосредоточилось на его мягких губах, его настойчивом языке.

Я ахнула, когда он отстранился. Медленно, мир снова сфокусировался. Он поднял руку, чтобы погладить меня по щеке.

— Вот, — сказал он с легкой дрожью в голосе. — Мы два разных человека, разделяющих одно и то же пространство. И когда я внутри тебя… ну, где ты кончаешься, а я начинаюсь?

— Мы… пересекаемся, — сказала я, и он улыбнулся.

— Покажи мне еще раз, — сказала я, наклоняясь к нему. 

Я проснулась от яркого солнечного света. Я была одна в своей огромной новой кровати. Она все еще пахла им. Я натянула простыни на лицо, спрятав в них голову. Древесный дым. Соль. Кожа. Я вздохнула, обнимая простыни. А потом у меня появилось очень отчетливое ощущение, что за мной наблюдают. Я села на кровати, одеяло упало с моих плеч, и посмотрела в окно.

Огромная черная белка смотрела на меня с ветки платана прямо за окном. «Каждая ветвь — это один мир, или все они — часть дерева?» — подумала я, улыбаясь про себя. Белка склонила голову набок.

— Кыш, — сказала я, махнув рукой в сторону окна. Я встала и пошла в душ, разминая свое больное тело. Улыбаясь. 

— Надень что-нибудь, — сказал Локи, и в его глазах заплясали огоньки.

Мы уже допили вторую бутылку вина, лежа рядом на моей кровати, переплетя ноги. Свечки в стаканчиках на моем комоде давно прогорели и потухли, а на радио звучал низкий, обволакивающий джаз. Часы в верней части духовки показывали, что было чуть больше часа ночи, но мне не очень хотелось спать, когда тело Локи прижималось к моему, гудя от электричества.

У меня галлюцинации, подумала я. Я одна в своей постели и схожу с ума.

— Прости? — спросила я.

— Оденься, — повторил он. — Надень что-нибудь.

— Что-нибудь теплое? — В Чикаго уже две недели было не выше нуля, и я чувствовала, как холод просачивается в мои окна.

— Нет, — сказал он, проводя пальцами по чувствительной коже на моей шее. — Что-нибудь сексуальное.

Мне все равно, подумала я, когда дрожь удовольствия пробежала по всему моему телу. Если это то, что значит быть безумной. Мне. Все. Равно.