Он опустился передо мной на колени, целуя мою грудь, его язык скользил по моим соскам. Я ахнула и откинулась назад, ударившись о стол, сбросив стопку бумаг. Он поднял взгляд и улыбнулся мне.

— Ах, ты такой горячий, — выдохнула я.

Я наклонилась к нему, и он поцеловал меня, его губы прижались к моим, языком проникая внутрь меня. Его пальцы пробежали по внутренней стороне моих бедер, нежно прижимаясь к моему клитору, посылая волны удовольствия по телу. Мои бедра качнулись к его руке. Мое дыхание стало быстрым и неглубоким, когда он отстранился.

— Пойдем в кровать, — выдохнула я, протягивая к нему руки.

— О, давай не будем, — сказал он, лукаво улыбаясь.

А потом его голова оказалась у меня между ног. Меня накрыл прилив жара, когда его язык вошел в меня, танцуя на моем клиторе, целуя и посасывая, пока комната не закружилась. Я провела руками по его волосам, мои бедра покачивались, когда он двигался внутри меня, мое тело дрожало. Я закрыла глаза. Это было так хорошо, это всегда было так хорошо, так чертовски удивительно хорошо…

Я громко выкрикнула его имя в его губы, когда кончила, по всему моему телу пробежала дрожь.

Я медленно открыла глаза, когда мой разум вернулся к реальности. Локи сидел на коленях передо мной, и я уставилась на него. Он выглядел так чертовски великолепно в солнечном свете.

— Ух, ты, — выдохнула я.

Он встал и начал целовать мою шею, нежно проводя руками по моей груди. Я повернулась к его рту, приоткрыв ему губы. Я почувствовала вкус себя, когда наши губы встретились.

— Смертная женщина, — прошептал он, обхватив ладонью мою грудь, — я все еще желаю тебя.

Я взглянула на часы над микроволновкой.

— Да, — выдохнула я. — Да, у нас еще есть время.

Он схватил меня за талию, поднял и понес к кровати. Я раздвинула ноги, и тогда он оказался внутри меня, наполняя меня, имея меня, чувствуясь так хорошо, так невероятно хорошо, что я стонала и хныкала, выдавая тихие, животные звуки удовольствия и тоски. Я прислонилась к стене и выгнула спину, загоняя его глубже, когда его толчки стали менее ритмичными, более неистовыми.

А потом его тело содрогнулось, когда он закричал, его руки крепко обхватили мои бедра. Он рухнул рядом со мной, и мы лежали вместе, тяжело дыша, наши ноги переплелись. Я потянулась к его руке, переплела свои пальцы с его.

— Женщина, — сказал он, садясь и глядя на меня. — Ты опоздаешь.

Я улыбнулась. Солнце освещало его волосы, делая их похожими на огонь, словно они были сделаны из пламени, отбрасывая тонкие, танцующие тени на его полные губы, бледные щеки. Я могла бы смотреть на него весь день, подумала я.

— Я даже не думаю, что мои ноги все еще работают, — вздохнула я.

Он улыбнулся и поцеловал мне руку. Я оторвала от него взгляд и заставила себя встать и натянуть джинсы дрожащими руками. Я взглянула на часы…

— Черт, — пробормотала я. — Кафе в пятнадцати минутах ходьбы. Я действительно опаздываю. — Я вытащила первую рубашку из шкафа и схватила куртку. — Спасибо…

Локи прервал меня, обхватив руками и прижавшись своими губами к моим…

…и неожиданно стало очень холодно. Я открыла глаза. Мы оказались снаружи. Я моргнула и повернулась, чтобы увидеть окна кофейни «Верхние Земли». Внутри горел свет, и я слышала, как К. Д. Лэнг поет о Северном Онтарио, пока Кара раскладывала выпечку на витрине.

— Спасибо, — сказала я, слегка задыхаясь. — Это было… мило. С твоей стороны.

Локи пожал плечами и снова мягко поцеловал меня, прежде чем повернулся и пошел прочь по холодному чикагскому тротуару. Я глубоко вздохнула и толкнула дверь кафе, колокольчик над дверью звякнул, когда я вошла. Кара смотрела в окно, уставившись на то место, где мы с Локи целовались.

— Эм, доброе утро, — сказала я, мои щеки вспыхнули.

— Не знала, что у тебя есть парень, — сказала она.

Я засмеялась, сбрасывая куртку.

— О, нет, я имею в виду, что это не так. Мы просто… — я заметила выражение лица Кары, которое говорило, что она чертовски уверена, что я совершенно безумна, и заткнулась.

Прошло два часа, прежде чем я поняла, что моя рубашка вывернута наизнанку. 

Когда я добрался до дома, уже стемнело. Я открыла дверь и заморгала от мягкого, серого света. Похоже, мой стол был покрыт стопкой… кирпичей? Я потерла глаза. Кирпичи не двигались. Я включила свет и подошла к столу.

Это были деньги.

Мой стол был завален стопками стодолларовых банкнот, аккуратно сложенных и перевязанных. Блокнот в клетку небрежно лежал поверх стопок, открытый на листе, где я написала «квартира».

Я закрыла лицо руками и заплакала. 

Деньги изменили все.

Я пересчитала их, потом пересчитала еще раз и дрожащими руками принялась перебирать свои счета. Этого было достаточно, чтобы оплатить все: кровать. кредитку. Студенческие кредиты. Этого было достаточно, чтобы оплатить все и даже больше. Я могла спокойно уволиться с работы в «Верхних Землях». Наконец-то я могла купить ноутбук. И смартфон.

И снять новую квартиру.

В то утро я пошла в банк и вручила кассиру небольшое состояние наличными.

— Я только что продала машину, — сказала я с непринужденностью, которую репетировала уже несколько часов.

Кассир даже не ответила. Она просто пересчитала купюры, протянула мне квитанцию и сказала:

— Следующий.

А потом я отправилась на поиски квартиры.

Сначала я осмотрела башни Гайд-парка, но в квартирах было холодно и неуютно. Затем я осмотрела апартаменты в Мейфэре, но арендная плата оказалась возмутительной, даже для того, кто только что нашел пачки стодолларовых купюр на столе. Наконец я отправилась к «Фламинго», элегантному, хотя и несколько крошащемуся, розовому кирпичному высотному зданию на берегу озера.

— Ну, у нас только что освободилась одна квартира, — сказал мне албанский суперинтендант, когда мы ехали на лифте на четырнадцатый этаж.

Мы вместе прошли по узкому коридору, и он отпер дверь. Квартира была наполнена солнечным светом. На полу лежал темно-розовый ковер, а окна выходили на озеро. Мне были видны деревья с голыми ветвями, стоявшие вдоль мыса, где Локи впервые показал мне светлячков. Белоснежные волны вздымались и вспенивали поверхность озера Мичиган. Ему бы здесь понравилось, подумала я.

— Я арендую ее, — сказала я.

Суперинтендант уставился на меня.

— Хотите осмотреть остальную часть квартиры, леди?

— Конечно, — сказала я, улыбаясь.

Спальня была темной и маленькой, хотя выглядела так, будто в ней могла бы поместиться моя огромная кровать, а в ванной стояла ванна на когтистых лапах, которая, вероятно, могла бы вместить двоих. Надо проверить, подумала я, проводя пальцами по прохладному фарфоровому ободку. Кухня была настолько мала, что я могла стоять посередине, раскинув руки, и касаться обеих стен, но мои кулинарные навыки были в значительной степени ограничены лапшой рамэн, поэтому я не возражала.

Я последовала за суперинтендантом вниз по лестнице и подписала бумаги, вручая ему огромную пачку стодолларовых купюр в качестве залога и арендную плату за первый месяц.

— Нам тут понравится, — сказала я.

Он уставился на меня.

— Мне… — пробормотала я. — Мне тут понравится.

— Ты учишься в Университете? — спросил он.

Я, молча, кивнула.

— Я так и думал, — сказал он, протягивая мне связку ключей. — Добро пожаловать во «Фламинго». 

Я провела выходные, распаковывая и украшая свой новый дом в здании «Фламинго». Я запихнула оставшиеся деньги в коробку и спрятала ее в нижнем шкафу на кухне, за нетронутым блюдом, которое мама прислала мне на день рождения. А потом я отправилась по магазинам.

Я купила огромную, кованую винную полку, которая занимала почти всю кухонную стойку, и наполнила ее винами «Зинфандель» и «Пино», которые, как я знала, любил Локи. Я купила набор хрустальных бокалов для вина, длинных, изящных и чувственных, и оставила два из них на стойке.