Джефф, Ди и я, молча, сидели в машине, наблюдая за прекрасным голубым калифорнийским небом и редкими проблесками солнца, сверкающего над Тихим океаном. Джефф остановил машину, припарковался и вышел, поставив мой чемодан на тротуар и случайно заперев автоматические двери.

Я помедлила, держась за ручку двери.

— Ты не знаешь, где Локи? — прошептала я Ди.

— Нет, — ответила она.

— Я увижу его снова?

Ди ничего не ответила, и я повторила вопрос, хотя видела, что Джефф смотрит на меня, постукивая рукой по моему чемодану.

Ди повернулась ко мне и похлопала по руке.

— Мне очень жаль, — сказала она. — Я не вижу будущего. 

Моя квартира в Чикаго была точно такой, какой я ее оставила. У меня не было домашних животных, которых надо было кормить, у меня не было даже ни одного комнатного растения, которое могло зачахнуть от пренебрежения. Я была готова бросить все и отправиться в Асгард с тех пор, как переехала сюда, подумала я, и осознание этого не было приятным. Воздух в квартире был затхлым после целого лета. Я открыла окна, поставила чемодан на кровать и включила пылесос.

Кулон Локи мигнул мне с комода. Я подошла к нему, провела пальцами по его мерцающей поверхности. Затем я застегнула цепочку на шее, чувствуя прохладную тяжесть между грудями.

— Я ношу твой знак, — сказала я пустой комнате. — Думаю, я это заслужила.

Комната не ответила.

Когда я, наконец, заставила себя включить компьютер, у меня было около миллиона писем. Большинство из них были бесполезны: приглашения на студенческие вечера в пабе, которые я бы все равно проигнорировала, приглашения на ораторов, которые уже давно уехали. Было письмо от моего консультанта, профессора Лонкович, с просьбой связаться с ней, как только я вернусь в Чикаго, чтобы обсудить прогресс, достигнутый в моей диссертации за лето.

Которого не так уж много, подумала я. Я провела первую половину лета, пытаясь удержать на плаву компанию Капелло по ландшафтному дизайну и озеленению, а вторую половину лета провела в Вал-Холле с мертвецами и Асами, так что нет, было не так уж много прогресса в моей диссертации.

И было одно письмо от Хемира. Мое сердце бешено колотилось, когда я открыла сообщение.

Оно было совершенно нормальным. Он приложил копию последней статьи, которую мы написали вместе, о священной роще в Локисфене. Это была наша вторая статья об этой роще, и я знала, что она будет спорной. Перед сердечным приступом моего отца, перед тем, как отправиться по Биврёсту в Асгард и провозгласить Испытание Эсилинда, я была взволнована этой статьей.

Теперь я не знала, что и думать. Реальный мир казался безнадежно скучным, и я ощутила внезапную волну тоски по Вал-Холлу, по моим друзьям-воинам Хиди, Фрэнку и Филу, по моей комнате с уютным камином и видом на скалистый берег.

И когда я была в Вал-Холле, у меня, по крайней мере, была небольшая надежда увидеть Локи снова.

Я покачала головой, вздохнула и потянулась за книгами. В этом квартале я вела у двух групп, и мне предстояло завершить работу над диссертацией, за которой я должна была провести целое лето. 

Мне потребовалось две недели, чтобы найти в себе мужество ответить на письмо Хемира.

Я была абсолютно профессиональна, написав только, что лето было «сумасшедшим», что было небольшим преуменьшением. У меня было несколько рекомендаций для статьи, и я обещала написать еще позже, как только со всем разберусь.

Я почувствовала проблеск надежды Хемира. В конце концов, был шанс, что все это было иллюзией. Один и Йотун Трим, возможно, заключили какую-то сделку, чтобы обмануть меня, проецируя образ кого-то, кто мне дорог, кому я доверяю. Пытаясь предложить мне то, что я хочу.

Я вздохнула и выключила компьютер. Было уже поздно. Я стянула с себя одежду и забралась в постель, стараясь не думать о Хемире. Или Триме. Как раз когда я засыпала, все мое тело сильно дрожало, будто я проталкивалась сквозь слой ледяной воды.

А потом я снова оказалась в Слинденнаре, в Рябиновой роще за городом, глядя на Северное море. Воздух был пронизывающе холодным, и ветер, дувший с океана, пах снегом. Надвигается буря, подумала я.

Я повернулась к камням, они были почти полностью погружены в темную вулканическую почву. Я скребла и сгребала руками, галька царапала костяшки пальцев, холод глубоко проникал в пальцы, но чем больше я сгребала, тем больше земли падало на камни. Я видела только самые верхушки, головы Одина и Волка Фенрира, Тора и Ёрмунганда. Я скучаю по нему, подумала я.

— Слишком поздно, — каркнул голос надо мной.

Я подняла глаза и увидела огромного ворона, черного на фоне серого неба. Крылья ворона трепетали на ветру, когда он приземлился на землю передо мной.

— В чем дело? — закричала я, и ветер сорвал слова с моих губ. — Что я упустила?

— Отпусти его, — сказал ворон. — Ты опоздала. Остановить не удастся.

В отчаянии я ударила кулаком по холодной черной земле и закричала.

— Ты должна оставить их погребенными. — Я обернулась и увидела Хемира, стоящего позади меня, его лицо было странным и искаженным в плоском сером свете.

— Я что-то упустила, — сказала я, мой голос был безумным. — Я упустила что-то важное!

— Забудь о них, — сказал он, сверкнув глазами, и внезапно перестал быть моим другом Хемиром с сильными руками и кривой улыбкой; он стал Тримом Йотуном, его массивная фигура заслоняла слабое солнце, клыки тянулись к небу. — Оставь это место!

Я вздрогнула и подскочила от гнева в его голосе, и снова оказалась в своей постели. Под ногтями у меня была земля.

Я должна вернуться в Исландию, подумала я, смывая с рук черную вулканическую почву в раковину в ванной. Но это безумие. Была середина квартала, мне предстояло вести занятия, писать диссертацию, и единственный человек, которого я знала в Исландии, единственный человек, который мог отвезти меня к камням, мог оказаться монстром. Йотуном. Чье предложение руки и сердца я только недавно отклонила.

Что бы я ни упустила, о чем бы ни мечтала, я должна была найти это здесь. В Чикаго. 

В ту же ночь я начала поиски.

У меня были буквально сотни фотографий камней на компьютере. Я заварила себе кружку травяного чая и открыла ноутбук, листая картинку за картинкой: крупные планы резьбы, обзор места, которые я сделала, стоя на капоте машины Хемира. Совещание богов. Женщина с распростертыми объятиями. Один, его лицо было искажено от напряжения, бьющий волка Фенрира, когда чудовищные челюсти сомкнулись вокруг его груди. Тор, обрушивающий Мьёльнир на голову змея. Хеймдалль, держащий в руках Гьяллархорн, воспроизводящий первые ноты, чтобы начать битву. Начало Рагнарёк.

Я слышала их голоса, щелкая пальцами по фото с резьбой.

«Мужа, детей, всего, что хочешь».

«Ты получишь докторскую степень».

Фотографии резьбы Локи лежали в отдельной папке. Еще до того, как я отправилась в Асгард, мне было трудно смотреть на них. Они были так похожи на него — мягкий изгиб полных губ, гордый нос, блеск в глазах. Я осознала, что приложила пальцы к экрану компьютера, прослеживая дугу шеи Локи в каменной резьбе, с низкой, голодной болью в груди.

Ладно, определенно пора завязывать на ночь. 

Утром мне пришлось признаться, что я ничего не нашла. Резьба была точно такой, какой я ее помнила: детальная, страстная, вызывающая замешательство комбинация стилизованных человеческих фигур и графического насилия. Но я все еще не могла избавиться от этого чувства, абсолютной уверенности, что я полностью что-то упускаю. Есть только один способ узнать, подумала я.

Я глубоко вздохнула, взяла сотовый телефон и нажала имя, которое игнорировала с тех пор, как очнулась на пляже Коронадо в платье и сапогах из Асгарда.

— Кэрол?