Даниэль не любила его… Даниэль любила не его… Маленькое «не», а как много зависит от того, где оно стоит!.. Гораций разбивался вдребезги. Но это не помогало, потому что каждый осколок буквально вопил, что его невеста всегда была с Родиком Гилмором, с самого первого дня.

Тьма!!! Проклятая, бездонная Тьма!!! Поглотившая его навсегда!..

Утром Даниэль доставили в кабинет к Лачеву. Она едва успела умыть лицо и трясущимися руками переплести косу, когда дверь в камеру открылась, и хмурый охранник махнул на выход. В пустынном здании гулко разносились шаги девушки и её конвоира. Знакомые чёрные двери.

— Задержанная доставлена.

Бледный помощник главы Тайной канцелярии окинул девушку ненавидящим взглядом.

— Проходите.

Даниэль сглотнула и переступила порог кабинета. Гораций стоял у окна и выглядел страшно. Расстёгнутый мундир, растрепанные волосы и бледное лицо с погасшими глазами. Словно рядом не живой человек, а его пустая оболочка. Словно из него выпотрошили все чувства и душу.

— Привет, — прошептала девушка, надеясь… на что-то надеясь, в любом случае.

Колдун не отреагировал на её приветствие и вопросительно-умоляющий взгляд. Щелчком пальцев включил телевизор:

— Смотри.

На повторе был выпуск новостей.

— … «И совершенно неожиданная новость из Снежной Зари. Родик Гилмор вернулся к обязанностям беты Белой стаи. Альфа отметил, что рад возвращению столь сильного волка, но не стал комментировать причины, побудившие Гилмора принять такое решение. Напомним, что…»

Лачев выключил телевизор и посмотрел на девушку:

— Теперь он недосягаем для меня. Ты довольна?

Даниэль облизала пересохшие губы.

— Гораций, я понимаю, что для тебя Род враг, но для меня — нет. Если бы дело касалось мести, если бы Белый волк причинил вред тебе или твоим близким, я бы поняла твою одержимость…

— Одержимость?! — мужчина поднял на неё пронизывающий взгляд. — По-твоему, я сумасшедший?!

— Гораций, опомнись! Неужели это стоит того?!

— Стоит!

— Раньше ты не был таким!

— Я притворялся! Притворялся, чтобы заполучить себе этого волка!

— А он нет! — взмахнула руками Даниэль, тоже срываясь на крик. — Он заботился и обо мне, и о тебе! Ты забыл? Так я напомню. Как он тащил тебя на руках, как ребёнка, когда тебе разбили голову! Тащил, даже когда намад напомнил ему, что ты враг!

Лачев криво усмехнулся, с каким-то маниакальным интересом разглядывая взволнованную девушку, словно увидел в ней что-то весьма необычное. Его внутренние черти, наконец, получили желанную пищу: её слёзы, сорванный от волнения голос. Как же она переживала за волка! За него нет! О нём она даже не вспомнила!..

— Конечно! Он же такой замечательный! Не то, что я, — неблагодарная сволочь!

— Ты сам это сказал! — Даниэль обхватила себя руками.

Архимаг прищурился:

— Ты никогда не думала, что Гилмор делал в Аврее-Десетре?.. Или ты считаешь, мы его к себе в гости пригласили? Так я тебя разочарую! Он здесь не ромашки собирал!

Девушку начало трясти. Она вцепилась руками себе в волосы.

— Боги! Я больше не могу! Как же вы мне надоели со своими закулисными интригами! Иногда я думаю, что лучше бы мы с Родиком улетели из Глисса сразу, бросив тебя там! И не было бы ничего! Ни Саорсы! Ни Лачева! Ни Гилмора!..

Мужчина скрипнул зубами.

— Что ты понимаешь, сопливая девчонка?!

Даниэль выдохнула:

— Сопливая девчонка понимает, что ради давно мёртвых Ледяных волков, вы готовы убивать живых!

Колдун засмеялся, насмешливо, обидно.

— Эти мёртвые волки, чтоб ты знала, держали в страхе не один мир! Да тот, кто вернёт их магию, станет вровень с богами!

— Магия! Магия! Магия! Магия! Куда ни ткнись — всюду магия! … — девушка истерично засмеялась. — Значит, счастливым может быть только тот, кому дана магия, а остальные так — пыль под ногами?…

— Даня, повзрослей! Ты видишь всё в белом и чёрном цвете! А в природе нет абсолютно белого и абсолютно чёрного! Всегда есть оттенки! Научись их замечать!

У девушки началась самая настоящая истерика.

— Да кому она нужна эта ваша магия? Если ради неё вы предаете самых близких! Ты словно одержимый! Тёмный властелин мира!.. Вы бы преступностью занялись. Порядок в стране навели, а не вы волков всё пугаете! Хотя о чём это я?! Вы же в тюрьмы садите не тех, кто виноват, а тех, кого нужно «прессануть» и убрать с должности. Правда? Ради этой проклятой магии ты готов предать всё: любовь, дружбу. А если бы я была связана с этими вымершими волками, ты бы и меня так, как Родика, пытал?! Наверняка, да! Я же всего лишь человечек, — она показала пальцами что-то очень маленькое, — а тут Ледяные волки со своей проклятой магией… Что с тобой случилось, Гор?! Какой ты настоящий? Умный, благородный мужчина, который не раз спасал меня, или чудовище, которое я сейчас вижу? — и, наконец, Даниэль обвиняюще махнула рукой. — Ты такой же, как все маги: самоуверенный, самовлюблённый, привыкший получить от жизни желаемое! И плевать тебе на других!

Ткач затаил дыхание. Вот оно — то, о чём говорил Нейл, только это было не разочарование. Вернее, не только оно. В глазах Даниэль было разочарование вместе с презрением. Мужчина сжал зубы.

— А Родик, значит, идеал?

— Нет! Не идеал! — девушка вытерла слёзы. — Но точно лучше, чем ты! Он друзьями не торгует и не притворяется тем, кем не является! Оборотни лучше, чем вы. И если я могу выбирать, кем родиться моим детям, то пусть лучше они будут волками, чем магами.

Сказала и не сразу поняла, что именно, и как это прозвучало. Даниэль впервые увидела Лачева таким растерянным. Колдун тряхнул головой, словно не верил своим ушам, словно боялся, что ослышался. И по мере того, как до него доходил смысл сказанного, мужчина пошатнулся. Девушка сглотнула:

— Гораций!..

Он перебил её:

— Вот как?!.. Что ж… Я… Это многое объясняет, — он вновь махнул головой, как будто хотел вытрясти из памяти её последние слова. А они засели прочно, цепко. — По закону я должен убить тебя за предательство и государственную измену. Но я же самовлюблённый маг, плюющий на правила…

И в этот момент Даниэль поняла, что потеряла его, что Лачев не поймёт и не простит! Она бросилась к нему и отчаянно, до срыва голоса закричала:

— ГОР!!! НЕТ!!! …

— ГОР!!! НЕТ!!!

Даниэль бросилась к мужчине, но схватила руками лишь воздух и, потеряв равновесие, упала, проваливаясь руками в снежное покрывало. Она задохнулась от налетевшего колючего вихря. Кругом был снег и серое, неприветливое небо. Девушка с трудом поднялась и обхватила себя руками:

— Гор!!! Гор, где ты?

Даниэль оглядывалась по сторонам, не веря и не желая верить глазам. Игла перенесла её на Север, в Зари. Приглядевшись, девушка увидела белый замок, узнала его. Дом Рейнгольда Виттура — альфы Белых волков. Даниэль смотрела, как быстро вспыхивают окна, словно обитатели замка почувствовали, что снаружи кто-то есть. Она неуверенно шагнула вперёд, стуча зубами от холода, и позвала:

— Род?!

Даниэль уже сильно дрожала. Без тёплой одежды, в одной тонкой кофточке и джинсах, она замёрзла мгновенно. Ноги проваливались, ломая хрустящий, острый наст. Снег забивался в кеды, таял и тут же превращался в лёд. Словно назло, поднялся ветер, щедро швыряя в открытое лицо и шею колючий снег. Начинающаяся метель протяжно выла, заглушая тонкий девичий голосок.

— Род!.. Родик!..

Замок, обманчиво близкий, продолжал манить тёплым светом. И Даниэль медленно брела к нему по белой пустыне. Она шла… шла… шла, а замок не приближался. Девушка уже не чувствовала пальцев, но, скукожившись, обхватив себя руками, упрямо ползла вперёд. Она понимала, что если остановится, то останется в этих льдах навсегда, и через силу делала следующий шаг. Всё сильнее мешал ветер, всё больнее жалила снежная крошка. Давящей болью пульсировали замерзающие руки, уши. Щёки и нос онемели. Собрав последние силы, Даниэль кричала, звала на помощь, пока ветер не заткнул её холодным воздухом, выбивая из лёгких удушливый кашель. Не удержавшись, девушка упала на колени и взвыла от боли, когда проломленный наст порезал кожу. Пальцы не гнулись. Уже тормозящим сознанием Даниэль смотрела на срывающиеся алые капли, прожигающие ледяную корку. В какой-то момент краем глаза заметила движущиеся белые тени. Или это плод её воображения?! Девушка подняла голову и замерла, увидев перед собой Белых волков. Один из них шагнул вперёд. Даниэль узнала его, обхватила за шею, вымазывая белоснежную шерсть своей кровью.