Пирс на некоторое время задумался:

— Вступительная кампания продлится до середины густаря (август — Прим. авт.). Можно попробовать?!.

— Я даже не знаю, — Даниэль одновременно и обрадовалась, и растерялась. — Но испытания вот-вот начнутся! А у меня ни документов, ни учебников — ничего!

— Это всё решаемо, поверьте! — заверил Пирс и пояснил: — Для лорда это не проблема.

— Опять из-за меня у него будут лишние заботы… — нахмурилась девушка.

— Лорд Лачев будет только рад, я уверен в этом! — заверил мужчина.

Дворецкий оказался прав. Гораций не только не возражал, а был счастлив, что Даниэль нашла себе занятие. За ужином он спросил:

— Чего ты волнуешься? Ты же рассказывала, что занималась самостоятельно, даже когда работала официантом?

— Да, но этого мало.

— Документы?.. — догадался Лачев. — Вот это вообще не проблема. И, если хочешь, я найду тебе толковых преподавателей, которые оценят твой уровень и шансы? — предложил мужчина.

Девушка сначала сомневалась, а потом согласно кивнула, поглядывая на довольного колдуна. Магу действительно пришлась по душе эта идея. Он знал, что Даниэль поступит, несмотря на результаты вступительных испытаний. Достаточно ему встретиться с ректором. Но говорить об этом вслух не стал, помня про Данькину патологическую честность. Пусть занимается и думает об испытаниях, а не о том, как побыстрее покинуть его дом и помочь Гилмору.

Разговор прервался. Гораций чувствовал напряжённую атмосферу, царившую за ужином. Мужчина понимал, что в отношениях они откатились назад, что Данька смотрит на него по-другому, не одобряет его действия, связанные с Гилмором. Но относился к этому философски, считая, что этот период им попросту нужно пережить, что Даниэль нужно привыкнуть к новому ему.

Лачев поморщился, пережёвывая что-то, и ни капли не лукавя, сказал:

— Я скучаю по твоей готовке в Саорсе.

— Хочешь, я приготовлю что-нибудь завтра? — оживилась девушка.

Но получила категорический отказ.

— Нет, Дануся. Для этого у нас есть слуги.

Строго сказал Лачев и понял, что зря. Девушка поникла. Гораций отвёл взгляд, но решения не изменил. Это тоже надо пережить. И привыкнуть, что она в доме не служанка и не повар, а будущая хозяйка. И вести себя соответственно следует с самого начала.

За столом снова стало тихо. Мужчина попробовал начать непринуждённую беседу, но замолчал, напоровшись на обиженный взгляд Даниэль. Маг знал, что волнует девушку на самом деле, но о своей работе говорить не мог и не хотел. Даниэль спросила сама:

— Как дела у тебя на службе?

Лачев недовольно хмыкнул, но ответил:

— Гилмор — очень умный, хитрый оборотень. Поэтому и пробыл бетой стаи почти восемьдесят лет.

Даниэль замерла, осмысливая цифру, потом спросила:

— А сколько ему?

— Сто восемь.

Девушка в очередной раз напомнила себе, что её друг — оборотень, который проживёт тысячелетие, и не одно. Эта она — обычная смертная — протянет лет сто и всё. Даже магам отмерено больше. Даниэль посмотрела на Лачева.

— А сколько лет тебе?

Гораций занервничал. Создавая иллюзию Егора, они сознательно сделали его моложе, и внешне наёмный маг выглядел на тридцать. Лачев был куда старше. Его впервые кольнула их разница в возрасте. Для магов она ничтожна, но вот что подумает обычная девушка неполных двадцати лет о кавалере, которому через пару месяцев стукнет сорок? Колдун медленно положил столовые приборы.

— Даня, я хоть и человек, но маг, — начал издалека мужчина.

— Вы живёте дольше, — понятливо кивнула девушка. — Сколько?

Гораций замялся:

— Тридцать девять.

Сказал и пристально следил за её реакцией. Увидел лишь удивление, которое Даня даже не пыталась скрыть.

— Ты ровесник моей мамы!

Мужчина напрягся. Пожалуй, впервые в жизни ему было некомфортно от чужого взгляда. А Даниэль рассматривала его с неприкрытым интересом, тщательно подмечая все мелочи. В чёрных волосах не было и намёка на седину. Морщинки возле глаз — так это скорее от смеха.

— Я бы никогда в жизни не дала тебе сорок лет! Ты выглядишь значительно моложе!

Колдун не сдержал облегчённый вздох. Нервно глотнул воды, только сейчас заметив, что всё это время сжимал в руке хрустальный стакан:

— Это магия, Даня. Она растягивает старение, я проживу лет двести, может быть, немного больше.

— Меньше, чем оборотни, но тоже неплохо, — улыбнулась девушка.

Гораций кивнул:

— Да. А могу и завтра не вернуться с работы.

Улыбка Даниэль исчезла.

— Зачем ты так говоришь?

— Я философски подхожу к вопросу долголетия, — мужчина, отбросив салфетку, откинулся на стуле. Есть не хотелось. — Лучше прожить короткую, но нужную жизнь, чем аморфно существовать столетиями, без пользы и саморазвития.

Даниэль задумалась.

— Мне трудно судить, я слишком мало прожила, и ничего из себя не представляю. Я только учусь быть человеком.

Колдун долго смотрел на неё, потом сказал:

— У тебя получается. Каким-то чудом, несмотря ни на что, ты сохранила в себе то, что делает нас людьми, и то, что мы постепенно теряем в борьбе с этим миром.

— Хочешь сказать, что со временем я загрубею, стану циничнее?..

Она чуть не сказала «как ты», но вовремя закрыла рот. Лачев, похоже, догадался об этом и вздохнул:

— Это защитило бы тебя и твоё ранимое сердечко, но такая закалка весьма болезненна.

— Печально!

— …Или у тебя должен быть защитник, который оградит от жестоких реалий, — закончил свою мысль Гораций.

Девушка выгнула бровь, и маг усмехнулся, догадываясь, от кого она переняла эту привычку.

— Ты намекаешь на себя?.. А кто защитит меня от тебя?

Мужчина подобрался:

— Даня, ты о чём сейчас? Я же извинился за вчерашнее.

— Но ты не дал обещания, что подобное не повторится!

— Потому что ты всё смешала в одну кучу! Я понимаю твоё возмущение камерой, ты была напугана, замёрзла. Ты запуталась в ощущениях. Видела во мне то знакомого Егора, то незнакомого ткача. Поэтому такая бурная реакция, — мотнул головой колдун. — Даня, я не обещаю, что не буду касаться тебя. Я буду, но только с твоего согласия и при твоём желании. А оно, я уверен, появится. Когда люди симпатизируют друг другу, они хотят быть вместе, хотят общаться, контактировать, в том числе и телесно.

Он говорил быстро и немного путано. Даниэль прищурилась:

— У меня такое ощущение, что меня сейчас дурят.

Гораций замолчал, сверля её цепким взглядом. Надо же, какая смышлёная девочка! Он, конечно, не думал, что всё будет так просто, но забирая Даниэль в свой дом, помимо защиты, преследовал вполне конкретные цели. Данька была очень домашним человечком. С людьми сходилась тяжело и раскрывалась только в хорошо знакомой обстановке, рядом с близкими и друзьями. Поэтому Лачев ценил то доверие, которое заслужил, будучи в Саорсе. И надеялся на его основе быстрыми шагами продвинуться дальше обычной дружбы. Видно, поспешил с выводами.

Мужчина как можно непринуждённее улыбнулся:

— Завтра я постараюсь договориться с твоими будущими репетиторами. Кстати, ты выбрала, куда хочешь поступать?

Даниэль не стала скрывать:

— Мне всегда нравились языки. Я планировала поступать в университет в Фете на филологический факультет.

— Хороший выбор! — одобрил Лачев. — А Виридийский университет тебя устроит в качестве замены?

Девушка растерялась:

— Гор, давай не будем торопиться! Я всю весну работала. Вместо нормальной подготовки к поступлению бегала с подносом между столиками, — она посмотрела на мужчину: — У меня даже аттестата нет.

— Считай, что есть, — уверенно заявил колдун и пояснил: — Те преподаватели, которых я собираюсь пригласить. Их собеседование с тобой равноценно школьным экзаменам, поверь.

— Мне уже страшно! — призналась девушка, мгновенно позабыв обо всём. — Что же это за преподаватели такие?

— Скоро узнаешь!

На следующий день Даниэль вместе с Пирсом снова отправилась в столичные магазины покупать учебники и всё необходимое для занятий. Уже сегодня должна была состояться встреча с одним из преподавателей. Поначалу девушку смутила спешка, но потом она рассудила, что лучше так, чем целыми днями изводиться мыслями, не в силах что-то изменить. Какой-то частью своей души она надеялась, что всё образуется, что если Родик с Горацием встретятся, то поговорят — и всё будет хорошо. За время знакомства с мужчинами Даниэль не единожды видела и слышала их разговоры и споры и каждый раз невольно восторгалась. Маг и оборотень всегда могли договориться, найти компромисс, они никогда не переходили на крик или оскорбления. В самые острые моменты, когда Даниэль порывалась вмешаться, кто-нибудь из них разряжал обстановку шуткой, чаще Егор, или предложением остыть, это уже Род обычно вскидывал руки и говорил: