Кроме них, в ресторане сидело ещё несколько посетителей. Стоило Лачеву снять солнечные очки, и его стали узнавать. Пока архимаг шёл к столику, с него не сводили глаз. Даниэль видела запуганные взгляды окружающих. Это был именно страх, не опаска, не напряжение, а чистый ужас. Девушка, зная совершенно другого Горация, теперь искренне не понимала такого отношения. И ей стало даже обидно за мужчину. А Лачева, похоже, отношение окружающих не волновало абсолютно.

Колдун заметил заинтересованный взгляд девушки на своём коктейле.

— Хочешь попробовать?.. Но учти: здесь есть ром.

Даниэль сделала глоток из протянутого бокала, посмаковала.

— Ничего так! Странный вкус, словно горчит чуть-чуть. Но это не ром.

— Грейпфрут.

Пояснил архимаг, глядя, как девушка облизывает губы. Он коснулся её подбородка, словно прося поднять лицо. Даниэль уже знала, что последует за этим. С удовольствием ответила на поцелуй, но быстро остановила увлёкшегося мужчину, шепнув ему в губы:

— На нас смотрят.

Лачев вздохнул:

— И что?

— Они узнали тебя!

— Мне им дать автограф? — фыркнул ткач. — Или сразу проклясть?

Даниэль опять почувствовала нервозность Горация, но не стала ничего объяснять. Она интуитивно понимала, что сейчас мужчина не настроен внимать рассудку и идёт на поводу у эмоций. Поэтому поступила так, как когда-то делала мама с недовольным отцом: перевела всё в шутку.

— Ты хочешь, чтобы завтра в газетах написали, как на главного ткача набросилась сумасшедшая девица с криками «ну поцелуй же меня, мой сладкий»?!

— А ты хочешь наброситься?

Выгнул бровь колдун, но уже хотя бы не испепелял всех своим взглядом. Девушка улыбнулась:

— Я хочу вместе с тобой смотреть на это красивое озеро. Кутаться в твои объятия и думать, как же мне повезло. А поцелуи… Они только наши, Гор! Я не хочу делиться ими с посторонними.

Подействовало. Лачев выдохнул, а на губах мелькнула улыбка. Такая, какую больше всего любила Даниэль: искренняя, задевающая не только губы, но и глаза.

— Иди ко мне! — позвал Лачев. — Буду укутывать в объятия!

Он обнял девушку за плечи, наслаждаясь недолгой передышкой. И, как оказалось, был прав. Не успели они допить коктейль и полюбоваться на зеленоватую озёрную гладь, как мужчине позвонили. Колдун виновато глянул на девушку:

— Дануся, мне очень жаль, но прогулку придётся прервать.

— Я понимаю.

— Давай я отведу тебя домой.

Архимаг торопился, попутно гадая, что пошло не так в заново придуманном плане, поэтому не обратил внимания на опустившийся рядом с рестораном автолёт и на женщину, внимательно наблюдающую за уходящей парой. Он оставил девушку у калитки, чмокнул в щёку и тут же исчез, даже форму не стал надевать.

А вечером в доме раздался незнакомый голос. Даниэль прислушалась и вышла из своей комнаты, где повторяла задания. В холле стояла высокая черноволосая женщина в строгом брючном костюме и внимательно смотрела на приближающуюся девушку. Рядом с ней уже стоял Пирс, вытянувшись по струнке.

— Добрый вечер! — Даниэль поздоровалась первой, поняв, что гостья не намерена этого делать.

Незнакомка обошла её по кругу, бесцеремонно разглядывая:

— Это ещё как сказать! Добрый он или не добрый! Кто ты?

— Простите, но кто вы? И почему я должна вам представляться?

— Ну, во-первых, потому что я намного старше. Семьдесят лет — немалый возраст.

— Сколько? — искренне удивилась девушка, во все глаза разглядывая незнакомку. — Я бы вам больше сорока не дала.

Та польщенно улыбнулась и продолжила:

— А во-вторых, я мать Горация.

— Ох! — Даниэль встрепенулась. — Простите, я не знала. Проходите, пожалуйста!

— Я-то пройду, само собой!

И словно в подтверждение собственных слов женщина направилась к гостиной, хозяйским жестом велев Даниэль следовать за собой. Уселась на диван и снова уставилась на девушку:

— И откуда ты такая взялась, раз не знаешь меня — Итерию Лачеву?

А Даниэль вдруг чётко поняла, как мать Горация видит всю эту ситуацию.

— Не подумайте ничего дурного, леди Итерия!..

— Я и не думаю, я чувствую. Я ментальный маг и эмпат, — пояснила та и хмыкнула: — Ты юна и телом, и духом… Девственница?! — ахнула женщина, нисколько не смущаясь, и удивлённо уставилась на бардовую от стыда девушку: — Тогда что ты делаешь в доме Горация?!

— Я здесь живу… временно, пока не отыщется моя мама.

Итерия Лачева задумалась, нервно постукивая пальцами по колену:

— Ещё интереснее. Мой сын никогда не страдал альтруизмом и человеколюбием. Он не верит в доброту и благородство. Да и не по должности это ему! Даже в детстве Гор никогда не тащил в дом бездомных котят и щенков. Подозреваю, скорее, было наоборот — и он на них практиковал свою магию Смерти. Благотворительность мой сын считает высшей степени кретинизмом. Да что там! Он подарки никому не дарит. Разве что мне и то, когда я в открытую ему об этом напоминаю. И ты хочешь, чтобы я поверила, что мой сын просто так помогает хорошенькой девушке?!.

От двери донеслось насмешливое:

— Спасибо, мама, за столь красочную характеристику, — в комнату медленно вошёл Гораций, подмигнул Даниэль и посмотрел на мать. — По-моему, такому нетипичному для меня поведению может быть только одно объяснение: я люблю Даниэль.

Изумление на лице леди Итерии было всепоглощающим.

— Мне нужно что-нибудь выпить. Срочно!

Вездесущий Пирс услужливо протянул поднос с полной рюмкой. Высокородная леди глотнула наливку залпом и зажмурилась, пока внутренности горели огнём. Придя в себя, она перевела потрясённый взгляд с усмехающегося сына на взволнованную девушку:

— Неужели это, наконец, произошло?!

— Мама! — колдун укоризненно глянул на Итерию.

— Молчи! — отмахнулась от него женщина и восхищённо уставилась на Даниэль: — Я двадцать лет этого ждала!.. Присядь, милое дитя! Дай мне на тебя посмотреть! Всегда гадала, какая же ты будешь! Та единственная, кто пробьётся в казематы чёрствой душонки моего сына!

— Мама! — уже устало возмутился мужчина, прекрасно зная характер собственной матери.

— Леди Итерия, вы, наверное, шутите, — девушка улыбнулась. — Гораций — очень умный, добрый и внимательный.

— Насчёт «умного» согласна. А вот «добрый и внимательный» — это — увы! — не про моего сына!

Лачев засмеялся, приобнимая Даниэль за плечи.

— Ну, хоть кто-то считает меня добрым!

— Поверь, этот мираж скоро развеется, — пообещала леди Итерия, потом внимательно посмотрела на задумавшуюся девушку. — Даниэль? Можно я буду звать тебя Дани?

— Меня так и зовут дома, — призналась та, согласно кивая.

Гораций с интересом глянул на свою возлюбленную:

— Ты не говорила.

— Данька и Дануся в твоём исполнении мне тоже очень нравятся.

— Какая прелесть! — воскликнула леди Итерия и пристально посмотрела на сына: — Но оставим это тебе, дорогой. Меня сейчас больше интересует, как давно и при каких обстоятельствах вы познакомились? Откуда Дани и кто её родители? И почему я — Тьма раздери! — ничего не знаю о таких кардинальных изменениях в судьбе единственного сына?!

— Мама! — в который раз за вечер колдун шикнул на мать.

А та вдруг напряглась, о чём-то размышляя, и посмотрела на девушку.

— Дани, сколько тебе лет?

— Девятнадцать.

— Теперь мне всё понятно, — женщина посмотрела на сына. — Молодец! Даже горжусь тобой! Но, если всё так серьёзно, как я думаю, ты понимаешь, что Дани не может жить у тебя?

— Мама, тебе домой не пора?

— Гор, светские кумушки узнают об этом и по Дани проедут таким катком общественного порицания, что только держись.

— Мне плевать!

— Тебе — охотно верю! А Дани? А вашим детям?.. Ты готов уже сейчас поставить крест на их репутации?..

Гораций молчал. Даниэль уже полыхала алым цветом. А Итерия, довольная собой, поднялась:

— В общем так. Я забираю Даниэль к нам домой.

— Не хочу!

— Узнаю своего сына! — женщина повернулась к девушке. — Все нормальные дети первым словом говорят «мама». Это чудовище сразу сказало «нет».