Даниэль на миг испугалась за подругу, глядя на обескураженного и даже обиженного мага Смерти. Но Тестимун хмыкнул и с удвоенным интересом глянул на свидетельницу.

— Грубиянка!

То ли пожаловался, то ли возмутился министр. Лачев на это пожал плечами, а магиня фыркнула:

— Ой, это ты меня, считай, приласкал! Говори прямо — хамка и хабалка!

Гораций громко захохотал, да и Нейл не удержался от смешка. А Клеруца кивнула на Сварна Каминского, увлечённо болтающего с Соммер Шеремет.

— Вот моя мечта! — девушка подперла хмельную голову рукой.

— Серый волк?! — не поверил маг Смерти и замолчал, заметив поплывший взгляд девушки, устремлённый на оборотня.

— Ох, ты ж моя конфетка, так бы и съела! Чёрт, я буду не я, если с ним сегодня не пересплю… На крайний случай свяжу и изнасилую!

И свидетельница, пошатываясь, направилась в сторону волка. Тестимун перехватил взволнованный взгляд Даниэль:

— Дани, выдохни! Не трону я твою подруженьку.

— Спасибо! Я боялась, что ты обидишься.

— Я и обиделся, но мстить не буду.

— Почему?

— Почему? — переспросил мужчина и усмехнулся: — Иногда мне тоже хочется побыть обычным «мужиком», а не страшным магом Смерти и министром короля. Грубиянка… забавная!

— Она настоящая.

— О! — Нейл вскинул палец. — Точнее не скажешь. И по пьяни признаюсь тебе: я ненавижу таких людей! Но в то же время по-своему уважаю… чуть-чуть.

И когда Даниэль отвлеклась на происходящее на танцевальной площадке, Нейл добавил уже конкретно для Горация:

— …Жаль только, что такие долго не живут. Или становятся героями… посмертно, или жизнь ломает им хребет, оставляя на волне таких, как мы, хитровые…

Лачев отобрал у приятеля бокал, тем самым не дав договорить:

— Не пей больше. Иначе вместо того, чтобы замутить с какой-нибудь леди, проведёшь эту ночь в философских размышлениях о бренности бытия.

— Ты прав, дружище!

С этими словами Тестимун поднялся.

— Ты куда?

— Помогу Грубиянке заполучить этого волка на ночь.

— Вот теперь Каминскому точно конец, — задумчиво предрёк колдун.

А Даниэль только покачала головой, глядя на Сварна, согласившегося станцевать со свидетельницей. Танец вышел весьма зажигательным! Гости, разинув рты, наблюдали за сногсшибательной парочкой, а когда музыка закончилась и все повернулись к центральному столу, новобрачных уже не было.

Посреди луга стоял небольшой шатёр. Гораций наотрез отказался проводить брачную ночь на голой земле, как того требовал лисий обряд, напомнив Даниэль о её человеческой крови. В итоге они сошлись на таком «походном» варианте. Лёгкая конструкция трепетала на ветру, отчего на полотняных стенах плясали причудливые тени. Колдун откинул полог и приглашающе взмахнул рукой. Его молодая жена шагнула внутрь и замерла:

— Ого!.. Я попала в сказку?!

Круглая площадка внутри была услана мягкими коврами. Никакой мебели, только покрывала, и много-много подушечек разного размера и формы. Несколько магических светильников наполняли шатёр приглушённым, тёплым светом. Даниэль протянула руку к одному из них, и огонёк послушно подплыл к её ладони. Она затаила дыхание, наблюдая, как языки пламени скользят над кожей, не причиняя боли. Девушка «подбросила» огонёк и засмеялась, наблюдая за его полётом. Повернулась к Горацию и замерла, перехватив его горящий взгляд. На миг её решимость дрогнула, но потом Даниэль улыбнулась. Это же Гор, её Гор, который никогда не обидит, не причинит боли!.. Девушка, выдохнув, взяла мужа за руку и сделала шаг вперёд. Полог с тихим шелестом опустился за ними.

Тихая летняя ночь бережно баюкала землю. Уснул в ближайшем леске беспокойный ветер. Тускло мерцали далёкие звёзды, и пряно пахли нескошенные травы. И только ночь знала, какими сладкими бывают поцелуи, как мало бывает объятий, как нежно и чуть-чуть больно любить. И на краткий миг умирать от этой любви, чтобы подарить новую жизнь.

… Гораций проснулся первым: затекла рука, на которой спала Даниэль. Мужчина рассматривал спящую жену, видел на белой коже следы своих жадных поцелуев. Сожалел и не сожалел: было невообразимо приятно понимать, что эта женщина принадлежит ему, отмечена им. Колдун помнил, как она раскрывалась для него, только для него — доверчивая, смущённая — позволяя его рукам и губам делать всё. И даже в тот краткий миг полоснувшей боли не оттолкнула, не закрылась, а лишь сильно, до бардовых следов на коже, впилась ему в плечи. Лачев мягко провёл рукой по бедру женщины, всколыхнув внутри ту бурю эмоций, которые испытал, когда, наконец, был в ней, был с ней, когда они стали единым целым. Не удержавшись, Гораций на секунду прижался к Даниэль. Зацелованная им, она не проснулась даже тогда, когда колдун поднялся с мягкого одеяла. Мужчина тихо вышел из шатра, обошёл укрытый туманом луг, проверяя всё ли в порядке? Хотя что могло случиться на территории поместья?.. Чувствуя в теле приятную расслабленность, архимаг немного побродил по росной траве. Когда вернулся обратно, Даня ещё спала. Лачев улыбнулся: вымотал он свою девочку за ночь, а ещё волнения и переживания, связанные со свадьбой. Вот Данька и отсыпалась, на свежем воздухе да под боком у любимого мужчины. Гораций чуть нахмурился: до восхода оставалось совсем немного, а им предстояло ещё одно действо. Он присел рядом с женой и осторожно коснулся плеча:

— Доброе утро!

Даниэль открыла глаза, улыбнулась, увидев маленький букет полевых цветов.

— Доброе…

Молодая женщина села и уткнулась носом в сладко пахнущие головки полевой гвоздики вперемешку с белыми ромашками. На щеках вспыхнул румянец, когда она заметила жаркий взгляд мужа на своих обнажённых плечах и груди. Вчера под покровом ночи Даниэль была куда смелее. Чтобы не смущать жену, Гор отвернулся и, пока она одевалась, попытался отвлечь разговором:

— Итак, мы провели брачный обряд лис, как ты и хотела. Осталось последнее?

Женщина вздохнула, протягивая колдуну ножны. Она повернулась к нему спиной и перехватила волосы. Мужчина колебался:

— Дануся, а может не надо? Жалко! Такая красота! Вчера все наши леди обзавидовались, глядя на тебя!

Даниэль молчала. Вздохнув, Гораций достал из ножен небольшой кинжал. Поднял… и опустил.

— Я не могу! У меня рука не поднимается!

Женщина ждала и грустно улыбалась. Лачев скрипнул зубами:

— Какой гад это придумал?!

И он одним движением обрезал волосы жены. Та тряхнула непривычно лёгкой головой и повернулась к хмурому мужу:

— Гор, а ты кого больше хочешь: сына или дочь?

Колдун усмехнулся:

— Пока мне больше всего хочется заниматься процессом!

— Ну, Гор!..

— Без разницы! Это наши дети!

— Но всё-таки! — настаивала Даниэль.

И Лачев сдался:

— Данька, каждый мужчина втайне мечтает о сыне, как продолжателе рода. Я не исключение.

— Ты сильно огорчишься, узнав, что мальчик у нас будет третьим?

— То есть?

— Есть лисье поверье, связанное с обрезанием волос: сколько раз муж откажется обрезать волосы, столько будет девочек с такими же красивыми волосами.

— Это точно? — в глазах архимага блестели смешинки.

— Не знаю. Со временем проверим.

И Лачев расхохотался:

— Значит, две дочки и только потом сын-продолжатель фамилии? Что ж… А ты уверена, что с первого раза у нас получилось?

— Лисички очень плодовиты.

Гораций с интересом наблюдал, как жена деловито перевязывает обрезанные волосы и заворачивает их. На его вопросительный взгляд Даниэль пояснила:

— Позже я сплету из этих волос маленькое покрывало, и в положенный срок ты примешь на него нашу дочь.

— Это что-то значит?

— Материнская защита.

Колдун не стал напоминать о том, что она уже обычный человек. В конце концов, Даня двадцать лет считала себя лисой. Да и не до разговоров стало, когда молодая жена обняла его и поцеловала.

А потом они вышли на улицу. Только-только начинался рассвет. Небо играло всеми оттенками синего: от тёмного, почти чёрного, до голубого. Гасли звёзды, даже две серповидные луны потускнели. Взгляд сам собой переместился к южной кромке и среди блеклых звёзд нашёл едва заметную плеть Погонщика. Гораций улыбнулся, догадываясь, куда смотрит его Даниэль: