Нику, конечно, скучать не приходилось. Но глядя на всё это уныние, на теряющих интерес зрителей, он почти определился. Ну срастит он веточку, ну не увидит никто в этом ничего замечательного, кроме старого Сета и десятка-другого мурров? Что с того? Главное, самое трудное закончится, и можно будет праздновать. Пригласить Айн на танцы, провести с ней вечер…

Это всего лишь формальность. И раз Сет одобрил трясущегося горе-повара, так себе воителя (один из восемнадцати обратился к традициям предков и показал боевую магию), посредственного дрессировщика, нескольких скучных ремесленников и даже идиота-Кифа, соорудившего из бамбука кривое подобие хижины — разве после всего этого сросшаяся веточка кого-нибудь разочарует?

Ник считал, что нет.

Однако он просомневался почти до самого конца. Настал миг, когда большинство пятнадцатилетних стояли в группе взрослых. Радостные, будто сбросившие с плеч магическое проклятие, они весело перешёптывались, смеялись, шутили. И смотрели на оставшихся чуть ли не с жалостью.

Ник с удивлением обнаружил, что их всего двое: он и Рэн. И хоть волноваться не имело смысла, его затрясло.

— Иди, — подтолкнул Рэн. — Я хочу выступить последним.

Легко сказать, трудно сделать. Ник рад бы поскорее со всем этим покончить. Но ноги будто приклеились к скалам, а сердце так резво колотилось в грудной клетке, что едва не выскакивало наружу. Ник сделал пару шагов и замер.

— Не могу, — сказал он сдавленно.

— Уверен?

— Да.

Рэн пожал плечами. Мол, не хочешь — как хочешь. Только меня потом не обвиняй.

Позже Ник неоднократно задумывался, что бы случилось, прими он предложение Рэна. Ведь всё пошло бы по-другому! Он спокойно выступил бы со своим неказистым номером, Сет признал бы его взрослым. Потом — праздничный ужин, танцы, вечер с Айн. И не было бы всех тех приключений, что ему довелось пережить.

Но случилось что случилось. Рэн вышел к Сету. Раскованно, без капли смущения — в отличие от остальных, он наслаждался шоу. И публика ожила. Рэн театрально поклонился, и послышались девичьи крики.

— Мы любим тебя, Рэн! — донеслось сквозь визг.

Мурр широко раскинул руки, ловя аплодисменты и восторги. Когда они немного стихли, Сет спросил имя и предназначение. Рэн ответил. Как оказалось, его особым даром был артистизм. Умение играть на сцене.

Стоящий совсем один, Ник наблюдал с открытым ртом. Ведь это его вторая программа! История в картинках! Если умеешь играть на инте чуть лучше среднего мурра, сумеешь рассказать такую историю. В воздухе, прямо над головами, возникает изображение — а дальше всё зависит только от таланта рассказчика. Картинки могут быть немыми или со звуком, призрачными или реальными, яркими или тусклыми, достоверными или лживыми. Как и сама история.

Рэн был отвратительным магом. Играл из рук вон плохо — даже на своём продвинутом инте. Ник без труда обошёл бы его в мелочах. Но таланта рассказчика Рэну было не занимать. Он верно расставлял акценты, когда надо делал паузы, а интригу держал до самого конца. Что превратило простенькую историю о мурре-драконоборце в яркое шоу. И зрители радостно выдохнули в конце, когда главный герой остался жив — и это притом, что каждый с младенчества знал эту сказку.

Несмотря на штампованную историю и угловатые картинки, Рэн завёл публику. Аплодисменты превзошли овации от выступления Айн — и Ника это взбесило. Он может лучше! И даже со своим древним интом обойдёт Рэна. Во-первых, он репетировал. Во-вторых, образы будут ярче, чётче и объёмнее. В-третьих, он затронет важные темы. И, в-четвёртых, его история не будет глупой детской сказочкой. Ник расскажет действительно стоящую вещь.

Толпа взревела ещё громче, когда Сет объявил Рэна взрослым. Ник выдохнул через ноздри и убрал красное из полосок. Всё, он готов. Теперь точно готов.

Рэн шагнул в группу прошедших. Там его тоже встречали с овациями — а, как успел заметить Ник, повзрослевшие почти не следили за ходом испытания. Оно для них уже история.

Худшее случилось секундой позже. К Рэну подскочила Айн, обняла его, распушив радужный хвост, и чмокнула в щёку. Парень изобразил театральное смущение. И громко, чтобы все слышали, объявил:

— Кажется, я знаю, с кем проведу вечер.

Послышалось разочарование других девчонок. Ещё бы, куда им до Айн — самой яркой, самой красивой. Она идеально подходит такому парню, как Рэн.

Ник с трудом сдержал гнев. И если до этого момента оставались какие-то сомнения, то сейчас он был абсолютно уверен в смене программы. Он репетировал, значит, справится. Во всяком случае, не хуже Рэна.

— О, а вот и последний на сегодня! — приветствовал верховный маг. — Как ваше имя, юноша?

Возбуждение, поднятое Рэном, постепенно стихло. Толпа угомонилась, все взгляды сосредоточились на Нике.

— Никтэнтиррэй.

— Каков ваш особый дар?

Ник сглотнул. И чуть запинаясь, ответил:

— Рас-рассказывание историй, о верховный м-маг.

— Хорошо, — кивнул Сет. — Приступайте.

Стояла тишина. Где-то вдали щебетали птицы, ветер шумел в древесных кронах. Кто-то кашлянул, в дальнем конце толпы заплакал ребёнок. Больше тысячи мордочек внимательно следили за каждым движением Ника. В воздухе висело нетерпение.

— Мы любим тебя, Ник! — крикнул кто-то снизу. Кажется, Лэй: передразнивала поклонниц Рэна.

Кто-то из сверстников хохотнул. Наверное, Киф. Ник бросил сердитый взгляд на группу прошедших. "Тебе конец, тощехвостый" — жестами изобразил Риф. "Ты сможешь" — подмигнул Рэн. От остальных звучало нетерпение. И равнодушие. Ник посмотрел на невозмутимого Сета, потом на занявших ветки обгоревшего дерева наблюдателей. Нетерпение те скрывали — просто сидели, свесив хвосты, и ждали.

Ник приступил. Взял инт в скользкие ладони, прислонил один конец ко лбу. Нащупал внутреннюю пульсацию, вытащил наружу, нарисовал первые образы… а дальше всё пошло легче.

Это была длинная разветвлённая повесть — но не из истории мурров, а из истории людей. Отчасти придуманная им самим, отчасти взятая из рассказов дедушки Гора. История о первых колонистах, выгнанных междуусобицами на собственном континенте, и отправившихся завоёвывать новый. Ник сконцентрировался на трёх семьях, но ввёл и множество второстепенных персонажей. Несколько раз он спотыкался, изображения расплывались или тускли. Ник извинялся, краснел, но продолжал. Играл он хорошо, куда лучше Рэна.

Но…

В какой-то момент до Ника стало доходить — всем плевать. Никто не охает от восторга, никто не хлопает, никто не восхищается поворотами сюжета или яркими образами. Скука — вот чем веяло от толпы, и не требовалось мурровское умение слышать чувства, чтобы понять это.

Ник споткнулся незадолго до важного момента, и смерть ключевого персонажа не растрогала зрителей. Раздалось несколько детских смешков, да ответных шиканий взрослых. Ник сглотнул, и тут же снова сбился. Выправился и сбился опять. Ему едва удалось завершить — под конец он стал так часто плошать, что даже сам потерял нить сюжета.

Когда последние образы растаяли, послышались жидкие аплодисменты. Они были даже хуже, чем освистывание или крики позора. Собравшиеся вздохнули с облегчением — наконец-то начнётся праздник!

Верховный маг Сеттерганн покачал головой. Взял свой большой инт, опёрся на него, как на посох — ну точно дедушка Гор. Мимо пролетел жук, возможно, тот самый, что принесла сюда Айн. Сделав пару витков, жук улетел в сторону солнца.

— Никтэнтиррэй, — сказал Сет печальным, но ровным голосом, — правом верховного мага, я, Сеттерганн, официально заявляю: обряд взросления вы не прошли. Попробуете в следующем году. А теперь, — он обратился к народу, — церемония заве…

— Что? — не понял Ник.

Сет посмотрел на окаменевшего с интом в руках мурра.

— Церемония завершена, и праздник…

— Постойте! Как это так — не прошёл обряд взросления?

Верховный маг нахмурился. Легонько стукнул волшебным посохом, и вокруг них двоих возник звуковой барьер.