Софи кивала. Оглохшая, ослепшая, оставшаяся без рациональной картины мира и лучшего друга — что она ещё могла? Диз был последней её опорой, последней связью с реальностью.

— Будь готова, в нас полетят стрелы. У трибуны есть бортик, будем за ним прятаться. Минута, не больше, поняла? Потом ныряем в толпу и переулками уходим прочь. Дальше народ всё сделает сам. Или, по крайней мере, задаст вопрос: "А так ли законна власть наместников, когда где-то среди нас настоящий монарх?".

— Будем прятаться?

— Будем ждать Рейна. И Ника с Молониусом. Они скоро будут, я в них верю.

Софи хотела спросить, откуда такая убеждённость. Необычная лодка летуна и волшебство мурра — ещё не гарантия бессмертия. Они могли погибнуть. Даже по случайности: Молониус сотворит очередную глупость, и пещеры сгорят, остров опустится в Нижний Мир или что ещё.

Но спросить Софи не успела.

Диз вскрикнул, противоестественно напрягся. И опрокинулся на спину. А девочку схватили чьи-то руки. Без очков она мало что видела — только размытые цветные пятна.

— Попалась, мерзавка! — раздался знакомый голос. Софи узнала его мгновенно: Рэт Доггер. Он всё-таки поймал её.

— Эй, отпусти! Помогите! Люди!..

Она завизжала. Принялась брыкаться, царапаться и кусаться — но пират держал крепко, и её усилия пропадали даром. К тому же, люди всё ещё находились под впечатлением от выстрела. Два или три человека упрекнули Рэта — и всё. Он тащил Софи куда-то в сторону, прочь от Трибуны и Диза.

— Человек ранен! — раздался далёкий голос. — Здесь есть лекарь? Эй, кто-нибудь!..

Софи поняла — это о Дизе. Пират ткнул его ножом, и тот лежит сейчас на брусчатке, истекая кровью. Не помогли ни оружие Рейна, ни маскировка, ни…

Она билась, как в припадке. Визжала — но выходил лишь хрип. Кто-то — бесконечно далеко, словно из Нижнего Мира — закричал на Рэта. "Ты что делаешь, ты же ей шею свернёшь!" — последнее, что слышала Софи, прежде чем провалиться в полубессознательное состояние.

* * *

Рейн оставил лодку на высоте птичьего полёта. До земли близко, но домики отсюда ещё маленькие, почти игрушечные. И имперцы, при желании, доберутся.

Ник не стал спрашивать. Ни об оружии — корабль не боевой, пушек на нём нет. Ни о защите — приборная панель на палубе отключена, а внутрь захватчики не проникнут. Если летуна долго не будет, лодка сама вернётся на острова птицелюдей. Если кто-то попытается взломать дверь или пробить корпус, она, как сумеет, будет отбиваться. Не получится — улетит.

В вопросах не было смысла — с расширенным восприятием Ник видел всё. Слышал внутри корабля каждую мелодию и, при необходимости, повторил бы её вплоть до ноты.

Они просто оставили лодку и вышли в небо. Ник сидел на шее у Рейна, а тот, сложив крылья, устремился к Семиконечной площади.

Падение. Долгое падение.

На пределе возможностей Ник мог дотянуться до боевых кораблей. До каждого из четырех. Он прикоснулся к новому инту — сейчас его кривизна казалась по-детски нелепой. Да, неуклюжая погремушка, но играть можно. Ник без труда изменил мелодию луниумного аппарата в ближайшем корабле. Колбы со светящейся жидкостью лопнули, механики с ужасом повалили из машинного отделения.

Ник улыбнулся. Корабль стал медленно опускаться. Царапнул днищем черепицу, свернул несколько труб, соскользнул в узкий проулок и застрял в трёх этажах над брусчаткой — слишком широкий для такой улочки.

Другие корабли находились чуть дальше. Ни одного над площадью — начнут падать, никого не задавят. Ник проделал с их луниумными установками то же самое. Лёгкое изменение мелодии, взрыв колб, паника матросов и гневные крики офицеров. Хи-хи-хи! Вот бы всегда игра давалась с такой лёгкостью!

Рейн всё падал. Ник протянулся к машине смерти, но столкнулся с невидимой преградой. Верно, внутри мурры. Сами того не желая, они создают неплохой магический барьер. Не прорвёшься. На расстоянии — точно. Эту скорлупу надо пробивать вблизи.

Птицечеловек расправил крылья и заскользил над площадью. Послышались удивлённые возгласы. Ник так и не понял — ментальные или физические. Скорее всего, мысленные — сейчас он куда лучше слышал истинное звучание вещей, чем его акустический аналог. Тем более, последний глушился свистом ветра в ушах.

Полетели стрелы. С крыш, с балконов, со сцены. Не так много, как ожидал мурр — даже опытные бойцы Шэсска растерялись. Не готовились они такому: появлению чужака прямо в центре Империи.

Ник отражал стрелы и болты без усилий. Это оказалось не сложнее, чем отмахиваться от подкатывающихся к тебе шариков. Детская игра. Чтобы снаряды не попадали в людей на площади, Ник развоплощал их в опилки. Потом тянулся к стрелку, менял мелодию его арбалета — и замок ломался, а тетива обращалась в прах.

Ничего сложного.

Однако это требовало концентрации. И даже максимально широкого восприятия не хватало на всё сразу. Ник увлёкся и не заметил, как Рейн опустился прямо в толпу. Вырубил кого-то. Люди расступились, и мурр увидел оглушённого ребёнка. Внешность незнакомая, но по совокупности мелодий Ник безошибочно узнал Софи.

Софи!

Рейн бережно поднял девочку. Взмахнул крыльями — в него всё ещё летели редкие стрелы, но Ник уничтожал их с той же простотой. Взлетел над людьми, в сторону Трибуны Справедливости.

Мурр почти не вслушивался в толпу. Она однообразна. Это всё равно, что перебирать песчинки на берегу. Но он успел заметить Рэта Доггера, оглушённого Рейном, Тууда, завязнувшего в толпе, и плетущегося по его следам Нэйлса. Все трое были вооружены лишь кинжалами, и Ник оставил их без внимания.

Часть арбалетчиков на Трибуне Справедливости мурр обезвредил. Одного подстрелил Рейн — со своей чудо-штукой он не расставался. Двое или трое в панике спрыгнули в толпу. Видимо, каким-то необъяснимым чутьём поняли — дело дрянь.

Птицечеловек опустился на Трибуну. Величественно, грациозно, как посланник благой вести. С волшебником-мурром на шее и девочкой-принцессой на руках.

Ник услышал новую мелодию. Невероятно красивую, простую, лаконичную и почему-то вызывающую слёзы. Зажглись искры, полетели кверху разноцветные завихрения. Это походило то ли на магический огонь, пылающий всеми цветами радуги, то ли на северное сияние, а, может, вообще — на звёзды, много лет томившиеся в Трибуне и наконец-то вырвавшиеся на свободу.

Звёздный вихрь.

Толпа ахнула. Послышались всевозможные возгласы: восторг, удивление, недоверие, радость, испуг, слёзы…

— Мы это сделали, — произнёс Рейн Колт. — Ник, с тебя — машина смерти.

* * *

Слизз пискнул от восторга:

— Смотри! Они устроили салют в нашу честь! Не знал, что у Шэсска припасён световой концерт на финал.

Ашусс сощурился и даже чуть привстал с кресла, вглядываясь в изображение на экране.

— Балда! — пробормотал он, бледнея. — Ты хоть понимаешь, что это такое?

— Часть шоу? — пожал печами Слизз.

Он потянулся к ведёрку с жабами, но Ашусс отшвырнул его в сторону.

— Это — Трибуна Справедливости! А на ней — истинный наследник Звёздного Королевства!

Слизз хрюкнул. Поднял бровь, обхватил засаленными пальцами свой пухлый подбородок. Внимательно всмотрелся в смесь разноцветного огня и искр-звёздочек, рвущихся к небу, словно большой костёр. И правда, они возникали из периметра старинной трибуны. Частично разрушенной, ограждённой заборчиком и… её же должны охранять стражи, нет?

— Ты уверен? — спросил Слизз уже совсем другим тоном.

— Да! — вырвалось у Ашусса. Злобно-истерично, совсем не подобающе военному министру сильнейшего государства мира.

Слизз похолодел, его кожа покрылась пупырышками. Сам-то он прибыл в Звёздный Город уже после смерти Астронга, и никогда не видел, как тот выступал на Трибуне. А вот Ашусс видел. Как и большинство людей на площади, кроме, может, самых маленьких.