— Главное, что мы живы, — сказала Софи философски. — Живы, — повторила она, тяжело вздохнув.
Ник прекрасно видел, как она подавлена. Даже в предыдущее их небоплавание, там в черепаховом панцире, Софи выглядела лучше. И дело не в потерянном инте. Дело в гибели родного человека.
Мурр помог с поисками консервного ножа. Тот так и не нашёлся, и пришлось открывать консервы обычным складным ножом, неожиданно оказавшимся под рукой.
— Что будем делать? — спросил Ник за трапезой.
Софи аккуратно вынула из банки кусочек ананаса и отправила в рот. Пожала плечами.
— Ты сам всё прекрасно знаешь. Продолжим поиски этого, как его там…
— Молониуса?
— Да.
— На этом? — Ник обвёл руками пережившую хаос каюту. — Без инта, парусов и… и…
— Да, — кивнула Софи.
Ник прокашлялся. Тоже взял кусочек консервированного ананаса. Долго жевал, думая, как им выбраться из этой передряги. В голову ничего не шло.
— А другого выбора у нас нет, — сказала Софи. — Дядя… дядя… нет его больше. Кроме него у меня никого не осталось. Только ты. А эти пираты… нет, Ник, скопилось слишком много вопросов, на которые я желаю получить ответы.
— Лично у меня только один вопрос. Как будем выживать?
Девочка облизала липкие от сока пальцы. Помотала головой.
— Не знаю. Сейчас посмотрим, что у нас сохранилось. Может что-нибудь придумаем. Ник, мы не пропадём. Я уверена.
"Мне бы твою уверенность" — подумал мурр, но вслух ничего не сказал.
* * *
Небесные корабли имеют запас прочности. Капитаны стараются не попадать в шторм или грозу, иные и обычный дождь обходят стороной. Однако суда готовы к непогоде: военные, торговые, грузовые, пассажирские — даже простенькие лодки небесных гарпунщиков.
Но прогулочные яхты?
Софи и Нику повезло. Дядя Майлз выбрал самую лучшую из имеющихся. Как по скорости, так и по способности противостоять стихии. А вот яхте повезло меньше.
"Алое перо" выглядело плачевно. Паруса сорваны (даже то, что от них осталось после пожара), мачты повалены, половина снастей унесена в небо, а вторая ни к чему не пригодна. Многие закреплённые предметы, например, одна из двух цистерн с водой, исчезли безвозвратно. Хорошо, что осталась вторая, в трюме.
Внутренностям корабля тоже досталось. Улетали в спешке, и не все предметы были на своих местах. Всё что могло разбиться — разбилось; всё что могло просыпаться — просыпалось. Часть продуктов уничтожена, часть разбросана по полу.
Заглянув в технический отсек, Софи охнула. Луниумный механизм пострадал: одна из колб треснула, расплескав ядовитую жидкость. Ярко светясь синим, та мерзко воняла и была всюду, даже на стенах и потолке. По стеклу второй колбы шла угрожающая трещина. Ненароком заденешь, и она повторит судьбу первой. Ладно хоть, остальные целы.
— Закрывай, это вредно, — сказал Ник с безопасного расстояния.
Верно. Конечно, луниумная смесь не так опасна, как ртуть. Но всё же, тыкать в неё пальцами или добавлять в еду не рекомендуется. Та смесь из спасательного жилета — быстро реагирующая и содержащая минимум чистого луниума — была не так вредна после использования, поэтому Софи и хранила в колбах жилета воду. Но эта…
Девочка закрыла дверь. Жидкость легко смываема, но не хотелось тратить запасы воды. Да и главная проблема не в этом. Яхта теперь плохо управляема, и будет хуже скользить. Если, конечно, удастся восстановить паруса.
Они пробовали. Собрали простыни и покрывала, Софи где-то раздобыла иголку с нитками, а Ник помогал их крепить. Это заняло весь второй и третий день после шторма. Вот только не получилось ровным счётом ничего. От мачты торчал лишь огрызок, такелаж уничтожен, и даже если бы не всё это, друзья слабо представляли, как управлять яхтой при новой оснастке (да и при старой, честно говоря, тоже). Плюс, их самодельные "паруса" были готовы развалиться уже в руках, так и не дожив до возложенной на них миссии. И это при всех стараниях Софи.
Вечером третьего дня они оставили идею с парусами. И стали думать. Провизии и воды хватило бы дней на тридцать, при жёсткой экономии — на пятьдесят. По сути, Софи была одна. Ник ел очень мало, а подобные яхты вмещают запасов на несколько взрослых человек. Можно не беспокоиться.
Ревизию провели ещё в первые сутки. Нашли много всякой полезной мелочи, вроде той же иголки с нитками. Только вот ни один предмет не приближал их к спасению. Упрощал жизнь — да. Но не менял финальный исход. Ник оказался прав: без инта будет крайне трудно выжить.
Софи бросало из крайности в крайность. Она то загоралась какой-то идеей, носясь с ней, как сумасшедшая, то сидела в апатии — прямо на палубе — и смотрела в пустоту. В один из таких моментов Ник подсел рядом. Тоже долго любовался перистыми облаками, пока наконец не сказал:
— Там вдали птица. Ты умная. Как думаешь, это значит, что земля близко?
Девочка молчала. Ник не мог её винить. Смерть любимого человека, да ещё на твоих глазах — тяжёлое испытание. Просто так это не проходит.
— Как она выглядит? — спросила Софи через несколько минут.
Ник и забыл, что у неё плохое зрение. Описал.
— Странствующая альба, — ответила девочка. После чего опять долго молчала: Ник даже подумал, что разговор закончен. Но позже Софи добавила. — Они отлетают на огромные расстояния от земли, в поисках пищи. Мы можем быть где угодно.
— Ты говорила, нас относит на запад.
Софи не ответила.
В следующий раз, когда её настиг приступ безразличия, Ник уже знал что сказать. Это был поздний вечер третьего дня. Солнце село, по Нижнему Миру стелился сумрак, а над головой уже вовсю горели звёзды. Мурр завёл разговор о дне мёртвых.
— Он бывает раз в году. Мы украшаем свои жилища, вешаем всюду фонарики, готовим лучшую еду. Салаты, специальные угощения — часть отдаём ушедшим, остальное съедаем сами. Они приходят нас навестить. Чтобы убедиться, что мы тут без них справляемся.
Софи ненадолго оживилась. Мурры — прирождённые волшебники. Что если они и правда могут общаться с потусторонним миром? Видеть призраков, говорить с ними, подпитываться вековой мудростью предков?
Но энтузиазм быстро угас. После десятка наводящих вопросов выяснилось, что никакие души умерших на самом деле не возвращаются. Это, скорее, традиция, возможность помянуть близких, а не реальная экстрасенсорика.
— Ты сам-то в это веришь? — спросила Софи.
— В смысле?
— Ну, что всё это по-настоящему? Ты их видел? А кто-нибудь из мурров? Ну хоть кто-нибудь? Подумай хорошенько. Может, один из ваших старейшин, кто самый умелый в магии и эмпатии? Или ребёнок — детям, я читала, чаще мерещатся привидения.
Ник скис. Он не только не подбодрил Софи, как того хотел. Он сам едва не разуверился в загробной жизни. А на что ещё маленькому мурру надеяться? Все его родные погибли. Единственный шанс встретить их снова — попасть туда, в мир вечного света.
Он вспомнил слова с похоронной церемонии. Прощались со старым соплеменником, и Гортенгрунн произнёс древнее пожелание:
"Пусть хватка твоя будет сильна, хвост пушист, полоски белы, а чутьё обострено. И сыграй так, чтобы пройти над пропастью, не угодив в мир Нижний, но попав в мир вечного света. И пусть предки гордятся тобой, ибо становишься ты с ними в ряд. И пусть потомки гордятся тобой, ибо становишься ты им примером".
И более короткое:
"Ты сыграл свою часть Симфонии; ты остался в ней навсегда".
Нику стало грустно от таких мыслей, и он сморгнул выступившие слёзы. Хорошо, что темно, и Софи не видит, как он плачет. Почему-то мурра это смущало.
Его история тоже могла закончиться грустно. Пятнадцать лет. Не прошёл День Взросления. Погиб в небесном океане.
Но Симфония — та самая, о которой говорят мурры, когда имеют в виду Бога, Вселенную или Смысл Бытия — дала Нику шанс.
Сменила тональность.
