Еще тридцать лет назад, когда Ханс Круук изучал гиен в Серенгети, он обнаружил, что достаточно выкрасить какое-нибудь животное краской — и оно станет добычей хищника при первом же нападении на стадо. Вот насколько значима непохожесть на всех остальных.

Вывод из всего этого прост. Держаться вместе. Быть одинаковыми.

В этом заключалась наша выигрышная стратегия.

Но я очень надеялся, что испробовать ее в действии нам все-таки не придется.

На какое-то время рои исчезли из виду. Они улетели за угол, к другой стене главного корпуса. Мы напряженно ждали. И довольно скоро рои появились снова. Они опять пролетели вдоль здания, обследуя все отверстия, одно за другим.

Мы все смотрели на монитор. Дэвид Брукс обильно потел. Ему приходилось то и дело вытирать пот со лба рукавом.

— Долго они еще будут там летать? — спросил он.

— Столько, сколько захотят, — ответил Чарли.

Мае сказала:

— По крайней мере, до тех пор, пока ветер снова не усилится. И, похоже, это случится не скоро.

— Господи… Не понимаю, как вы все можете так спокойно это терпеть! — воскликнул Дэвид.

Он был очень бледен. Пот капал с бровей и заливал ему очки. Мне показалось, что Дэвид вот-вот сорвется с места и бросится бежать, не разбирая дороги.

— Дэвид, ты не хочешь присесть? — осторожно спросил я.

— Да, наверное, я лучше сяду.

— Хорошо.

— Пойдем, Дэвид, — Рози провела его в дальний угол комнаты, к умывальнику, и усадила на пол. Он обхватил колени руками и уткнулся в них лицом. Рози смочила холодной водой бумажное полотенце и положила его Дэвиду на затылок. Она обращалась с Дэвидом очень нежно и заботливо.

Чарли раздраженно покачал головой и сказал:

— Чертов засранец! Только его соплей нам сейчас не хватало!

— Чарли, это не поможет… — сказала Мае.

— Ну так и что? Мы застряли в этом сраном сарае, в котором куча сраных щелей, мы ничего не можем сделать, нам некуда податься, а у этого чокнутого засранца сорвало крышу, и он только делает все еще хуже.

— Да, — спокойно согласился я. — Все это правда. Но от того, что делаешь ты, лучше не становится.

Чарли хмуро глянул на меня и замычал мелодию из «Зоны сумерек».

— Чарли, обрати внимание, — сказал я. За то время, пока я наблюдал за роями, их поведение немного изменилось. Они больше не держались вплотную к зданию. Теперь они летали зигзагами, отлетали от стены в пустыню и возвращались обратно. Так делали все четыре роя — плавно, как будто исполняли какой-то танец.

Мае тоже это заметила.

— Новое поведение…

— Да, — сказал я. — Прежняя стратегия не сработала, и они придумали новую.

— Ну и какая им с этого польза? — спросил Чарли. — Они могут летать зигзагами сколько угодно — двери от этого все равно не откроются.

И все же меня очаровало это новое обусловленное поведение. Зигзаги постепенно становились все более широкими, рои отлетали от здания все дальше и дальше. Новая стратегия быстро совершенствовалась. Она совершенствовалась буквально у нас на глазах.

— Потрясающе… — сказал я.

— Маленькие засранцы… — фыркнул Чарли.

Один из роев подлетел довольно близко к останкам кролика. Не долетев до разложившейся тушки пару ярдов, рой развернулся и полетел обратно к главному зданию. Внезапно мне пришла в голову одна мысль…

— Насколько хорошо рои видят?

В наушнике затрещало. Ответил мне Рики:

— Сверхъестественно хорошо. В конце концов, для этого их и создали. У них зрение — двадцать с половиной, — сказал он. — Невероятное разрешение. С человеческим глазом не стоит и сравнивать.

— И как формируется у них изображение? — спросил я. Потому что рой — это всего лишь группа отдельных частиц. Как палочки и колбочки в сетчатке. Для преобразования отдельных микроизображений в цельную картину необходима центральная обработка всех данных. Каким образом рой осуществляет такую обработку данных?

Рики прокашлялся.

— Э-э… Я не совсем уверен…

— Это появилось у последних поколений, — вмешался Чарли.

— Ты хочешь сказать — у них выработалась система зрения?

— Да.

— И мы не знаем, каким образом они это делают…

— Нет. Мы знаем только, что они видят — и все.

Рой снова развернулся у стены, полетел обратно к кролику, а потом снова направился к стене. Другие рои рассредоточились вдоль стены здания и делали то же самое. Улетали на какое-то расстояние в пустыню, потом возвращались обратно к зданию.

Рики спросил по рации:

— А почему тебя это заинтересовало?

— Потому.

— Ты думаешь, они найдут кролика?

— Кролик меня не волнует, — сказал я. — Тем более что они, похоже, уже пролетели мимо него.

— Но тогда что?..

Мае тихонько ахнула.

— Вот дерьмо… — проронил Чарли и шумно вздохнул.

Мы наблюдали за ближайшим роем, за тем, который пролетел мимо кролика. Рой снова отлетел в пустыню, примерно на десять ярдов дальше того места, где лежали останки кролика. Но вместо того, чтобы вернуться обратно к главному корпусу, как это бывало раньше, теперь рой остановился и завис на одном месте, посреди пустыни. Рой не двигался с места, но поднялся высокой колонной, а потом снова опустился к земле, отбрасывая серебристые блики.

— Почему он это делает? — спросил я. — Вот так поднимается и опускается?

— Может быть, это как-то связано с получением изображения? Такой способ фокусировки?

— Нет, — сказал я. — Я хочу знать — почему он остановился?

— Программа зависла?

Я покачал головой.

— Вряд ли.

— Тогда почему?

— Я думаю, он что-то увидел.

— Что, например? — спросил Чарли.

Я со страхом подумал, что, наверное, знаю ответ. Рой представляет собой камеру с чрезвычайно высоким разрешением, соединенную с системой распределенной обработки данных в сети. А системы распределенной обработки данных очень хорошо умеют определять закономерности. Именно поэтому программы для распределенных сетей используют для опознания лиц в службах безопасности или для составления цельного рисунка из осколков древних сосудов в археологии. Система распределенной обработки данных обнаруживает закономерности гораздо лучше, чем человеческий глаз.

— Какие еще закономерности? — спросил Чарли, когда я поделился с ним своими соображениями. — Там нечего определять, это же пустыня. Там только песок и кактусовые колючки.

Мае сказала:

— И следы.

— Что? Ты имеешь в виду наши следы? Которые мы оставили, когда шли там? Черт, Мае, их четверть часа заносило песком. Там не осталось никаких следов.

Мы следили за роем. Он по-прежнему висел на одном месте, периодически расширяясь и сжимаясь, как будто совершая дыхательные движения. Облако наночастиц стало почти черным, только изредка в нем мелькали легкие серебристые блики. Рой висел на одном месте уже почти полминуты и постоянно пульсировал. Остальные рои продолжали летать зигзагами, а этот оставался на месте.

Чарли закусил губу.

— Ты в самом деле думаешь, что рой что-то увидел?

— Я не знаю, — сказал я. — Возможно.

Внезапно рой поднялся выше и снова начал двигаться. Но он полетел не к нам. Вместо этого рой направился по диагонали через пустыню, ко входу в энергостанцию. Подлетев к двери, рой остановился и закружился на месте.

— Что за черт? — пробормотал Чарли.

Я понял, что это означало. И Мае тоже поняла.

— Рой полетел по нашим следам, — сказала она. — До того места, из которого мы вышли.

Рой пролетел по нашему следу, который мы оставили, когда шли от двери к тушке кролика. Вопрос состоял в том, что рой будет делать дальше?

Следующие пять минут напряжение нарастало. Рой вернулся по нашему следу обратно к кролику. Покружив немного над кроликом, черное облако начало летать вокруг тушки, постепенно расширяя круги. Потом рой еще раз вернулся к двери энергоблока. Какое-то время он оставался возле двери, затем снова подлетел к кролику.

Эти передвижения повторились еще три раза. Тем временем другие рои продолжали летать зигзагами вокруг здания и уже скрылись за углом. Отделившийся от остальных рой вернулся к двери, а потом опять полетел к кролику.