И таким же талантом обладали велоцирапторы.

Хищники были уж, во всяком случае, не глупее шимпанзе. Как и у шимпанзе, у них были ловкие лапы, которыми они могли открывать двери и производить различные действия с предметами. В принципе им не составляло труда выбраться на свободу. И когда опасения Малдуна сбылись, когда один из велоцирапторов наконец удрал, он, до того как его поймали, успел убить двух рабочих-строителей. А третьего покалечил. После этой истории в домике для посетителей сделали на двери тяжелый засов, вставили окна из огнеупорного стекла и обнесли дом высоким забором. А загон, в котором содержался велоцираптор, снабдили электронными датчиками; они должны были подать сигнал тревоги, если хищник опять попытается бежать.

Малдун требовал, чтобы ему дали еще и оружие. Причем не что иное, как управляемые ракеты. Охотникам известно, насколько трудно свалить с ног четырехтонного африканского слона. А ведь некоторые динозавры весили в десять раз больше! Руководство пришло в ужас и настойчиво твердило, что на острове ни у кого не должно быть оружия. Однако, когда Малдун пригрозил уволиться и сделать всю эту историю достоянием гласности, выступив в печати, был найден компромисс. В результате были специально изготовлены две управляемые ракеты с лазерным прицелом, которые хранились теперь в подвале. Ключи от подвала были только у Малдуна.

Их-то он сейчас и вертел на пальце.

— Я пойду вниз, — заявил он.

Наблюдавший за экранами Арнольд кивнул. Два электромобиля стояли на вершине холма: пассажиры ждали появления тиранозавра.

— Эй! — окликнул Малдуна Деннис Недри, сидевший у самого дальнего дисплея. — Прихвати мне заодно по дороге кока-колы.

Грант ждал, сидя в машине и спокойно наблюдая за происходящим. Козлиное блеяние стало громче, настойчивей. Козел бешено носился из стороны в сторону, натягивая веревку. Грант услышал по рации встревоженный голос Лекси:

— А что будет с козликом? Она его что, съест?

— Думаю, да, — ответили ей, а затем Элли приглушила звук радиопередатчика.

Внезапно до них донеслось зловоние: пахло протухшим, гнилым мясом, этот запах долетал снизу, со склона холма.

Грант прошептал:

— Он здесь.

— Не он, а она, — поправил Малкольм. Козел был привязан посередине поля, в тридцати метрах от ближайших деревьев. Динозавр, должно быть, прятался где-то среди деревьев, но Грант пока никого не видел. Однако потом он сообразил, что зря смотрит вниз: голова животного возвышалась над землей на шесть метров, она достигала верхушек пальм и была наполовину скрыта листьями. Малкольм прошептал:

— О, Боже!.. Да она огромная, как дом! Грант во все глаза смотрел на громадную квадратную голову высотой в полтора метра, всю в красно-коричневых пятнах, со здоровенными челюстями и клыками... Один раз тиранозавриха щелкнула челюстями. Однако из укрытия не выходила.

Малкольм спросил шепотом:

— И долго она будет ждать?

— Минуты три-четыре. Наверно...

Тиранозавриха ринулась вперед, теперь было видно все ее гигантское тело. В четыре скачка она добралась до козла, нагнулась и прокусила ему шею. Блеянье прекратилось. Наступила тишина.

Тиранозавриха нависла над добычей, но вдруг заколебалась. Массивная голова повернулась на мускулистой шее: тиранозавриха озиралась по сторонам. Она долго, пристально смотрела на электромобиль, стоявший высоко на холме.

— Она может нас увидеть? — прошептал Малкольм.

— О да, — сказал по рации Реджис. — Сейчас посмотрим, будет ли она есть свою жертву прямо у нас на глазах или же утащит ее куда-нибудь, Тиранозавриха наклонилась и обнюхала козлиную тушу. Защебетала какая-то пташка, тиранозавриха настороженно вскинула голову. И опять принялась озираться, слегка дергая головой в разные стороны.

— Словно птица, — сказала Элли. Но тиранозавриха по-прежнему вела себя нерешительно.

— Чего она боится? — недоумевал Малкольм.

— Может быть, другого тиранозавра, — шепотом предположил Грант.

Большие хищники типа львов и тигров нередко начинают осторожничать, убив свою жертву. Как будто они вдруг стали беззащитными. Зоологи девятнадцатого века ошибочно считали, что животных охватывает чувство вины за содеянное. Но современные ученые приписывают это усталости, которую испытывает хищник: он много часов подряд выслеживал добычу, прежде чем совершить финальный бросок, — а также тому, что хищникам очень часто не везет на охоте. Идея «природы с окровавленными когтями и зубами» оказалась в корне неверной: в большинстве случаев жертве удается убежать. Когда же хищник наконец убивает животное, он высматривает: нет ли поблизости другого плотоядного, который может напасть на него и отобрать добычу. Так что, очевидно, тиранозавриха боялась какого-нибудь своего сородича.

Громадное животное снова склонилось над козлиной тушей. Прижав ее к земле гигантской задней лапой, тиранозавриха принялась терзать добычу.

— Она решила остаться, — прошептал Реджис. — Отлично!

Тиранозавриха снова вскинула голову, из ее пасти свисали окровавленные обрывки мяса. Она еще раз пристальна посмотрела на электромобиль и мерно задвигала челюстями. Послышался неприятный хруст костей.

— Ой, — раздался по рации голос Лекси. — Какая же это га-адость!

И тут — казалось, осторожность все-таки взяла верх — тиранозавриха схватила зубами останки козла и тихонько уволокла его за деревья.

— Леди и джентльмены! Перед вами тиранозавр рекс, — сообщил магнитофон.

Электромобили двинулись с места и тихо поехали вперед, по дорожке в зарослях.

Малкольм сел на свое место.

— Фантастика! — воскликнул он. Дженнаро утер пот со лба. Он был бледен.

Войдя в зал, Генри Ву увидел, что все сидят в темноте и слушают, о чем переговариваются по рации люди в Парке.

— Господи, если такой зверь выберется на свободу, — говорил Дженнаро, и голос его дребезжал, — его ничто не остановит.

— Ничто его не остановит, ничто...

— Он такой огромный, у него нет в природе врагов...

— Боже мой, вы только подумайте... Сидевший на контрольном пункте Хэммонд проворчал:

— Черт бы побрал этих людишек! На них не угодишь.

Ву сказал:

— Они что, до сих пор опасаются побега животных? Не понимаю я их. Они уже должны были убедиться, что у нас все под контролем. Мы создали животных, создали привлекательное место отдыха...

Ву передернул плечами. Он был глубоко убежден, что парк построен на верных принципах. Точно так же он верил, что палео-ДНК в принципе восстановлена верно. Любые проблемы с восстановлением ДНК в конечном итоге упирались в генетический код, что вызывало нарушение фенотипа[79]: не работал фермент, белковые цепочки не укладывались правильно. Но насколько бы тяжелыми ни казались нарушения, их удавалось исправить, сделав сравнительно небольшие поправки в следующих версиях.

А вот что касается проблем Парка юрского периода, то Ву, наоборот, не считал их принципиальными. Там не было проблем с контролем. Ничего существенного, серьезного, ничего даже отдаленно похожего на побег животных. Ву саму мысль об этом считал оскорбительной: неужели он способен создать систему, в которой такое возможно?

— Это все Малкольм, — мрачно пробурчал Хэммонд. — Он за всем этим стоит. Вы же знаете, он с самого начала был против. У него своя теория: якобы сложные системы невозможно контролировать, а природе нельзя подражать. Я не понимаю, в чем тут дело. Черт, мы же тут создаем зоопарк! В мире полно зоопарков, и все они прекрасно функционируют. Но Малкольм намерен доказать правоту своей теории или умереть. Я лишь надеюсь, что он не напугает Дженнаро настолько, чтобы тот попытался закрыть Парк.

Ву сказал:

— А он может это сделать?

— Нет, — сказал Хэммонд. — Но он может попытаться напугать японских инвесторов, чтобы они отозвали средства. Или же поднимет вонь в Сан-Хосе, в правительственных кругах. Из-за него могут возникнуть неприятности.