Эллис взглянул на мониторы. На экране ЭЭГ теперь возникли частые зигзаги: велась запись сердцебиения; линии дыхания превратились в плавные синусоиды, температура не повышалась. Операторы начали вводить предоперационные данные в компьютер. Стандартные лабораторные данные были введены заранее. В ходе операции компьютер зафиксирует все важнейшие параметры с пятисекундным интервалом и сразу же просигнализирует в случае каких-то отклонений от нормы.

– Музыку, пожалуйста, – попросил Эллис, и сестра сунула кассету в портативный магнитофон, установленный в углу операционной. По комнате поплыли первые такты концерта Баха. Эллис всегда оперировал под Баха: он говорил, что строгая гармония – если не гениальность – этой музыки должна передаться ему во время операции.

Приближалось начало операции. Часы на стене показывали 6.29.14. Висящие рядом с ними часы отсчета времени застыли на пяти нулях.

С помощью санитарки Росс надела стерильный халат и перчатки. С перчатками ей всегда приходилось непросто. Она редко присутствовала на операциях, и поэтому процедура стерилизации обычно доставляла ей немало трудностей: когда она надевала перчатки, ладонь вечно застревала, или палец не попадал куда нужно, или два пальца забивались сразу в один резиновый канал. Понять чувства санитарки было невозможно: виднелись только ее глаза над марлевой повязкой на лице. Росс радовалась, что Эллис и остальные были целиком поглощены пациентом.

Она вошла в операционную, стараясь не наступать на черные провода, змеящиеся по полу в разные стороны. На первом этапе операции участия Росс не требовалось. Она ждала, пока заработает стереотактический механизм и определятся первые параметры. Так что у нее было время постоять пока в сторонке и расправить резину перчаток.

Вообще– то ей не было никакой нужды присутствовать на операции, но Макферсон настоял на том, чтобы сотрудники-нехирурги хотя бы время от времени участвовали в операциях и проходили весь ритуал подготовки. Он считал, что так в Центре поддерживается дух сплоченности и коллективизма. По крайней мере, он так говорил.

Росс смотрела, как Эллис с ассистентами накрывают Бенсона стерильными простынями. Потом она перевела взгляд на обзорный монитор над операционным креслом. Вся операция будет запечатлена на видеопленке для последующего анализа.

– Ну, начнем, пожалуй, – объявил Эллис. – Шприц!

Анестезиолог, стоящий за креслом, ввел иглу между вторым и третьим позвонком. Бенсон шевельнулся, издал тихий звук, и анестезиолог сказал:

– Я вошел. Сколько?

На главном компьютере вспыхнула надпись: «ОПЕРАЦИЯ НАЧАЛАСЬ», и автоматически пошел отсчет времени на настенных часах.

– Дайте для начала тридцать кубиков, – сказал Эллис. – Пожалуйста, рентгенограмму!

Рентгеновские аппараты подкатили вплотную к креслу и направили на лицо и затылок пациента. Потом установили пластины. Щелкнули стопоры. Эллис ногой нажал на кнопку в полу – мониторы внезапно вспыхнули, и на них высветились черно-белые изображения черепа. Он смотрел на оба экрана и ждал, пока все будет готово для съемки.

Программист сел за компьютер, и его пальцы забегали по клавиатуре. На телеэкране появилась надпись:

«ПНЕВМОГРАФИЯ».

– Хорошо, теперь давайте наденем на него шапку, – сказал Эллис. Над головой пациента навели похожую на коробку стерео тактическую рамку. Были определены и зафиксированы точки бурения черепа. Эллис ввел местную анестезию в скальп, потом разрезал кожу и осторожно снял ее, обнажив белую поверхность черепной коробки.

– Бур, пожалуйста.

Двух миллиметровым буром он сделал первые два отверстия в правой части черепа. Потом плотно надвинул стерео тактическую рамку – «шапку» – на голову и прочно приладил ее к черепу.

Росс взглянула на дисплей. Данные сердцебиения и кровяного давления высвечивались и гасли. Все было в норме. Вскоре компьютеру, как и хирургам, предстоят более сложные действия.

– Давайте проверим позицию, – сказал Эллис и, отступив от пациента, критически оглядел бритую голову Бенсона вместе с надетой на нее сверху конструкцией. Рентгенолог-техник подошел к креслу и сделал снимки.

Когда– то, вспомнила Росс, они в буквальном смысле брали рентгеноснимки в руки и определяли правильность позиции, внимательно их изучая. Это отнимало много времени. Используя компас, транспортир и линейку, они чертили линии по рентгенограмме, измеряли и сверяли данные. А теперь данные вводились непосредственно в компьютер, который проводил анализ куда быстрее и точнее.

Все повернулись к экрану компьютера и стали ждать появления на нем изображения. На экране возникли рентгенограммы, и тут же их заменили схематичные графики. Плановое расположение стерео тактического аппарата было быстро вычислено, затем на эти данные были наложены данные настоящего положения «шапки». По экрану поползли графики, и вспыхнула надпись: «РАСПОЛОЖЕНИЕ ПРАВИЛЬНОЕ».

Эллис кивнул.

– Спасибо за консультацию, – серьезно сказал он компьютеру и подошел к столику, где лежали электроды.

Хирурги теперь использовали электроды из нержавейки с тефлоновым покрытием. Раньше электроды из чего только не делались – из меди, золота, платиновых сплавов и даже из мягкой стали. Это было в те дни, когда электроды устанавливались на ощупь.

В ходе прежних операций «на ощупь» пациенты теряли много крови. В операционных царила суета. Необходимо было удалять крупные фрагменты черепа, чтобы добраться до поверхности мозга. Хирург находил нужные точки на поверхности, а затем вводил электроды в мозговую ткань. Если электроды нужно было устанавливать достаточно глубоко, в мозговом веществе приходилось делать надрезы скальпелем и потом уже ставить электроды. Были и другие серьезные осложнения: операции длились много часов и пациенты плохо себя чувствовали в послеоперационный период.

Компьютер все изменил. Компьютер позволял определять нужную точку на трехмерном графике. Вначале, подобно другим исследователям в этой области, сотрудники Центра нейропсихиатрических исследований пытались соотнести глубинные точки установки электродов со строением черепа. Они вычисляли координаты точек, беря за ориентир глазное яблоко, ушной канал, стреловидный шов. Разумеется, эффект был незначительный: мозг у разных людей располагается в черепной коробке неравномерно. Единственный способ точно определить глубинные точки в мозге – соотнести их с другими участками мозга. И наиболее удобной точкой отсчета могли стать вентрикулы – заполненные жидкостью полости в мозговой ткани! Теперь эта практика широко использовалась: нейрохирурги ориентировались исключительно по вентрикулам.

При использовании компьютера отпала всякая необходимость обнажать поверхность мозга. Вместо этого в черепной коробке проделывалось несколько крошечных отверстий, туда вставлялись электроды, а компьютер посредством рентгеноскопии следил за тем, чтобы электроды заняли правильное положение.

Эллис взял первую связку электродов. Издали Росс приняла эту связку за одиночный провод. На самом деле косичка состояла из двадцати тончайших проводков с обнаженными контактами. Каждый проводок был покрыт тефлоном по всей длине, кроме миллиметрового кончика. Проводки были разной длины, и под увеличительным стеклом идущие уступами электродные контакты выглядели точно миниатюрная лесенка.

Эллис проверил косичку под сильной лупой. Он попросил добавить свет и внимательно осмотрел каждый контакт. Потом поручил санитарке проверить каждый проводок на тестере. Накануне это уже проделывалось раз десять, но Эллис всегда проверял контакты непосредственно перед их подключением. И у него всегда под рукой было четыре простерилизованных комплекта, хотя полагалось иметь всего два. Эллис был очень предусмотрительным хирургом.

– Мы готовы к подключению? – спросил он ассистентов. Те кивнули. Он шагнул к пациенту. – Так, проходим сквозь оболочку.

До этого момента буры проделали отверстия в кости, но не тронули мембрану оболочки мозга, покрывающую мозговую ткань и содержащую мозговую жидкость. Ассистент Эллиса сделал пункцию.