— Эта наша спальня.

Комната была светлой, как и все в этом доме, и очень просторной. Широкая кровать под стеганым покрывалом, огромные окна, диваны, мягкое ковровое покрытие, приглашающее скинуть туфли и пройтись по нему босиком — да, это была наша спальня.

Я взвизгнула, когда Дилан снова подхватил меня на руки и, перенеся через порог, аккуратно опустил на кровать.

— На сегодня всё.

Он навис надо мной, осторожно убирая с лица разлетевшиеся волосы. Я смотрела в его глаза и понимала, что никогда в жизни не ощущала себя настолько любимой. Чем я заслужила это счастье? Каким образом оказалось, что этот великолепный мужчина обратил на меня внимание? Да мало того, что обратил — полюбил! Я чувствовала его любовь.

Но достаточно ли хорошо у меня получается показать, насколько сильно его люблю я?

Это очень странное чувство — возвращаться куда-нибудь в новом качестве. С момента поспешного отъезда из Лонгвью прошла неделя, но по ощущениям я не была здесь, по крайней мере, год. Вряд ли это можно назвать возвращением домой, потому что мой дом теперь был в Сиэтле — там, где остались мой муж и дети. От них меня отделяли часовой перелёт и двадцать пять миль по заснеженной трассе.

Снегопад, начавшийся в аэропорту Толедо, не прекращался ни на минуту. Движение на шоссе почти парализовалось. Дворники работали беспрерывно, размазывая грязь, летевшую из-под колёс огромного бензовоза, за которым я плелась вот уже добрые миль десять. Путь, обычно преодолеваемый за полчаса, занял почти два, и в город я въехала затемно.

Обычно папа предпочитал проводить день рождения на работе, нередко заступая на ночное дежурство. Семейных традиций у нас было мало, но в этот день я обязательно готовила ему мясо по-мексикански под острым соусом чили.

До того, как вернуться к папе, я редко становилась к плите. Мама готовила, но не часто. Моё питание зависело от субботних кулинарных шоу и того набора продуктов, что можно найти в маленьких аутентичных лавочках в историческом центре. В доме неделями стоял запах карри, чеснока и прочих специй — в зависимости от того, блюдами какой кухни мама на данный момент увлекалась.

В Лонгвью я сразу взяла на себя готовку и покупку продуктов. В нашем рационе не было ничего необычного: мясо, овощи, рыба, которую папа привозил с рыбалки. Он был непривередлив в еде, впрочем, как и я, предпочитая добрый бифштекс блюдам из полутора десятка ингредиентов. В день рождения отца, который мы впервые праздновали вдвоём, мясо по-мексикански произвело фурор. И пусть сегодня к столу я опаздывала, в сумке на пассажирском сидении стоял пластиковый контейнер с мясным чили.

Дилан не хотел меня отпускать. Вслух он этого не высказывал, но было заметно, что идея поездки ему отчаянно не нравится.

— Пойми, папа никогда в этом не признается, но он меня ждёт. — Я изо всех сил старалась убедить мужа в её необходимости. — А после того, что случилось, после того, что он для нас сделал, я не могу не поехать. И делаю это больше для себя, чем для него.

— Позволь хотя бы в воскресенье за тобой прилететь

— Конечно, милый, если тебе так хочется.

— Мне хочется, чтобы ты никуда не ездила, Лив. Тем более, я не смогу тебя проводить.

В конце недели Дилану предстояло лететь в Сан-Франциско. В его отсутствии я и решила навестить отца. Не спокойно мне было за него, да и за всех родных.

Детей я оставила с Эллен, надеясь обернуться за один день. Эбби для подобных поездок была мала, а вот с Максом пришлось объясняться.

— Это всего на один день, сынок. Вернее, вечер. Я хочу, чтобы ты находился рядом с сестрёнкой, пока меня не будет. Эллен, Кэтрин, Лорен — все они любят вас, все будут рядом, но ты её Мак, с тобой Эбби спокойнее.

Уговорить его удалось, пообещав скорую поездку в Лонгвью.

Я видела, что сын скучал.

Первая эйфория, связанная с новым домом, новыми игрушками, со штабом на дереве, прошла, уступив место постепенно накатывающей апатии. Для Макса всего оказалось много: впечатлений, людей. Всего много, но радость обладания разделить не с кем. Лиззи — младше, да к тому же девочка, и я замечала, что Макс потихоньку начинает ревновать к ней Эбби. Брат больше не был её героем. Теперь Эбби хвостиком бегала за хорошенькой голубоглазой мартышкой с упругими белокурыми кудряшками и облупленным розовым лаком на обгрызенных ноготках.

Лиззи, похоже, понимала, какое впечатление производит на малышку, но, слава Богу, пока не доросла до того, чтобы начать этим пользоваться. Двухлетняя Эбби была для неё говорящей куклой, не более. Макса же она просто игнорировала. Вернее, игнорировал её он. Я ещё не могла понять, то ли сыну было неинтересно общество девочки, то ли его поведение диктовалось обычным в этом случае смущением.

В пятницу после отъезда Дилана Кэтрин отвезла меня в школу, где я познакомилась сначала с директором, а потом и с учительницей, в класс которой записали Макса.

Да, Митчеллы определённо имели вес: нас без промедления и с явным удовольствием приняли оба. Учительница подробно рассказала, по какой программе идёт обучение, как проходит урок. Она заверила, что приложит все усилия, чтобы его адаптация прошла как можно быстрее и безболезненнее.

После директор провёл нас по школе, показал спортивный зал, бассейн, крытую оранжерею, где проходят уроки биологии, столовую. Мне понравились светлые коридоры и просторные классы. Всё было сделано для удобства детей. Малыши занимались в отдельном крыле, не сталкиваясь со старшеклассниками. Разумеется, на окружающую обстановку можно с лёгкостью закрыть глаза, главное, чтобы у Макса сложились хорошие отношения с одноклассниками. Но что-то подсказывало, что так и будет. Вернее, я очень на это надеялась.

— О, Джорджи, привет!

Кэтрин остановила стремглав проносившегося мимо вихрастого мальчугана.

Мальчишка резко затормозил и широко улыбнулся.

— Привет, тётя Кэти. А мы после школы едем к вам.

— К нам или к Эллен?

— К Эллен! Мама сказала, что у неё есть сюрприз. Вы не знаете, какой?

— Догадываюсь, — рассмеялась Кэтрин. — И эта тётя, — она показала на меня, — имеет к нему прямое отношение.

— Да-а? — протянул удивлённо парнишка.

Карие глаза уставились на меня с интересом. Что-то в его облике показалось знакомым.

— Это младший Ньютон, сын Джессики и Рона, — пришла на помощь Кэтрин.

— А! — я улыбнулась. — Ну, конечно. Привет, Джордж. Как ты вырос! Как поживает твой брат? Адам, кажется?

— Да, Адам. Он тоже приедет. А что за сюрприз?

— Приедешь-узнаешь. — Кэтрин потрепала мальчика по голове, и, беззаботно пожав плечами, он убежал.

Макс поначалу настороженно отнёсся к новым знакомым, но уже через два часа дом сотрясался от детских криков и беготни. Девочки не отставали мальчишек, и как бы нам, ни хотелось предоставить детей самих себе, приходилось то и дело их приструнивать.

Джессика с первой же минуты повела себя так, будто мы и не расставались.

— Рада видеть тебя, Лив, — она заключила меня в объятия. — И рада, что вы теперь в Сиэтле.

Оказалось, что Макс будет ходить в один класс с младшим Ньютоном, и я мысленно поблагодарила за это бога. По словам Джессики, Джордж был на хорошем счету у ребят, а для новичка заиметь такого знакомого совсем неплохо.

Адам Ньютон сразу взял инициативу в общении в свои руки. Некоторое время Макс смущённо отвечал на его вопросы, но вскоре расслабился. Лиззи из кокетства демонстративно не замечала мальчиков, а Эбби, привыкшая к тому, что вокруг то и дело появляются новые лица, восприняла их появление как должное. Она не отходила от ребят, когда они играли в аэрохоккей, и возмущенно вопила, когда они не давали ей сделать удар. Лиззи заступалась за подружку. Потом они устроили шумную возню в бассейне, и взрослым пришлось гасить то и дело возникающие конфликты.