Двадцать метров до конца аллеи. Поворот направо — на открытом месте ветер окончательно обозлился и принялся неистово трепать плащ за подол — и еще с сотню шагов.

На плечо сзади легла тяжелая рука.

Крина на мгновение замерла, затем резко развернулась, одновременно мысленно нащупывая браслет. Голубая ящерица успокаивающе зашипела, отзываясь на прикосновение.

Чужая ладонь дрогнула и вернулась на место.

Самый старый из всех глав кланов стоял перед ней в своем неизменном черном одеянии, из-под воротника которого выглядывал белоснежный тонкий шарф, и улыбался.

От этой улыбки, тошнотворного сладковатого запаха, Крине стало не по себе.

— Наша дорогая гостья, — заскрипел Костадин, — что же вы гуляете в такую непогоду? Позвольте мне угостить вас горячим у себя дома. Будет совершенно непростительно, если вы продрогнете здесь в одиночестве.

Крина очень хорошо помнила, что голос дормиен на совете был очень даже свеж и бодр.

Она беспомощно оглянулась. Ни души вокруг.

— Я, пожалуй, не буду отнимать ваше время, — ответила антар как можно мягче, — у главы наверняка много дел.

— В таком случае, прошу расценивать мою просьбу как приказ. — Улыбка на старческом лице расцвела еще шире, и Костадин взял девушку под руку.

До самого конца пути они шли в полном молчании.

…Первый вопрос дормиен задал, когда Крина опустилась в мягкое бархатное кресло.

— Мне сообщили, что сегодня ночью вы покидали нашу резиденцию. — Глава с нездоровым удовольствием разглядывал сидевшую напротив него. — Хотелось бы узнать, зачем вам это понадобилось?

— Люблю ночные прогулки, — ответила Крина, лихорадочно перебирая в уме все причины осведомленности Костадина. Охранявший ворота страж? Нашедшаяся Виктория?

— Врете, — Костадин нежно поглаживал подлокотник. — Нагло, беззастенчиво врете.

— Хорошо, — сглотнула Крина. — Хотела навестить старого друга.

— У вас есть друзья среди людей? — дормиен поднял тяжелый взгляд.

— Это считается серьезным проступком? — антар выдержала напор. — Скорее, были. Я ходила на кладбище.

— Допустим, так, — согласился Костадин, — но только допустим. Дайте мне свои ладони.

Крина опешила.

— Что?

— Покажите мне руки, — старик нетерпеливо перегнулся через стол. — Очень хорошо, — сказал он, глядя на кисти, которые издалека протянула ему антар.

И рванул рукава вверх, обнажая оба запястья — одно с маковым багровым цветком, другое — с каменной, едва светящейся, ящерицей.

Крина вскрикнула и дернулась назад. Старик вскочил одновременно с ней.

— Не глупите, — предупредил он. — Особняк окружен стражами. В доме их тоже полно. И не думайте, что посох дормиен молчит и не может защитить своего хозяина. — Костадин поднял трость, нацеливая на неё четыре сложенных в бутон лепестка, по которым пробегали алые искры. — Это моя личная выдумка для тех идиотов из совета, которые считают себя всесильными.

Девушка медленно села, словно загипнотизированная.

— Я так понимаю, вы все-таки мортем? — он посмотрел на левое запястье. — Очень хочется послушать, как вы надели чужой браслет — и смогли его использовать.

Крина зевнула. Её неудержимо потянуло в сон. Костадин немного опустил посох.

— Я ничего не скажу, — фразы неумолимо путались. Где-то в подсознании настойчиво билась мысль, что надо молчать, и потому антар, пытаясь проморгаться, повторила:

— Я ничего не скажу.

— Хорошо, — кивнул глава, — я так и думал. Тогда вам придется остаться здесь… по крайней мере, пока не расскажете мне все. Поверьте, я очень терпелив, и пока не собираюсь прибегать к пыткам и прочей ерунде, которую так любят мои собратья. Пока не собираюсь.

Крине показалось, что она заснет прямо сейчас, уронив голову на стол. Сквозь туман в голове антар услышала, как внизу хлопнула дверь.

— Кто там еще? — недовольно крикнул Костадин. — Асен! — позвал он охрану.

Дверь в кабинет распахнулась, и на пороге появился страж. Лицо его, обычно спокойное, на этот раз выдавало целых две эмоции — легкое беспокойство и напряжение.

— К вам глава когитациор, — произнес он, и Даан тут же отодвинул преграду в сторону.

Костадин невозмутимо оперся на трость, но в глазах хозяина особняка мелькнула скрытая ярость.

— С какой стати, Даан, ты врываешься в мой дом? — процедил сквозь зубы, мельком глянув на Крину. Та успела одернуть рукава.

Даан захохотал, пододвинул к себе кресло и уселся, закинув ногу на ногу.

— У тебя же всегда дверь открыта, Костадин, — он налил себе воды, и залпом выпил. — Даже гостей нормально встретить не можешь.

— Тебя никто не приглашал, — дормиен тоже сел, положив посох поперек коленей.

— Это да, — признал тот, — твоя правда. Но я здесь не для обмена любезностями. Я пришел за лисирийкой.

Крина вздрогнула, услышав его слова. Костадин отрицательно покачал головой.

— Нет, она останется здесь. Мне нужно с ней поговорить.

— Ты ничего не перепутал, дорогой родич? — Даан покосился на девушку. — Думаю, она сама в состоянии решить, оставаться ей или идти со мной.

— Она никуда не пойдет!

— И кто же ей помешает?

… Выходя, антар услышала, как Костадин в бессилии скрипит зубами.

Кажется, у неё появился еще один враг.

Даан почти тащил Крину за собой. На выходе из части дормиен она выдернула руку.

— Куда мы идем?

— А как же благодарность за спасение? — иронично поинтересовался когитациор.

— Я не просила меня спасать, — резко ответила девушка. — И особенно следить за мной.

— Правда? — хмыкнул Даан. — Как это я сразу не заметил? Может, тогда вернешься?

— Нет, — Крина потерла лоб. Остатки сонливости никак не желали выветриваться. — Мне надо идти.

— Куда же? Если ты хочешь выбраться из локуса, я тебя расстрою — все входы перекрыты стражами. Этим утром в резиденции обнаружили свеженький труп помощницы Волдета, и тот так взбесился, что поднял всех на уши. Кстати, поздравляю с почином.

— С каким почином? — Антар сбросила капюшон, и ветер ворвался в уши. Холод был гораздо приятнее, чем ощущение тумана в голове.

— Как с каким? Это ведь ты её прикончила?

Крина только сейчас поняла, что он говорит о Виктории.

Значит, Волдет все-таки добрался до неё.

— С чего ты взял?

Даан хмыкнул.

— С того, что мертвая полностью подходит под описание убитых в Лисире, про которых ты рассказывала. Вывернутые колени, переломанные руки, вытаращенные глаза — в общем, все, как положено. Может быть, расскажешь, как ты это делаешь?

Искаженные в предсмертном страхе лица, ночь, полная мертвецов, раскрытые неживые браслеты встали перед глазами. Холод заскользил вверх по спине.

— Надо всем отсюда уходить! Немедленно!

— Именно это я и собираюсь сделать, — засмеялся когитациор. — Но вот тебе, моя дорогая, придется немного задержаться.

Ветер все усиливался, небо стремительно затягивало тучами. Среди чернеющего водоворота сверкнула первая молния.

— Для начала отправимся ко мне, — Даан тоже заметил надвигающееся непогодное буйство, — у меня есть пара очень интересных для тебя новостей.

Крина спрятала озябшие пальцы в рукава, но уходить не спешила.

— Почему бы не рассказать их прямо здесь? Или, по-твоему, я настолько глупа, чтобы прямиком сунуться в заготовленную тобой ловушку?

— Ты и впрямь глупа, — заметил когитациор, с ненавистью глядя на поднявшийся вихрь желтых листьев. Он не любил осень, и дождливую осень в особенности. — Как только весть о смерти Виктории распространится по локусу, многие захотят уточнить у тебя некоторые вещи. Например, почему это случилось сразу после твоего приезда.

— Не сразу, — возразила Крина, — прошло почти два дня…

— Ты думаешь, кого-то будут интересовать такие мелочи? Все просто: ты была в Лисире, там, где умерли наши родичи; ты появилась здесь — и вот еще одна смерть, по нелепой случайности почти неотличимая от тех. Только дурак не сможет сложить два и два. Так что на ближайшие сутки самое безопасное место для тебя — в моем особняке. Я не Костадин, и дверь держу всегда под замком.