— Я так больше не могу. Я устала. Я не хочу так жить. Помоги мне, Рист.

Рист схватился за голову руками и сел на пол.

— Помоги мне сбежать отсюда. Ты сможешь. Вы, стражи, все умеете.

Он больше не мог. Поднялся на ноги и хотел уйти, когда услышал:

— Я знаю, ты меня любишь, Рист. Если ты не поможешь мне, я что-нибудь с собой сделаю, клянусь.

Лучше бы антар никогда не заговаривала с ним.

…Когда Тиур не обнаружил Крину в комнате, он тяжело сел на стул рядом со стражем и просто спросил:

— Зачем ты это сделал?

Рист многое мог бы рассказать своему другу и благодетелю, но не стал. Незачем добавлять презису головной боли.

Помедлив, Тиур промолвил:

— Через три дня повторно соберется Атриум. Даан хочет твоей смерти и не уступит её никому.

— Значит, так тому и быть, — спокойно ответил Рист. Кружка была пуста, и он глядел на мокрые листья внутри так, словно те могли чем-то помочь.

— Нет, — произнес твердо Тиур. — Ты умрешь для всех, кроме меня.

Страж еще раз взглянул на Грету. Нет, в ней не было ровным счетом ничего от бешеного упрямства Крины и от дикой красоты антара.

За окном занимались серые предрассветные сумерки.

Пришла пора отдать тебе долг, Тиур.

Рист встал из-за стола, поставив пустую кружку. Тихо вышел из комнаты. Теплый плащ одиноко висел на крючке в прихожей.

Страж набросил его на плечи и закрыл за собой дверь.

Дом Даана был сплошь усеян зеркалами — только на первом этаже Резарт насчитал около девяти.

В оправе из миллефиори — изумительного толстого стекла, в глубине которого сплелись сотни нитей молочного цвета; заключенное в узорчатое серебро; в простой, но прочной раме из белой акации… Они, несмотря на всю свою внешнюю красоту, никоим образом не гармонировали ни друг с другом, ни даже с окружающей обстановкой. Но самого хозяина это обстоятельство нисколько не смущало. Весь дом главы когитациор* был словно собран из кусочков разных, абсолютно не подходящих друг к другу мозаик. Плетеное кресло здесь запросто соседствовало с чугунным столиком на коротеньких гнутых ножках и деревянной тахтой, обтянутой красной кожей.

Даан встретил Резарта на пороге, всем своим видом подчеркивая, что разговор будет серьезным. Он выбрал для себя обычный стул с мягким сиденьем и длинной спинкой из толстых прутьев, а гостю предложил кресло.

— Отличное местечко для хорошей драки, — заметил Резарт, расположившись поудобнее.

— Да, неплохое, — кивнул Даан, довольный тем, что кели* похвалил его выбор. — Зеркала расположены так, что ни один вошедший не ускользнет от моего взгляда, а, значит, и…

— Я не об этом, — перебил его гость. — Даже если зажечь небольшой луч света, он, отразившись от такого количества зеркальных поверхностей, даст потрясающий эффект.

Его собеседник пожевал губы, с трудом переваривая мысль о том, что кто-то еще, кроме него самого, может использовать дом для атаки.

— Ааа… эээ, — проблеял он. Во взгляде Даана читалось желание немедленно убрать все стекла, коими антар так гордился. — Собственно, я тебя не за этим позвал, — еле справившись с собой, проговорил когитациор.

— А зачем же? — спросил Резарт, рассеяно созерцая дурно подобранную обстановку.

«И это потомок знаменитых стекловаров, — с горечью подумалось ему. — Отвратительное жилище, подходящее больше для попрошайки, тянущего с кого что придется, чем для главы семьи когитациор».

Сколько он помнил, Даан всегда был таким — жадным тугодумом, чья сообразительность касалась только мыслей о том, как пристроиться повыгоднее. Его предки, знаменитые мастера зеркал, в чьи руки впервые попал кварц (и по сей день украшающий посох главы), породили один из самых могущественных кланов антаров — семью когитациор, в совершенстве владеющей магией стекла. К несчастью — а может, и к лучшему, судя по тупости потомка стекловаров, — почти все секреты магии клана были утеряны примерно тогда же, когда был подписан Договор. То, что умел Даан, было лишь жалкими крохами прошлого.

— Я хочу поговорить с тобой про Волдета, — заговорщицки понизил голос хозяин дома.

— Про Волдета? — до Резарта начало доходить, зачем Даан пригласил его в «неприступную крепость», как он сам называл собственное жилище.

— Не кажется ли тебе, что наш друг сильно раскомандовался? — собеседник напряженно впился глазами в кели, стараясь уловить самые слабые эмоции.

Резарт не мог отказать себе в удовольствии.

— А, это ты о том, как Волдет отправил тебя ждать девчонку? — небрежно бросил он, саркастически глядя, как Даан медленно наливается злобой. — Ну он же не мог предугадать, что ты упустишь дочку Тиура.

— Если бы вы меня предупредили, что девка с браслетом, такого бы не случилось, — мрачно обронил Даан. Он едва сдерживался; для гостя оставалось секретом, почему когитациор до сих не взорвался от гнева. — А разве тебе, Резарт, нравится быть кем-то вроде смазливой служанки? Волдет придумал гениальный план — а мы сделай то, сделай се. Не кажется ли тебе, что он нашими руками зачищает место для себя?

Эти слова заронили неясную тень в спокойные размышления кели.

«Нашел кого слушать, — немедленно одернул он себя. — Всем известно — Даан любит погреться на чужом жаре».

— И что ты предлагаешь? — спросил Резарт, стараясь, чтобы голос не выдал его истинных переживаний.

— Объединить наши силы, — Даан стал говорить еще тише. — Ты только подумай, зачем нам нахлебники? Мы могли бы соединить наши умения и устранить всех этих неудачников. Тиур мертв. Нас двое. Из оставшихся Волдет сильнее всех, и с ним-то и нужно расправиться в первую очередь. С другими разберемся после. Вся эта неразбериха происходит от того, что у нас слишком много умников, желающих править. Нужна сильная рука, способная привести всех к одному целому.

Резарт чуть не поперхнулся.

«Ну и козел же ты, Даан. Это ты-то — сильная рука?», — подумал он. А вслух сказал:

— А что потом?

— Как что? Потом мы будем править! — мечтательно воздел глаза кверху когитациор. — Ты только представь — никаких собраний, на которых все друг другу глотку грызут! Самые малочисленные семьи можно и вовсе вывести под корень. Почему мы должны жить на голодном пайке из-за бестолковых, никчемных ртов? Да и людишкам налог поднять надо — это в первую очередь, конечно же!

— Знаешь, а это мысль, — задумчиво сказал Резарт. — Только мне надо все хорошенько обдумать. Такие вещи вот так с плеча не делаются.

— Я тебя и не тороплю, — быстро сказал Даан, — но знаешь что, дорогой союзник?

— Что? — по инерции ответил тот.

— Только попробуй рассказать кому-нибудь о нашем разговоре, — глаза Даана зловеще сверкнули.

Резарт шел по улице, привычно закутавшись в плащ. Изрядно надоевшая маска давила на переносицу и раздражала лицо.

«Вечер визитов», — усмехнулся он, разглядывая чернеющие облака. Красные полосы, оставленные заходящим солнцем на небе, уродливо перекрещивались друг с другом.

Быстро темнело.

Волдет встретил его гораздо приветливее, нежели Даан. В уютном кабинете хозяина Резарта ждал хрустальный бокал с холодной кровью.

— Присаживайся, — махнул Волдет рукой. — Ты же вроде не любишь горячее? — полувопросительно поинтересовался он.

Резарт кивнул, и с наслаждением припал к бокалу. Посещение Даана вызвало у него тошнотворный приступ голода.

Напившись, он вкратце пересказал свой предыдущий разговор. Волдет, обычно не склонный к всплескам эмоций, на этот раз расхохотался.

— Как ты сказал — «сильная рука, способная привести всех к одному целому»? — переспросил он, отсмеявшись. — Ай да Даан — новый правитель антаров!

— Ну, мне было не смешно, — отозвался кели. — Знаешь, он на полном серьезе собирается вырезать половину антаров и ужесточить законы в отношении человеческого населения. Ах да — еще он попросил меня никому не рассказывать о его словах. Мягко так попросил, знаешь ли. Может, мы его — того? — Резарт допил ледяной напиток залпом, и потянулся к запотевшему графину. — Можно?