Два месяца назад ее доставил сюда незнакомый человек, объяснив, что девица выползла на дорогу недалеко от города. Он сначала подумал, что это пьяная, и просто пожалел ее, но потом понял, что произошло, и доставил девушку в больницу. Врачам предстало ужасное зрелище: черты лица невозможно было различить, настолько оно было изуродовано. Девушка долго была в тяжелом состоянии, но все же постепенно, благодаря заботам врачей, пришла в себя. Документов при ней не было никаких, поэтому лечили ее как человека без имени, ожидая, когда она заговорит. Так продолжалось целый месяц. Наконец она смогла назвать свое имя, но на вопросы о том, что с ней произошло, девушка только коротко отвечала «не знаю» или «не помню».

Антон Захарович стал ее лечащим врачом с самого начала. Он внимательно следил за выражением ее лица, задавая вопросы, на которые не получал ответов. И все-таки однажды сумел уловить в пустом, непроницаемом взгляде вспышку боли и, как ему показалось, ненависти. Девушка помнила все, но опытный врач понял, что она никогда не станет говорить об этом, а если и заговорит, то очень не скоро, когда раны в ее душе зарубцуются, боль хоть немного затихнет.

Теперь же Надя стремительно удалялась прочь твердой, уверенной походкой. Антон Захарович не знал, придется ли ему еще раз встретиться с этой непростой пациенткой.

«Всего тебе хорошего, Надя», — подумал он, глядя ей вслед.

Надежда хорошо знала, куда направляется. У нее давно уже созрел план мести людям, которые причинили ей столько зла. Еще в больнице, прикованная к постели, она шептала сама себе: «Годы буду ждать, но дождусь этого дня, не умру, дождусь. Пусть даже придется сто лет ждать, я своего часа дождусь».

Издали заметив свободное такси, она подняла руку. Такси остановилось. Открыв дверцу, Надя сказала:

— У меня нет с собой денег, я рассчитаюсь, когда приедем.

Водитель посмотрел на нее внимательно и сказал:

— Ну ладно, садись.

Подъезжая к дому, где она не была столько времени, Надежда вся напряглась, но не от страха, а от желания увидеться со своим главным врагом, посмотреть этой женщине в глаза, дать понять ей, что теперь она готова к борьбе.

Такси остановилось.

— Мне нужна ваша помощь, — обратилась Надя к водителю. — У меня украли сумку, в ней были ключи от квартиры. Если соседки нет дома, то мне будет не войти.

— Слушай, ты сказала, что заплатишь, когда подъедем к дому, а теперь и ключей нет, — разозлился тот.

— Я заплачу вдвойне. Не можете ли Вы подняться со мной? Это на третьем этаже. У Вас есть монтировка? Мне нужно будет взломать дверь в мою комнату, — спокойно сказала Надя.

— Так, теперь ей монтировка понадобилась. Ну хорошо, пойдем, — проворчал водитель.

Они поднялись наверх. Надежда позвонила несколько раз, потом постучалась. Из-за двери послышался голос: «Кто?»

— Это я, Надежда.

Дверь резко распахнулась, и перед ней предстала Анна, но Надежда с силой оттолкнула ее от двери. Анна уже хотела наброситься на нее, но вовремя заметила незнакомого человека.

— Уголовщина! Тебя вызывают в милицию! Вот повестка, воровка! — заорала она, швырнув в лицо Надежде повестку. Та, не обращая на ее крики внимания, взяла монтировку из рук шофера и спокойно сказала:

— Вы, наверное, забыли, что вы инвалид, так я вам напомню. А теперь поднимите повестку с пола и дайте мне в руки, как положено.

Анна растерянно посмотрела на Надежду, потом на ее спутника. Наконец, она с неудовольствием наклонилась, подняла повестку и протянула соседке.

— Вот так-то лучше. А теперь — чтобы я вас здесь больше не видела! Убирайтесь в свою комнату и носа не высовывайте, — приказала Надежда и принялась взламывать опечатанную дверь. Анна повиновалась, но с такой силой грохнула дверью, что Надежде снова захотелось поучить ее хорошим манерам, однако она решила не тратить на это время. Шофер все стоял в стороне, наблюдая за ней, потом не выдержал:

— Ты хоть свою дверь ломаешь?

— Что за глупый вопрос. Конечно же, это моя комната, — резко ответила ему Надежда.

— Тогда давай помогу, — предложил он.

Надежда уступила ему место, и мужчина быстро справился с работой. Очутившись внутри, Надя почувствовала непреодолимое отвращение к этому месту. В груди больно защемило. «Хватит предаваться эмоциям, — подумала она. — Не для этого я выбралась с того света».

Достав дорожную сумку, Надежда побросала туда самые необходимые вещи, чтобы больше не возвращаться в эту квартиру никогда. Закрывая шкаф, она посмотрелась в зеркало: лицо было вроде бы ее, но выглядело как-то по-другому. «Что это со мной? Я ли это?» — разглядывая себя, задавала Надя вопросы. На правой щеке виднелся шрам в виде буквы «Т». Черты лица заострились, выражение изменилось. А глаза… «Как я ненавижу себя, — подумала Надежда, — за свою наивность». И она с силой ударила по зеркалу. Зеркало разлетелось на мелкие куски, из порезанной руки на пол капала кровь.

— Зачем же так, — услышала она.

Это был водитель такси, ждавший, когда она наконец расплатится.

— Теперь надо в больницу ехать, чтобы руку заштопали, — сказал он.

— И так все пройдет. Подвезите меня к кафе «Север».

Уходя из дому, Надежда без стука открыла дверь в соседкину комнату. Анна от неожиданности вздрогнула.

— Я ухожу, но будьте уверены, я еще вернусь! Я буду напоминать Вам о своем существовании до тех пор, пока не стану являться Вам в страшных снах, — спокойно произнесла Надежда и ушла, оставив Анну в ярости колотить кулаками по подушке. Она еще покажет этой самоуверенной девице, заставившей ее, Анну, унизиться перед ней! «Ну, позвонит твой любимый Вадим, я ему скажу, что с мужиками начала гулять. А то раззвонился чуть не каждый день», — бесилась она.

Вадим звонил часто, но все никак не мог разыскать Надежду. Будучи в Ленинграде, он заходил, очень хотел ее увидеть, но не застал. Анна догадывалась, где могла в это время быть девушка, но точно ничего не знала, да и не хотела знать. Вадиму она лгала, что передала все Надежде — и адрес, и телефон, но та не проявила никакого интереса. Вадим не верил этой женщине, знал, что она постоянно лжет, и продолжал искать Надю. Сама Анна до недавнего времени была абсолютно уверена, что Надежда никогда больше не появится в этой квартире, и тут вдруг она свалилась, как снег на голову…

Стоять на одном месте было холодно, и Надя прохаживалась перед входом в кафе «Север». Когда-то Вадим ей сказал, что возле этого кафе — место встречи деловых людей, и Надя, знавшая некоторых его знакомых в лицо, хотела хоть что-нибудь узнать о Вадиме. Она стояла там достаточно долго, пока не начали сгущаться сумерки. Потеряв уже надежду встретить кого-нибудь из знакомых, она решила уже уйти, но вдруг услышала, как ее окликнули по имени:

— Ты ли это? Я тебя сначала не узнал, так ты изменилась, а потом смотрю — вроде бы она, Надежда, — перед ней стоял Глеб.

Его-то она как раз и не хотела видеть, ведь он так подвел ее с работой.

— Да, это я, — сухо ответила она.

— Ты куда пропала, почему ты не позвонила мне? Я все знаю, я ходил тогда в институт, а мне мой приятель сказал, что не мог принять тебя на работу, потому что ему позвонил прокурор и велел тебя не брать. Он сказал, что жаль тебя, но кому охота связываться с прокуратурой? Ты бы позвонила мне и рассказала, что случилось, ведь я сам бывал в таких переделках и, наверное, смог бы чем-нибудь помочь.

Надежда слушала внимательно, с каждым словом все более удивляясь.

— Какой прокурор? — спросила она наконец.

— Как какой? Главный прокурор города Ленинграда, Пушкарев.

— Первый раз слышу это имя, — наморщив лоб, сказала Надя.

— Слушай, чего мы стоим на морозе, давай-ка зайдем куда-нибудь поужинаем, — предложил Глеб.

— С этим барахлом? — указала она на огромную дорожную сумку.

— Ты что, собираешься куда-нибудь уезжать? — спросил Глеб.

— Сама не знаю. Мне ночевать негде.

— Тебе нужна комната?

— Да, — кивнула она в ответ.