— …насчет организмов, которые нас ослепили, — перебила она. — Вы к ним иммунны. Мне нужны образцы крови. И, пожалуй, тканей.

— …я сделаю все возможное, но вы должны понять, что…

— Вы необычны тем, что иммунны. Я об этом говорила.

Холден замер с приоткрытым ртом, выставив перед собой ладони в примирительном жесте. Три редких удара сердца длилось молчание. Потом:

— О… Ох! Я думал, вы…

— Проверка зрения, проведенная доктором Мертон…

— Я ведь подумал… ну, простите меня, я не понял.

— Все вы поняли. Напряженность, вы говорите? Была. Но больше нет, — сказала Элви. — Совсем.

— О’кей, — выговорил Холден и поглядел на нее, склонив голову к плечу. — Как же неловко вышло…

— Да.

— Нельзя ли об этом забыть?

— Думаю, вполне можно, — согласилась Элви. — Но нам нужно будет взять у вас кровь на анализ.

— Да, конечно, я сдам.

— И у меня отказывает зрение. Вам придется прочитать мне результаты.

— И это я сделаю.

— Спасибо.

— И вам спасибо, доктор Окойе.

Они покивали друг другу, не зная, как разойтись. В конце концов Элви развернулась на каблуках и пошла обратно, огибая людей, расположившихся на полу. Один из поселенцев плакал, раскачиваясь всем телом. Элви обошла его и побежала в лабораторию. Пока ее не было, вернулась Айма, и теперь они с Люсией, сидя по-турецки на полу, сравнивали статистику. Элви не замечала, насколько хуже стала видеть, пока не решилась заглянуть им через плечо. Экран терминала выглядел для нее белыми и голубыми пятнами, говорившими уму не больше, чем облако в небе.

— Он согласился? — жестким, как проволока, голосом спросила Айма.

— Да, — ответила Элви, подсаживаясь к установке. Надо было наполнить водой новый мешок. Очень скоро маленькая установка перестанет производить воду — ей придется заняться анализами. Но пока еще было время. Элви сменила мешок.

— Ты собрала анамнез? — спросила Люсия.

— Нет, я думала, ты этим займешься.

— Если хочешь. — Люсия встала. — Он еще в главном зале?

— Да, — сказала Элви, опускаясь на колени перед пультом установки. Табло было в грязи, но, протерев панель, она еще сумела различить буквы. — Я настрою аналитику на кровь.

— И слезную жидкость?

— Пожалуй, хорошая мысль, — согласилась Элви. — Поищем отклонения от нормы.

— Вот и хорошо. — Люсия направилась к двери. Походка ее стала чуточку замедленной, неуверенной. Элви задумалась, сколько еще продержится их врач. Тот же вопрос касался всех. Время иссякало.

— Что-нибудь новое в своих результатах нашли? — спросила она.

— Совпадение, — ответила Айма. — Эта дрянь не делает различий между нами и поселенцами.

— Ну, хоть кто-то не делает.

Элви не замечала, как идет время. Течение часов и минут забылось за работой над анализами, которую тормозила только нарастающая слепота. Передача результатов и возвращение их с интерпретацией из больших лабораторий требовали времени, и Элви использовала его на размышления над свойствами организмов и поиск аналогий среди известных растений, животных и грибов. Мысль, что время кончается, присутствовала в ее голове постоянно и, подобно навязчивому запаху, понемногу перестала осознаваться. На смену ей пришла простая радость работы в полную силу. Элви приняли на эту должность, потому что она разбиралась в биосистемах, увлекалась их сложными проблемами. В последние же месяцы вся ее работа сводилась к сбору данных. Видеть новый мир, наблюдать, как он открывает первые тайны, — это было замечательным, но в то же время слишком простым занятием. Со сбором образцов мог бы справиться любой аспирант.

А вот теперь началась сложная работа — и она досталась именно Элви. Страшно было подумать, что от нее зависит жизнь или смерть каждого человека на Новой Терре, но радости эта мысль не гасила.

— Тебе надо поесть, — сказал Фаиз.

— Я недавно ела, — ответила она, — ты же сам мне брикет принес.

— Десять часов назад, — мягко сказал он. — Поешь!

Элви со вздохом оторвалась от экрана. Чтобы прочитать числа, приходилось постоянно сгибаться. Ныла спина, нарастала головная боль. Фаиз ей что-то давал. Еще один пайковый брикет. Она протянула руку, и он задержал ее пальцы.

— Ты как?

— В порядке, — сказала Элви.

— Уверена?

— Ну, если не считать очевидного. А что?

— Ты выглядишь, будто ты где-то не здесь.

— Я работала.

— Конечно. Понятно, извини. Глупость сказал.

— Не поняла? — насторожилась Элви. — Разве я веду себя не как обычно?

— Как обычно… — Фаиз выпустил ее руку. — Я о том и говорю. После… после, понимаешь?..

— Секса?

Фаиз вздрогнул. Ей представилось, что он закрыл глаза. Чуть скривился. При ее теперешнем зрении все это были только догадки, но они вдруг привели Элви в восторг. Нежные чувства у Фаиза, кто бы мог подумать!

— После секса, — повторил он. — Я просто хотел убедиться, что у нас все нормально. Что между нами все хорошо.

— Ну, — начала Элви, — оргазм действительно высвободил много окситоцина, и ты мне теперь больше нравишься, чем раньше…

— А теперь ты дразнишься!

— Не без того, — признала она и еще откусила от брикета. Какая все-таки гадость!

— Я хотел уточнить, как у нас.

— Я, вообще-то, об этом не думала, — сказала Элви, кивнув на установку. — Занята была, понимаешь?

— Конечно, — сказал Фаиз, — понимаю.

— Как насчет поговорить об этом, когда перестанем ждать смерти? Согласен?

— Было бы неплохо.

— Вот и хорошо. Свидание назначено, — заключила Элви и повернулась к установке. Спина болела, особенно между лопатками. Она прошлась по шкале инструментов, подбирая другой масштаб, но возможности экрана были ограничены. Очень скоро ей потребуется помощь. В большой комнате кто-то громко вскрикнул, ему ответил хор жалобных голосов.

— Нет, ничего хорошего, — сказал Фаиз. — Послушай, Элви, ты самая умная женщина из всех, кого я знал, а я бывал в лучших университетах. Если есть хоть какой-то выход, ты его найдешь, а мне очень хочется стареть, дряхлеть и впадать в маразм в твоей компании. Так что, если ты сумеешь спасти меня и всех прочих, я буду очень благодарен.

«Как мило!» столкнулось у нее в голове с «Не дави на меня!» и «Я постараюсь». Где-то на краю руин кто-то закричал. Элви надеялась, что это не очередной слизень, не новая смерть. Не новая беда.

— Хорошо, — сказала она.

Холден в очередной раз обходил башню. Небо в полдень было чугунно-серым, дождь переключился на мелкую морось, которой, впрочем, хватало, чтобы промочить волосы и одежду и стекать струйками по спине. Каблуки на каждом шагу увязали в мокрой грязи, воздух пах илом и озоном. Несколько слизней тыкались в трещину у основания башни. Трещину заткнули комком ткани, но они ощупывали преграду тонкими носами, отыскивая проход. Холден занес лопату с длинной рукояткой, отрытую в затопленном руднике, и одним ударом расплющил всех, потом поддел и отбросил подальше скользкие трупы и подставил лопату под дождь, чтобы смыть яд.

Дальше ему попадались только отдельные особи под стеной. Их Холден соскребал и отшвыривал лопатой, как катапультой. Поначалу он развлекался, испытывая, далеко ли сумеет забросить, но теперь плечи и руки ныли от усталости, и броски становились все слабее.

Миллер иногда возникал рядом — молча. Просто бледное, грустное, как унылый бассет, напоминание, что есть дела поважнее.

Он пропал, когда Холден, выйдя из-за угла, наткнулся на маленькую бригаду работников, отдыхающих у недорытой канавы. Башню решили обвести хотя бы неглубоким рвом, но с имеющимися примитивными орудиями работа шла медленно.

Эта бригада состояла из трех женщин и двух мужчин с самодельными лопатками. Они потягивались и пили из мешков с водой из очистной установки. Одна женщина кивнула Холдену, остальные его проигнорировали.

На колене у одного из мужчин сидел слизень.