Оставалось выяснить, как убивать флору, а время было на счету. В крови регистрировался рост лейкоцитов — клетки пытались бороться с инфекцией. И не справлялись.

У Элви симптомы начались с зуда под веками — не сильнее, чем при сезонной аллергии дома. За ним последовали белые вспышки в глазах и легкая головная боль. А потом, через несколько часов от появления первых симптомов, мир стал расплываться и принял зеленоватый оттенок. Тогда она точно поняла, что тоже слепнет.

Страх и практические соображения изменили лагерь беженцев в руинах. Поначалу люди разбредались по углам — теперь жались друг к другу. Потребность в просторе и уединении уступила место страху перед слизнями и непогодой, перед угрозой увечья. Элви отмечала плотность скопления по звуку. Голоса сливались, и под конец ей стало казаться, что она занимается опытами на вокзале. Временами этот гул ее успокаивал, временами раздражал. Большей частью она его не замечала.

— Вы как, доктор?

Элви отвела взгляд от химической установки. Кэрол Чивеве стояла под аркой, заменявшей здесь двери. Она выглядела усталой. И расплывчатой. И зеленоватой. Элви протерла глаза, хоть и знала, что не поможет. Дождь тихо стучал по пластику в окнах — Элви уже не обращала на него внимания.

— Хорошо, — сказала она. — Какой нынче счет?

— Сегодня отловили сорок одного поганца, — сказала Кэрол. — Изрядно, да? Я думаю, если кругом подсохнет, они начнут расползаться.

— А там подсыхает?

— Нет. Хотя дождь ослабел. Я просто надеюсь.

— Рано еще, — сказала Элви, вводя новые данные. Подсчет слизней входил в число дюжины исследований, которыми она сейчас жонглировала. — Есть тенденция к снижению, но через несколько дней может начаться новый цикл.

— Хоть бы оказалось, что они ночью спят. Правда, на это, боюсь, надежда слабая.

— Вряд ли, — подтвердила Элви. — Они всю жизнь проводят под землей, откуда бы у них взяться суточному ритму?

— У нас кончается еда, — не меняя тона, продолжала Кэрол.

— Продержимся на том, что сбрасывают, — утешила Элви.

— Они не смогут сбрасывать вечно. Должно же на планете быть что-то, что годилось бы нам в пищу.

— Нет, — сказала Элви.

Кэрол беззвучно выругалась — кажется, в отчаянии. И вздохнула.

— Ладно, через час увидимся.

— Спасибо.

За спиной у нее зевнул и потянулся Фаиз. Элви собиралась вздремнуть с ним за компанию, но не смогла отвлечься от работы. Она прищурилась на часы. Фаиз проспал три часа.

— Я что-нибудь упустил? — спросил он.

— Науку ты пропустил.

— Вот черт! Можно одолжить твой конспект?

— Нетушки, наймешь репетитора!

Он хихикнул.

— Ты поесть не забыла?

— Забыла.

— Наконец-то. Хоть в чем-то от меня польза. Подожди здесь — я вернусь с брикетом абстрактного пищевого продукта и капелькой фильтрованной воды.

«У нас кончается еда».

— Спасибо, — сказала она, — а заодно поищи Айму и Люсию. Они собирались заняться поголовной проверкой зрения.

— Слепой изучает слепого, — буркнул Фаиз. — Я будто в школу вернулся. Найду их. А тебе надо отдохнуть. Побереги глаза.

— Отдохну, — соврала Элви. Ее глазам — как и всем остальным — скоро придется долго отдыхать. Элви помнила слепую тетушку, которая отлично справлялась с жизнью. Но та жила в типовом аграрном поселке в Тренто, а сейчас вокруг простиралась чужая равнина без сельского хозяйства, с несъедобной экосистемой и отдельными видами, прикосновение к которым убивает на месте. Все зависит от контекста.

У Элви загудел ручной терминал. Пришел новый пакет докладов и писем с Ганимеда. Она со вздохом открыла входящие. Если читать все версии, ни на что другое времени не останется. Шрифт в программе приходилось устанавливать самый крупный, причем немного легче читался красный на черном фоне. «Если инвазирующие организмы следуют той же кривой роста, что и дрожжи…»

— Я молодец, — объявил Фаиз. — Я вернулся с пищей и с Люсией. А вот ты даже не притворяешься, что отдыхала.

— Точно, — кивнула Элви, принимая у него пайковую плитку, и повернулась к врачу.

— Какие новости?

— И хорошие, и плохие. Заражены почти сто процентов, — начала Люсия, опускаясь на пол. — У детей симптомы развиваются медленней, чем у взрослых, но ненамного.

— А РЧЭ сравнительно с Первой Посадкой?

— Я не видела всех собранных Аймой данных — с вашими людьми больше работала она. По моим впечатлениям — никакой разницы. В графе «плохое» — инфекция выглядит более агрессивной, чем при отдельных первых случаях.

Элви откусила от плитки. На вкус как фруктовый пирог без сахара, по запаху как земля из цветочного горшка и всю слюну изо рта впитывает как губка.

— Выше первичная плотность? — предположила она с набитым ртом. — Раньше, при сухой погоде, содержание организмов в воде наверняка было небольшим.

— Настолько небольшим, что наша иммунная система успевала распознать и вышибить чужаков, — согласилась Люсия.

— А это возможно? — заинтересовался Фаиз. — Я думал, у них совершенно иная биология. Наша иммунная система на них действует?

— Менее эффективно, — устало ответила Люсия. — А ливень принес их так много, что всю нашу оборону сшибло.

— И тогда, — заключила Элви, — заразились все.

— Да, — сказала Люсия, — хотя не совсем все.

Элви встрепенулась. Люси улыбалась.

— Я же говорю, новости есть и плохие, и хорошие. Один человек не заражен.

— Совсем?

— Даже если бы у него очень медленно развивалась симптоматика, я бы, зная, что искать, нашла признаки. А у него ничего.

— Может, он не подвергался…

— Подвергался.

В груди у Элви шариком каталась чистая радость. Все равно что нежданный подарок. Комнату на миг осветила молния, и Элви не сразу вспомнила, почему вспышка зеленая.

— Стало быть, у нас есть одноглазый король? — спросил Фаиз. — Я хочу сказать: это лучше, чем ничего, но далеко не достаточно.

— Вакцины и лечение для множества болезней находили, изучая людей с естественным иммунитетом, — сказала Элви. — Это уже зацепка.

— Ты права. — Фаиз потер глаза. — Я не в лучшей форме. Последние дни выдались несколько напряженными.

Элви улыбнулась шутке.

— А он согласится на обследование? — спросила она.

— А мы будем спрашивать? — сказал Фаиз.

— Я еще не успела у него поинтересоваться, — ответила Люсия. — Занималась первичной обработкой результатов.

— А в чем проблема? — спросила Элви. — Кто он такой?

Холден стоял в дверях большой комнаты. Его одежда, какого бы цвета она ни была прежде, теперь сделалась цвета грязи — как у всех: грязь, изнеможение, слезы и страх стали новой униформой, объединившей сотрудников РЧЭ и поселенцев Первой Посадки. Сальные волосы липли к голове, подбородок и шея заросли клочковатой, словно побитой молью бороденкой. Ослабевшее зрение Элви смягчило морщины возраста и усталости и наделило Холдена довольно приятной, но непримечательной наружностью. Она вспомнила, сколько раз изобретала предлоги, чтобы побыть с ним рядом, и не поверила, что мечтала об этом человеке.

Собравшись с духом, Элви прошла через комнату.

— Капитан Холден, можно вас на минутку?

— Я сейчас очень занят. Отложить нельзя?

— Нельзя, — сказала она.

Холден чуть заметно поморщился.

— Хорошо, чем я могу помочь?

Элви облизнула губы, соображая, как бы ему объяснить. Она не представляла, насколько он знаком с биологией, и потому решила начать с простого.

— Капитан, вы очень необычный, очень важный человек.

— Постойте!

— Нет-нет, я…

— Право, постойте. Послушайте, доктор Окойе. Элви. Я уже давно заметил между нами напряженность, только притворялся, что не вижу. Делал вид. И, наверное, был не прав. Я надеялся, что это пройдет само и ничего не придется объяснять, но на самом деле у меня есть очень серьезные, прочные отношения. И хотя не все мои родители были моногамными, но я как раз такой. Пока это не зашло слишком далеко, я прошу вас понять, что между нами ничего такого не будет. Дело не в вас. Вы прекрасная, умная женщина и…