Узел под пальцами распустился. Три корабля, с которыми она ничего не сумела сделать, были так стары и так слабо вооружены, что не годились для боя. Марсиане не увидят в них угрозы, разве что сами станут искать предлог для конфликта.

Она не думала, что такое вероятно. Но если все-таки станут, это тоже будет интересно.

— Адмирал Нгайен сообразит, в чем штука, — заметил Эрринрайт. Он говорил из номера отеля где-то на ночной стороне планеты. За окном было темно, и госсекретарь расстегнул ворот парадной рубашки.

— И пусть его, — отозвалась Авасарала. — Что он может сделать? Нажалуется маме, что я отняла его игрушки? Если не научился играть во взрослые игры, не лезь в адмиралы.

Эрринрайт усмехнулся, хрустнул пальцами. У него был усталый вид.

— Кто туда доберется?

— «Бернадетта Ко», «Аристофан» и «Федоровна», сэр.

— А, эти? Как вы объясните их марсианам?

— Никак, если они не спросят, — ответила Авасарала. — А если спросят, отмахнусь. Небольшой корабль медицинской поддержки, транспорт и старичок с пушечками, чтобы отгонять пиратов. Это ведь совсем не то же, что послать пару крейсеров, вот и пусть отвалят на хрен.

— Надеюсь, вы сформулируете это иначе?

— Конечно, сэр. Я не такая дура.

— А что с Венерой?

Она глубоко вздохнула и выпустила воздух сквозь зубы.

— Это хренов оборотень. Я получаю ежедневные сводки, но мы ведь не знаем, на что смотреть. Сеть на поверхности планеты достроена, а теперь она прорывается, и возникают структуры, образующие сложную радиальную симметрию. Только расположены они не по оси вращения, а в плоскости эклиптики. То, что засело там внизу, ориентируется на всю Солнечную систему. А спектрография показывает сгущения лантана, кислорода и золота.

— Мне это ни о чем не говорит.

— Мне тоже, но умники предполагают, что это может быть набор очень теплостойких сверхпроводников. Они пытались воспроизвести молекулярную структуру в лаборатории и наткнулись на что-то непонятное. Оказывается, эта тварь лучше нас разбирается в прикладной химии. Да и неудивительно.

— Как насчет связи с Ганимедом?

— Только тот случай, — ответила Авасарала. — Больше ничего. По крайней мере, прямой связи нет.

— А не прямой?

Она нахмурилась и отвернулась к стене. Будда ответил на ее взгляд.

— Вам известно, что число культов самоубийства после истории с Эросом возросло вдвое? — спросила она. — Я не знала, пока мне не доложили. В прошлом году едва не провалился проект восстановления водоснабжения в центре Каира: эсхатологические группы заявили, что вода им больше не нужна.

Эрринрайт прищурился и подался вперед.

— Полагаете, есть связь?

— Не думаю, чтобы агенты Венеры проникли на Землю в обличье людей, — усмехнулась она, — однако… я размышляла, как все может действовать на людей. На всю систему: на них, на нас, на астеров. Нехорошо, когда Бог дремлет у всех на виду. Нас это зрелище до смерти пугает. Меня так точно. Мы все отводим глаза и притворяемся, что ничего не изменилось, но в душе знаем. Мы ведем себя как здравомыслящие люди, но… — Она покачала головой.

— Человечество постоянно сталкивалось с необъяснимым, — жестко напомнил Эрринрайт. Речь Авасаралы вывела его из равновесия. Да и ее саму тоже.

— Раньше необъяснимое не жрало планет, — отрезала она. — Даже если та тварь явилась на Ганимед не с Венеры, связь между ними очевидна. А если это мы…

— Если это мы ее создали, то создали потому, что нам в руки попала новая технология, — договорил за нее Эрринрайт. — От копья с кремневым наконечником к пороху, а от него к ядерным боеголовкам. Таков наш путь, Крисьен. Предоставьте беспокоиться об этом мне. А вы глаз не спускайте с Венеры и держите под контролем ситуацию с Марсом.

— Да, сэр, — отозвалась она.

— Все будет хорошо.

Глядя на потемневший экран, Авасарала решила, что ее начальник, возможно, прав. Но уверенности в ней уже не было. Что-то ее тревожило, а она пока не понимала, что именно. Что-то торчало в подсознании, как заноза в пальце. Открыв видеопередачу с поста ООН на Ганимеде, она прошла проверку и снова стала смотреть, как гибли марсиане.

Кики и Сури предстоит расти в мире, где случается подобное. Где Венера — колония совершенно чуждой жизни. Эта жизнь отказывается общаться, не поддается объяснению. Ее, Авасаралы, страх станет для них привычным, незаметным, как собственное дыхание. На экране парень, не старше Сорена, разрядил в атакующего монстра свою винтовку. Обработанное изображение показывало, как пули пробивают это существо насквозь и, вылетая из спины, тянут за собой струи черных волокон. Солдат снова и снова погибал на экране. Для него, по крайней мере, все кончилось быстро. Авасарала остановила запись, обвела пальцем контуры врага.

— Кто ты? — обратилась она к изображению. — Чего ты хочешь?

Что-то она упустила. Такое случалось нередко, чувство было ей знакомо, но сделать она ничего не могла. Проявится, когда проявится, а до того ей оставалось только чесать, где чешется. Закрыв файлы, она получила ответ системы безопасности, удостоверяющий, что она ничего не копировала, затем отключилась и повернулась к окну.

И поняла, что ждет следующего раза. Информации, которую удастся собрать в следующий раз. Закономерности, которую она сумеет уловить в следующий раз. При следующей атаке, при следующей бойне. Ей было совершенно ясно, что случившееся на Ганимеде непременно повторится, рано или поздно. Джинна не загонишь обратно в бутылку, и с того момента, как протомолекулу выпустили на мирное население Эроса с целью посмотреть, что из этого выйдет, цивилизация изменилась. Изменилась так быстро и так резко, что они все еще играют в догонялки.

Игра в догонялки…

В этом что-то есть. В этих словах, похожих на строчку из полузабытой песни. Авасарала стиснула зубы, вскочила, прошлась до окна. Как она это ненавидит! Ненавидит!

Дверь кабинета отворилась. Она повернулась к Сорену, и тот шарахнулся назад. Авасарала на пару делений смягчила выражение лица. Несправедливо запугивать этого кролика. Скорее всего, бедняга при распределении вытянул короткую соломинку и попался в зубы сумасшедшей старухе. Как бы то ни было, парень ей нравился.

— Да? — спросила она.

— Я решил, что вас заинтересует протест, который адмирал Нгайен направил мистеру Эрринрайту. По поводу вмешательства в область его компетенции. Генсекретарю он копии не послал.

Авасарала улыбнулась. Пусть ей не решить всех загадок Вселенной, но держать мальчиков по стойке смирно она сумеет. Раз Нгайен не обратился к Пузырь-башке, значит просто дуется. И оставит все как есть.

— Приятно слышать. А марсиане?

— Прибыли, мэм.

Вздохнув, Авасарала оправила сари и вскинула голову.

— Тогда пойдем, прекратим войну.

Амос, объявившийся через несколько часов после голодного бунта, принес ящик пива, объяснив, что успел малость «осмотреться». Он же раздобыл упаковку продуктовых консервов. Этикетка гласила: «Пищепродукты из натуральной курицы». Холден надеялся, что хакера устроит такая валюта. Пракс безумно спешил, словно у него осталось последнее дело перед смертью, которая уже наступает ему на пятки. Холден подозревал, что это не так уж далеко от истины. Казалось, маленький ботаник выжигает себя изнутри.

Пока добывали необходимые продукты, Холден отвел его на «Лунатик» и заставил поесть и принять душ. Он еще показывал, как пользоваться корабельным гальюном, а Пракс уже начал раздеваться, словно забота о приличиях была пустой тратой драгоценного времени. Вид его истощенного тела потряс Холдена. Ботаник говорил только о Мэй, о том, как важно ее найти. Холден, наверное, ни в чем в жизни не нуждался так сильно, как этот человек — в своей дочери.

Эта мысль почему-то опечалила Холдена.

Пракса лишили всего, содрали весь жир, превратив его в жалкий скелет. Ему оставалось одно: поиски дочери, и Холден ему завидовал.