Проверив, включен ли канал связи с группой, Хэвлок заговорил:

— Итак, задача — установить аварийный шлюз в кормовой части главного склада. Корпус обходим по часовой стрелке. Через десять минут — зона затмения. Пройдя между главными маневровыми и ангаром, будем иметь солнце за спиной. Так что выдвигаемся.

Дружное «Да, сэр!» показало, что его идея пришлась по вкусу команде. Вырваться из солнца, смертоносным ливнем обрушившись на врага! Симпатичный план. И он бы исполнился, если б не неприспособленность людей к магнитным подошвам и не Койнен, расположивший своих на сто метров дальше, чем ожидал Хэвлок. Они опоздали, солнце успело скрыться за Новой Террой и должно было оставаться за ней еще двадцать минут.

— Ну ладно, — сказал Хэвлок. — План «Б». Всем выключить нашлемные фары.

— А индикаторы наружных аккумуляторов, сэр?

— Будем надеяться, они слишком тусклые, чтобы…

Один из механиков поднял пейнтбольный пистолет и выстрелил в себя. Дульный выхлоп мелькнул искрой.

— Какого черта? — возмутился Хэвлок.

— Я подумал, что, если закрасить огонек индикатора, можно… — начал механик, но было уже поздно. Люди Койнена засекли искорку. Как ни внушал Хэвлок своим, что надо прижаться к обшивке и стрелять через невысокий край корпуса, люди то и дело высовывались проверить, попали или нет. Не прошло и минуты, как половина доложила о вражеском попадании, и Хэвлок прервал учения. Теперь темная масса планеты висела почти точно над ними, окольцованная полоской подсвеченной атмосферы. Группы собрались вместе.

Шлюз успели прилепить только наполовину, да еще на нем расплылись три пятна краски. Подбиты были и два механика из команды Койнена. Остальные ликовали. Хэвлок поставил на уборку свою команду и двух «раненых» противника, и оплошавшие солдаты принялись заново паковать шлюз.

— Хорошая работа, — похвалил Хэвлок по каналу «мамы-папы».

Койнен хмыкнул. Он бы скрестил руки на груди, если бы не выпуклый нагрудник скафандра. Хэвлок нахмурился, хотя и знал, что его лица никто не видит.

— Что-то не так, стармех?

— Знаете, — ответил тот, — я не против, что у команды «Израэля» отдельная группа механиков. Понимаю, что у нас разные задачи. Но снаряжение и снабжение у нас общие, так что со стороны корабельных было бы мило, если б они и меня предупреждали о наружных работах.

— Согласен, — сказал Хэвлок. — Когда вернемся, я с ними поговорю. Они часто выходят?

— А вот прямо сейчас, — стармех указал рукой в темноту.

Хэвлок разглядел их не сразу. Блики там, где должно быть темно. Осветился и снова померк челнок-бомба. Сварочная горелка мигнула сквозь полкилометра темноты. Паника при невесомости ощущалась странно — кровь отхлынула от рук и от ног.

— У тебя шлем дает увеличение? — спросил Хэвлок.

— Да.

— Присмотрись-ка, кто это там?

Стармех откинулся назад. Поверхность его шлема замерцала — подключалась камера.

— Красный вакуумный скафандр. Ранец приличных размеров. Рассчитан на большую дистанцию. И сварочный аппарат.

Хэвлок выругался и включил общую связь.

— Всем стоять. У нас проблема. Кто-то возится с челноком, и это не наши люди.

Минуту все молчали. Потом кто-то спокойно и буднично предложил:

— Тогда напинаем им задницы.

Именно этого Хэвлок и боялся. Если враг вооружен винтовками, он перебьет на подходе половину команды. А у тех, кто доберется до места, оружие пейнтбольное. Но те, у челнока, вот-вот выкрадут из рукава у «Израэля» последнего туза…

— Хорошо, — решил Хэвлок. — Действуем так: всем синхронизироваться с корабельным компьютером. Пусть движение рассчитывает «Израэль». Магнитные подошвы отключаем.

Достав ручной терминал, Хэвлок ввел пароль службы безопасности и закодировал свою заявку. Горючего в их ранцах вполне хватало на путь к челноку и обратно — если никто не промажет и не станет умничать. Новая Терра над головой развернулась к ним полутенью, готовясь к новому восходу. Компьютер доложил, что к движению готов.

— О’кей, — сказал Хэвлок. — Там враги. Мы не знаем, сколько их и как они вооружены. Поэтому попробуем их запугать. Оружие всем держать наготове. Угрожайте, но не стреляйте. Если они поймут, что у нас в руках игрушки, нам плохо придется.

— Сэр, — заговорил один из его людей, — вы не забыли, что мы измазаны краской?

Ответить Хэвлок не успел: включились реактивные ранцы, сжатый газ выплеснулся струями тумана. Все разом взлетели в темноту. Или упали. От ускорения кровь прилила к ногам, и скафандр на бедрах сжался, вытесняя ее обратно. Они не набрали и одного g, едва ли даже треть, но казалось, что движутся быстрее, намного быстрее. И намного опаснее. Теперь, когда Хэвлок знал, куда смотреть, огонек сварки горел очень ярко. И не гас. Тяга главного сопла прекратилась, скафандры развернулись и перешли на торможение. Идеально синхронно, поскольку координировал их по-прежнему «Израэль».

Теперь захватчики их заметили. Горелка погасла. Хэвлок смотрел вниз, мимо собственных ступней, и наводил пистолет на пальцы ног, ожидая потока пуль, молясь, чтобы их не было.

Их и не было.

— Сработало! — крикнул кто-то. — Бежит, ублюдок!

В самом деле, красный скафандр снялся с обшивки челнока. Что-то ему помешало — оглянувшись на падающих сверху людей Хэвлока, он повернул обратно. Человек, кто бы он ни был, явился один. Они, содрогаясь от тормозных выхлопов, уже подходили к челноку. Пятьдесят метров. Сорок. Тридцать. Хэвлок открыл стандартный канал связи.

— Неопознанный сварщик, внимание. Приказываю остановиться.

Красный скафандр замер, ранец выключился. Человек двигался под прямым углом — не от них, а к поверхности планеты, к более низкой орбите. Хэвлока захлестнуло облегчение. Никто не стрелял. Система уверяла его, что основные функции челнока в норме. Детонатора к нему не подключили. А его милиция, не командуя собственными ранцами, не могла устремиться в погоню.

Он недооценил своих.

Первая темная нить миновала чужака, но команда, увидев бросок страховочного линя, мигом подхватила идею. Полдюжины абордажных головок вспыхнули голубыми и рыжими огоньками, устремившись вслед беглецу на крошечных ракетных двигателях. Один попал. И беглец, и метнувший линь милиционер дернулись, ранец механика включил аварийную тягу, компенсируя рывок. Как только движение врага замедлилось, его захватили еще два линя. Скоро беглеца надежно удерживали пятеро. Хэвлок перенял у «Израэля» контроль над своим ранцем и упал по направлению к планете и пленнику.

Красный скафандр извивался, пытаясь пережечь лини горелкой. Хэвлок поднял свой пистолет, и враг замер. Теперь под шлемом уже видно было лицо. Астерская женщина — темнокожая, курчавые волосы липнут к потному лбу. На лице горькая досада.

— Привет, — заговорил он. — Не паникуйте. Меня зовут Хэвлок. Я сейчас заменяю главу службы безопасности «Эдуарда Израэля», и вам придется проследовать за мной.

Оно тянется, тянется, тянется, тянется…

Сто тринадцать раз в секунду — и то, до чего оно дотягивается, не становится сигналом к окончанию поиска; это орудия, и оно их изучает, не зная, что изучает. Оно течет как вода, проникающая между камешками на дне ручья. Когда оно может двигаться — двигается, то, что может открыть, — открывает. Что можно закрыть — закрывает. Начинает проявляться огромная сеть — древняя, мертвая, — и оно тянется к ней. Те его части, что могут мыслить, силятся в ней разобраться. Некоторым она представляется мумией с высохшим сердцем, качающим пыль по окаменелым венам. Отзывается не все, но оно тянется, нажимает, движется. И кое-что отзывается движением. Старые артефакты просыпаются — или не просыпаются. Все это — не то, что оно ищет. Того не будет никогда. Оно экспериментирует, не думая об экспериментах, и понемногу образуется карта. Карта не материального пространства, а логическая — связи того с этим. Оно создает модели, и добавляет их к уже готовой модели, и не сознает, что именно делает. Оно тянется. Сто тринадцать раз в секунду оно тянется.