Утром в Большом зале было шумно. Школьники и преподаватели продолжали пересказывать друг другу летние новости, обсуждать планы на новый год… За слизеринским столом сидели вернувшиеся из госпиталя Брендон Фишер и Патрик Миттчел: волшебные снадобья мадам Помфри за одну ночь излечили обожжённые руки. Но, заглянув им в глаза, Карл увидел, что в них умер наивный и неловкий мальчик, способный только выпускать в воздух разноцветные искры. Наверное, стоило радоваться смерти этого нелепого существа, но внутри почему-то стало тоскливо.

Некоторые, правда, во вчерашнем происшествии приняли сторону Карла. До него донеслось тихое: «Так им и надо! Что, думают, раз они богатые, им всё можно? Правильно он им показал!»

Внутри стало ещё более мерзко. Юноша несколько минут посидел над овсяной кашей, потом поднялся и пошёл в класс.

Первой парой были зелья. Профессор Снейп рассказывал о выпускных экзаменах.

— По окончании пятого курса многие из вас, разумеется, перестанут у меня учиться, — сказал он. — В моём классе будут заниматься только лучшие из лучших, остальным же придётся со мной распрощаться…

Карл усмехнулся про себя: «Со мной вам не распрощаться, даже если я не получу на экзамене ни одного балла…»

Потом Северус Снейп заговорил о первом задании. Им оказалось зелье, которое сейчас Карл никак не мог приготовить, — Умиротворяющий бальзам, помогающий бороться с тревогой и беспокойством. Вместо того, чтобы кропотливо обрабатывать ингредиенты, юноша каждым движением руки добавлял в отвар недовольство и раздражение. В результате пар над жидкостью не уступал по густоте тому, что выдыхала чёрная труба на старой фабрике недалеко от Паучьего тупика. Профессор, конечно, не преминул воспользоваться этим, чтобы отчитать Карла перед всем классом. При этом его взгляд говорил: «Вы же понимаете, в школе находится представитель министерства. И особенно после того, что вы вчера натворили, я не могу иначе относиться к грязнокровке, случайно оказавшемся на моём факультете». Но губы профессора кривила едва заметная усмешка, и Карл понимал: дело не в необходимости лгать Амбридж и Дамблдору.

«И не надейтесь!» — мысленно повторял Карл, слушая обвинения в собственной бездарности. — «Меня больше этим не обидишь. Хотите, чтобы я побежал к Тёмному Лорду и умолял его содрать с руки метку? Но я не побегу и не стану умолять. Вам придётся терпеть меня таким!»

Карл повторял это — и душа наполнялась какой-то отравляющей гордостью — словно у птицы, бросающейся со скалы. Она взмахивает крыльями, и путь её похож на полёт, но вот виднеется дно ущелья — и становится понятно, что это падение.

На следующий урок — Защиту от Тёмных искусств — юноша пришёл в отвратительном настроении. Необходимость хором здороваться с преподавателем только усилила раздражение.

«Мы же не в первом классе и не в казарме!»

— Волшебные палочки уберём, перья вынем, — нараспев произнесла Долорес Амбридж.

«Да пожалуйста! К вашему сведению, можно колдовать и без палочек!»

— Прежде чем перейти к целям нашего курса, хочу выразить надежду, что на этом факультете все достаточно умны и образованы, чтобы понимать: заявления отдельных учеников, таких как Гарри Поттер, например, о возвращении некого тёмного волшебника — ложь…

— Почему ложь? Гарри Поттер сказал правду, — отложив в сторону перу, произнёс Карл.

Долорес Амбридж медленно повернулась к нему.

— Это Карл Штерн, он из маггловского приюта. Родители бросили его, — представил Карла Драко Малфой.

— Не совсем верно, — не глядя на него, ответил Карл. — Мать я убил. А вот отец меня действительно бросил.

Ученики замерли, не понимая, что за бред несёт их странный, но обычно довольно тихий одноклассник. Патрик Миттчел пробормотал: «Псих!..»

— Но это, как и моя жизнь в приюте, не имеет отношения к тому, что Гарри Поттер сказал правду, — спокойно продолжил Карл. — Тёмный Лорд вернулся.

— Позвольте, — с таким же спокойствием возразила Долорес Амбридж, — это как раз имеет прямое отношение к вашей биографии. Мы здесь видим наглядный пример того, какое пагубное влияние может оказать воспевание надуманных подвигов. Мистер Штерн наслушался историй о Гарри Поттере и тоже захотел популярности. Но давайте отличать заслуги, ставшие результатом долгого, кропотливого труда, и — обыкновенные случайности. Наивно полагать, что причиной смерти могущественного волшебника мог стать ребёнок. И также наивно верить, что этот волшебник воскрес из мёртвых.

— Когда видишь, что идёт дождь, наивностью будет не поверить в это и оставить зонт дома, — ответил Карл.

— Вы ничего не видели! — голос Долорес Амбридж стал высоким и резким. — Потому что ничего не было! Все ваши слова от желания обрести славу Поттера!

— Его все считают сумасшедшим. Ничего себе — слава! — усмехнулся Карл.

— Не смейте мне перечить!.. — крикнула Долорес. Справившись с собой, она произнесла медленно и с почти торжественным сожалением. — Вы будете наказаны. Сегодня после ужина жду вас в своём кабинете.

— Да, профессор, — юноша склонил голову с насмешливой улыбкой.

Когда занятие закончилось, к Карлу подошёл Драко.

— Миттчел прав, ты псих, — шёпотом сказал он. — Зачем тебе понадобилось вылезать? Нам на руку, что все считают Поттера сумасшедшим.

— Так же, как вам на руку было четырнадцать лет считать умершим Тома Реддла? — тихо спросил Карл и, не дожидаясь ответа, вышел из класса.

Завидев его, девушки прижимались к стенам коридора, шепча:

— Слышала, что он сказал про свою семью? Ужас, да?! — в голосе их дрожал страх, а в глазах горело возбуждение.

Карл почувствовал такое отвращение, что ему большого труда стоило на этот раз заставить себя промолчать.

Следующим был урок профессора Бинса. Сегодня Карла особенно радовался возможности на сорок пять минут исчезнуть из настоящего. Но прошлое, словно не желая поддерживать эту игру в прятки, снова и снова возвращало его обратно. Профессор рассказывал о войнах с великанами. Родиться не таким, как остальные, было ошибкой во все времена. Раньше изгоев убивали, теперь их научились использовать, превращая в оружие. Профессор Бинс этого не знал, но Том Реддл уже отправил своих посланников, чтобы те убедили великанов встать на его сторону. Том Реддл говорил, надо торопиться, потому что Дамблдор наверняка сделает то же самое. Для них обоих великаны были только средством, инструментом, чтобы спасти мир или завоевать его. Но после битвы оружие прячут подальше или уничтожают…

За историей магии следовали предсказания. Карл шёл по тропинке к Северной башне и вдыхал пахнущий дождём воздух. Ветер подхватывал листья и заставлял их танцевать на земле. Карл вслушивался в его шёпот, но он говорил только о наступающей осени и неизбежной зиме.

В классе профессора Трелони отсутствовали времена года: приглушённый свет ламп, запах благовоний, подушки из разноцветного шёлка создавали свою особенную реальность. Но, странное дело, хрустальные шары, чашки с остатками кофе, символизирующие для магглов нечто магическое, волшебникам казались дешёвой подделкой под магию.

В этом году им предстояло изучать сновидения. Профессор попросила учеников разбиться на пары и, пользуясь книгой Инига Имаго «Оракул снов», попробовать истолковать последние сны друг друга. Для Карла пары не нашлось. Заметив, что он сидит в одиночестве, разглядывая орнамент на портьере, Трелони подошла к юноше и спросила:

— А вы, мой дорогой, какой сон вы видели недавно?

— Мне часто снятся сны… — задумчиво проговорил Карл и посмотрел на профессора. — Вот сегодня мне приснилась церемония распределения. Шляпу опускали на голову первокурсникам, а она находила в них какой-нибудь порок и велела убить. И скоро весь пол в Большом зале был залит кровью… А парящие в вышине свечи молились за каждого и каждого оплакивали…

— …Какой страшный сон, — пробормотала профессор, вдруг почувствовав себя неуютно в своём уютном классе. — Наверное, вы прочитали на ночь книгу об убийстве…