Карл потерянно смотрел куда-то вдаль. Рассказ полковника фон Дитриха поразил его… Образ идеального Бога, кроящего людей по своему образу и подобию, рассыпался. Перед ним вдруг предстал обычный юноша с наивными мечтами и страхом оказаться убийцей, страхом, который он пронёс в себе до старости…

Но если директор знает, как ужасно чувствовать себя виновным в смерти, почему же он позволил ему считать себя убийцей?.. Почему он за столько лет не помог профессору Снейпу справиться с чувством вины за смерть женщины с огненными волосами?..

«Знаешь, почему Бог не уничтожит ад?.. Окружённому грешниками легче чувствовать себя святым…»

— А вы?.. — тихо произнёс Карл. — Какой была ваша жизнь, полковник?

Ворон вздрогнул, металлическое крыло чиркнуло по подоконнику: он и ждал, и боялся этого вопроса.

«Зачем тебе моя жизнь, мальчик?.. Ты даже не знаешь, что делать со своей…»

— Я знаю, — возразил Карл. — Один волшебник сказал, что мы должны… забирать боль. Наверное, для этого я здесь.

«И теперь ты хочешь забрать мою боль?» — горько усмехнулся ворон. — «Тебе не хватит души!..»

— Я хочу понять вас…

Полковник некоторое время молчал, потом спросил:

«Что ты знаешь обо мне?»

— Вы учились в Дурмстранге… У вас были жена и сын, Альфред. Он тоже учился в Дурмстранге… Он был поэтом… Вы оба участвовали во второй мировой войне на стороне Германии… Альфред умер через несколько лет после окончания войны… Вы помогали Тому Реддлу… Перед смертью вы приняли анимагическую форму — и теперь вы ворон…

«Да, я учился в Дурмстранге…» — сказал Вильгельм фон Дитрих. — «Там я познакомился с Геллертом Гриндевальтом и встретил Анну… Когда Геллерт заметил, что мне нравится Анна, он сказал: «Не советую тебе влюбляться в неё». Я спросил: «Почему?» Он ответил: «Такие долго не живут». Геллерт оказался прав. Анна умерла, когда Альфреду не исполнилось и десяти… Сейчас я думаю, так было лучше… А тогда не чувствовал ничего, кроме боли… У меня оставался только Альфред. Мир забрал у меня жену, а у него мать. И я хотел забрать мир… Я хотел бросить его к ногам сына. Чтобы мой сын свободно ходил по земле, не пряча свою силу… Поэтому я согласился на предложение Геллерта… Война между магглами и нами неизбежна. Те, кто обладают меньшим, всегда будут стремиться получить больше. А те, кто обладает большим, всегда будут желать ещё большего… И всё же в том, чтобы бросать заклинания в стариков и домохозяек есть что-то… нечистоплотное… Но магглы сами помогли нам, развязав войну… Нужно было только стоять рядом и направлять… Эту миссию возложил на меня Геллерт… Я надел форму офицера немецкой армии. И заставил Альфреда сделать тоже самое…

Альфред никогда не любил войну… Он согласился, потому что я попросил… Мне казалось, так будет лучше… Мне казалось, так мы сможем построить светлый, чистый мир, и свет его будет так ярок, что Анна заметит его с небес… Сначала всё шло прекрасно… Планы операций, праздники, парады… Лёгкие победы… Города сдавались один за другим… Мы были везде и не было ничего сильнее нас… Нас не касались пули, и осколки мин облетали нас стороной… Об Альфреде и его напарнике Герберте Айзенхерце ходили легенды… Я гордился своим сыном… Гордился и не замечал, как, минуя тело, пули попадают ему в душу… Для меня война была только средством… Альфред принял её в себя… Она жила в нём… Каждый солдат, каждый пленный, которого мы сжигали, жил в нём… И каждый в нём умирал… Я не видел этого, не хотел видеть… Я никогда не читал его стихов. Считал это юношеской глупостью… Теперь мне не осталось ничего, кроме стихов… Уверен, Альферд бы ушёл… Сразу, как первый раз увидел закрывающиеся двери крематория… Но его держали пули, которые могли попасть в мою грудь и в грудь Айзенхерца… Тогда я не препятствовал его дружбе с этим маггловским офицером… Наверное, это было ошибкой…

Наша армия начала проигрывать… Бой за боем, битву за битвой… Солдат убивали бескрайние поля, покрытые снегом, глухие, тёмные леса, мёртвый холод… Нас холод не мог убить, но он подтачивал силы и волю… На этой чужой, проклятой земле наша магия слабела… Альфред молча переносил это… Он ни разу не упрекнул меня, только реже смотрел в глаза, постепенно уходя в себя… Он тратил слишком много сил, пытаясь отвести пули от магглов, с которыми сражался рядом почти четыре года… Однажды я попытался сказать ему, что он должен больше думать о себе — и вот тогда он посмотрел мне в глаза!.. До сих пор не могу забыть этот взгляд…

Когда нас прогнали почти до Берлина, Айзенхерц попал в плен… Его пытали, но ему удалось бежать… И тогда он попал к нашим… Наши пытки были ещё страшнее… Его подозревали в измене… Там, в плену врагов, он понимал, ради чего должен молчать… Здесь же молчание могло сохранить лишь его честное имя… Честное имя для искалеченного тела… Мы с сыном находились на задании, самолёт потерпел крушение и мы чуть не погибли… Когда Альфред вернулся и узнал о друге… Солдаты с глупыми от Иперио улыбками сами вывели к нему Айзенхерца, но тот уже никого не узнавал… Альфред помог ему залечить следы пыток, но исцелить больную душу не мог… Он остался с безумным Гербертом… Ни одна больница для волшебников не приняла бы маггла. Для Германии Айзенхерц был предателем, для остального мира — немецким солдатом… В конце концов Альфреду удалось найти небольшую клинику в Швейцарии, где под изменённым именем он оставил Герберта… Я никогда не любил магглов, но, признаться, и мне было не по себе видеть, во что превратился этот когда-то гордый и сильный офицер… Альфреда же это сломило… Герберт стал для него олицетворением самой войны…

Гелллер Гриндевальд проиграл свою битву с Альбусом Дамблдором, и Бузинная палочка, самый могущественный из Даров Смерти, обрела нового хозяина… В тот день я пришёл к Альфреду и сказал, что для нас война закончилась. Он посмотрел на меня — и я понял, что война для него не закончится никогда… Безумие заключённого в клинике для душевнобольных будет вечным продолжением войны…

Мы вернулись в наш замок, но Альфред не находил себе покоя… Каждую ночь ему снились взрывы и печи крематориев… Он всё чаще уходил в мир магглов, к которому успел странным образом привязаться за это время… Я предостерегал его… Я его предупреждал!.. Но он больше не слушал меня… Однажды… когда он гулял вечером по городу, его выследили магглы… Они узнали в нём немецкого офицера и жаждали мести… Он даже не успел заметить… Его резали ножом, а потом били… Его тело превратилось в кровавую гору мяса… Когда я нашёл его, было уже поздно… Он ещё дышал, но колдомедики сказали, что его не спасти… Я… Я не мог позволить, чтобы война, которую я начал, убила моего сына… Геллерт был в тюрьме и ничем не мог помочь… Но за несколько месяцев до этого я познакомился с молодым волшебником — Томом Реддлом… Как и Геллерт, он интересовался способностью обрести власть и продлить свою жизнь… Я пришёл к Тому Реддлу, чтобы он спас жизнь моего сына… Том Реддл тогда ещё не встретил Гайтану, да и где бы мы нашли рождённого под горящей звездой?.. Он знал только один способ спасти жизнь — отдав взамен душу… Но зачем мне было тело сына, если я терял его душу?.. Я попросил взять мою душу в обмен на спасение сына… Реддл согласился…

Когда Альфред открыл глаза, он был удивлён… Он уже далеко прошёл по дороге смерти… Я забрал его в замок — и уже больше не отпускал одного. Но он и не делал попыток уйти… Только неизменно навещал Айзенхерца. Я попробовал возражать, мне не нравились эти посещения, после них Альфред возвращался всё более потерянным. Мне казалось, Айзехерц заражает его своим безумием… Но он был непреклонен… Во всём остальном он соглашался со мной, но продолжал навещать Айзенхерца…

Через полтора года Герберт скончался… Я боялся сообщать это Альфреду, но он воспринял новость поразительно спокойно… Это вселило в меня надежду. С Гербертом должно было умереть последнее воспоминание о войне. Альфред должен был вернуться к новой жизни и ко мне… Но он становился всё тише и равнодушнее, целыми днями бродил по парку вокруг замка, изредка записывая что-то в свой блокнот… Окружающий мир интересовал его всё меньше… А вместе с миром — и я… Мне было обидно… Том Реддл ещё не потребовал платы, но я знал, что время платить обязательно придёт и плата будет безмерно высока. Я пожертвовал всем, чтобы мой сын жил. А он отворачивался от меня!.. В один из таких моментов, охваченный отчаянием, я напомнил ему, что это я нашёл его в том переулке, истекающего кровью, я спас ему жизнь!.. Он ответил: «Да зачем мне такая жизнь?!»