— Карл Штерн? — поприветствовал его профессор Слизнорт и хитро подмигнул, показывая, что ему заранее было известно имя своего недавнего собеседника. Затем он представил Карла остальным ученикам, при этом юноша ощущал себя экспонатом, по ошибке попавшим не на ту выставку.

Когда все гости были представлены друг другу, Гораций Слизнорт пригласил их к столу и начал щедро предлагать блюда из своих личных запасов, искусно вплетая в рассказы о достоинствах жареного фазана истории из личной жизни учеников.

Когда очередь дошла до Карла, профессор проговорил медленно, словно пытаясь вспомнить, почему пригласил его сюда:

— Вы ведь, кажется, участвовали в Турнире Трёх волшебников?.. И дошли до финала, продемонстрировав при этом удивительные способности… Например, превращение в синего кита!..

— Любой бы превратился во что-нибудь, если бы его, не умеющего плавать, бросили в озеро, — сдержанно ответил Карл.

— Не скажите! — со смешком возразил Слизнорт. — Я вот однажды упал с большой высоты — и не превратился в птицу… Пришлось наколдовать себе что-то, похожее на парашют — так ведь магглы называют приспособление, чтобы летать?

— Парашют — приспособление, чтобы падать, — сказал Карл.

Гораций Слизнорт рассмеялся, показывая, что оценил шутку ученика.

— Говорят, вы несколько лет колдовали, пользуясь обычной деревяшкой, — продолжил он.

— Колдовал весьма неудачно.

— А теперь в вашей палочке частица Альфреда фон Дитриха. Тоже немецкое имя, кстати, — он хитро посмотрел на Карла.

Юноша молчал, нахмурившись. Он понимал, что, наверное, должен быть благодарен профессору, выделившему его из всех учеников школы, но вместо благодарности чувствовал неприязнь, словно Гораций Слизнорт раздевал его перед всеми.

— И ещё во время первого испытания, — продолжал Слизнорт, не обращая внимания на выражение лица юноши, — вам удалось… как бы это сказать, найти общий язык с драконом.

— Дракон — разновидность змеи. Умение говорить со змеями не такая уж редкая способность, — возразил Карл.

— Кстати, о тех, кто умеет говорить со змеями, — улыбка профессора Слизнорта стала шире, и он заговорил о Гарри Поттера.

Карл тысячу раз проклял свою вежливость, слушая бесконечные истории о членах организованного профессором Клуба Слизней, которые потом стали великими волшебниками. Оглядывая приглашённых, он сначала удивлялся, что не видит здесь Драко Малфоя, но потом подумал, что дети преступников, отбывающих наказание в Азкабане, автоматически исключаются из списка тех, кого ожидает великое будущее. Осознание этого не прибавило Горацию Слизнорту уважения в глазах Карла. И он испытал огромное облегчение, когда смог наконец покинуть купе «Ц».

Забрав Рабэ, юноша сошёл с поезда и направился знакомой тропинкой к каретам, запряжённым фестралами. Трясясь вместе с остальными студентами на каменистой дороге, он думал о том, что с началом войны эти животные станут видимыми для многих…

Но в Хогвартсе почти ничего не выдавало наступления тёмных времён. Волшебная шляпа также пела свои запутанные песни, первокурсники также расходились по четырём факультетам… Только вот директор… Правая рука его будто омертвела… Карл привстал, пытаясь разглядеть почерневшую плоть. Почему директор не позвал его?.. Наверное, это какое-то очень страшное заклинание, но он мог бы облегчить боль!.. Директор ему не доверят?.. От этой мысли Карлу стало грустно. Зачем он тогда нужен в Ордене Феникса?..

Между тем Альбус Дамблдор, прикрыв расшитым золотыми нитями рукавом раненую руку, произносил свою традиционную речь: рассказывал первокурсникам о правилах, представлял новых преподавателей.

— Профессор Слизнорт — мой бывший коллега, согласился снова преподавать у нас зельеварение.

Карл поражённо уставился на директора. Что он говорит? Какое зельеварение?! А как же профессор Снейп?

— Тем временем профессор Снейп возьмёт на себя обязанности преподавателя по защите от Тёмных искусств.

Защита от Тёмных искусств?.. Карл перевёл мрачный взгляд на Северуса Снейпа. В другой ситуации он бы первый радовался успеху своего учителя, наконец-то получившего желаемую должность. Но теперь это казалось дешёвой платой за убийство, которое он должен был совершить.

Сострадание, которое почувствовал Карл, увидев боль Альбуса Дамблдора, почти исчезло. Всё это время юноша надеялся, что директор передумает и откажется от своего безумного плана. Теперь он понимал, что директор не передумал и не отказался.

Альбус Дамблдор предупредил присутствующих о возвращении лорда Волан-де-Морта и попросил всех сохранять бдительность.

— Заклинаю вас — если заметите что-нибудь необычное или подозрительное в замке или за его пределами, немедленно сообщайте об этом кому-либо из преподавателей…

«Каждый год одно и тоже… — подумал Карл. — Вот сидит Драко Малфой, которому Тёмный Лорд приказал убить вас. По правую руку от себя вы посадили человека, которому сами приказали совершить убийство. Вот я, который пообещал служить и Тёмному Лорду, и вам… Ну, как?.. Не достаточно необычного или подозрительного?.. Только, что вы ответите, когда вам расскажут об этом?..»

Поднявшись вместе с остальными учениками, он пошёл к выходу, стараясь не терять из виду директора. Догнав Альбуса Дамблдора у его кабинета, Карл сказал, стараясь, чтобы голос звучал вежливо:

— Директор, могу я поговорить с вами?

— Уже поздно… — мягко ответил Альбус Дамблдор. — Вечер не лучшее время для серьёзных разговоров, а, судя по твоему лицу, нам предстоит именно такой разговор.

— Это очень важно!.. Пожалуйста, выслушайте меня!..

— …Ну, хорошо, — согласился директор.

Они вместе поднялись по винтовой лестнице, и директор отворил дверь своего кабинета, приглашая Карла войти.

Юноша был здесь только раз, перед Святочным балом… Он пристально посмотрел на огненного феникса. Сидящая в клетке птица казалась противоположностью угольно-чёрного ворона.

— Слышал, ты привёз с собой Рабэ… Я правильно запомнил имя?

— …Да, — ответил Карл. Почему-то все разговоры сегодня неизбежно возвращались к полковнику фон Дитриху. — Но я хотел поговорить о профессоре Снейпе… и о вашем плане…

Директор понимающе кивнул:

— Северус предупредил меня, что ты… достаточно эмоционально воспринял эту идею.

— Думаю, профессор смягчил реальность, — холодно заметил Карл. — Слово «достаточно» здесь не очень подходит… Директор, я понимаю, вы хотите защитить Драко, но можно найти другой способ!.. Тёмный Лорд вряд ли решит убить Драко, но даже если и так — я сделаю всё, чтобы остановить его. Я нужен ему, он послушает меня!.. И другие… мне помогут спасти Драко!

— Дело не только в Драко… — медленно произнёс Альбус Дамблдор.

— А в чём?

— …После него Том всё равно прикажет Северусу убить меня…

— Пусть прикажет!.. Но это будет потом!.. Потом я буду говорить с ним, как сейчас говорю с вами!.. Пожалуйста, откажитесь от этой идеи!..

— Ты говоришь так, словно я прошу Северуса убить не меня, а себя…

— А вы думаете, он долго проживёт после вашей смерти? Мало того, что он рискует каждый раз, когда возвращается к Тёмному Лорду, теперь ещё и Орден Феникса будет считать своим священным долгом отомстить ему за вашу смерть!.. Вы ведь не собираетесь рассказывать о своём плане остальным?

— Пока не собираюсь, — коротко подтвердил Дамблдор. — Карл, постарайся понять…

— Да как это можно понять? — не сдержавшись, воскликнул Карл. — Вы заставляете его совершить убийство!.. Это что, урок, который он не выучил в вашей школе?!

— Карл, — строго произнёс Альбус Дамблдор, — посмотри на это.

Он поднял рукав мантии, обнажив уродливую, почерневшую руку.

— Это очень тёмная магия. После неё человек может прожить не больше года. Профессор Снейп просто оказывает мне услугу.

— В Хогвартсе нас учили, что существует три непростительных заклятия: «Империус», «Круцииатус» и «Авада Кедавра». Они называются непростительными не только потому, что за их применение сажают в Азкабан — из Азкабана можно бежать. Наказание заключено в самих заклятиях — произнося их, человек искажает собственную душу. Убийство всегда остаётся убийством, ради каких бы целей оно ни совершалось.