Усыновление (или удочерение) было, пожалуй, главным событием в жизни маленьких обитателей приюта, но реагировали они на него по-разному. Кто-то радовался удаче, улыбнувшейся его товарищу, кто-то, наоборот, завидовал счастливчику.

Вот и теперь приют напоминал растревоженный улей: все бегали туда-сюда, махали руками, кричали. Только Джесси, притихшая, сидела на своей кровати, аккуратно расправив складки нового, в кружевных оборках платья. Ей нравились красивые вещи и люди. Когда воспитатели заходили с детьми в магазин, девочка находила самый нарядно одетый манекен в пышном парике, хватала его за руку и кричала:

— Это моя мама!..

Воспитательницы, чувствуя себя неловко перед продавцами, ругали её, приказывали отпустить манекен. Но Джесси с несвойственной для ребёнка силой держалась за пластмассовую руку, крича:

— Нет, это моя мама!.. Я хочу остаться с мамой!..

После этого Джесси перестали водить по магазинам.

Теперь девочка подросла и знала, что пластмассовые мамы отличаются от настоящих. Аккуратно расправив на постели подол кружевного платья, она со спокойной гордостью смотрела на бегающих детей и ждала, когда за ней придёт самые настоящие родители.

Чтобы как-то успокоить разбушевавшихся малышей, Карл начал рассказывать им сказки. Дети мигом притихли и с удивлённой радостью окружили вернувшегося сказочника. Только маленький Клайв повернулся к Джесси и сказал, обиженно и зло:

— А тебе Карл больше не будет рассказывать волшебные истории!

Джесси расплакалась. Пришлось объяснить ей, что люди — не важно, на каком расстоянии друг от друга они находятся, — могут встретиться во снах. И во сне он обязательно расскажет ей сказку.

— Это правда! — пропищала из своего уголка малышка Сьюзи. — Я видела Карла во сне!.. Он говорил с невидимой лошадкой!..

— Как же ты увидела эту лошадку, если она «невидимая»? — усмехнулся Тэд.

— А во сне всё по-другому! — уверенно сказала Сьюзи. — Во сне всё видишь!..

— Ну, ты и выдумщица!..

Погрузившись в заботы обитателей приюта, Карл почти лишился свободного времени. Каждую минуту нужно было кого-то выслушать, пожалеть, развеселить… И он радовался этим минутам. Но одновременно с радостью сердце сжимало странное чувство…

Тоска по дому… Словосочетание, которое для большинства брошенных детей остаётся только строчкой в словаре, — читай-не читай, смысла не поймёшь…

Он провёл там всего два лета…

Наверное, он не имел права, но он скучал… По кровати, скрипящей при каждом движении… По квадрату неба в окне, куда покосившаяся труба фабрики выдыхает чёрные облака, похожие на драконов, единорогов, китов… По длинным рядам полок, заставленных старыми пыльными томами… По вздохам Питера Петтигрю, гремящего посудой на кухне… По человеку, читающему книгу за столом…

Вечерами, когда все сказки были рассказаны и дети уже встречались с их героями во сне, Карл пристально смотрел во тьму за стёклами, пытаясь сквозь неё дотянуться до своего профессора, но сил не хватало — и тонкая линия гасла в небе над городом… Юноша бессильно опускал голову. Потом открывал новую книгу в потрёпанном переплёте и читал почти до утра, пытаясь найти следующий ответ…

В этот день Карл тоже почти не ложился. Когда на востоке показалось бледное, в лентах тумана, солнце, он собрал свой небольшой багаж и кивком указал ворону на клетку.

Рабэ презрительно отвернулся.

— Все магические животные путешествуют в клетках, — хмуро произнёс Карл.

«Я не магическое животное!» — раздался внутри него сварливый голос.

Карл молча ждал, делая вид, что не слышит его.

Ворон нехотя подчинился.

Юноша почти жалел, что забрал его у Тёмного Лорда. Сейчас, идя по безлюдным улицам и чувствуя, как большая металлическая клетка больно бьётся об ноги, он ощущал только тяжесть этой, казалось бы, бесполезной ноши…

Восток медленно наливался алым, и туман белыми бинтами пеленал раненый город… Изредка тишину нарушал шум машины или звук метлы старого дворника…

У церкви Карл остановился немного передохнуть. Из приоткрытых дверей доносился голос священника, читающего проповедь:

«…Бог искушал Авраама и сказал ему: Авраам! Он сказал: вот я.

Бог сказал: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе.

Авраам встал рано утром, оседлал осла своего, взял с собою двоих из отроков своих и Исаака, сына своего; наколол дров для всесожжения, и встав пошел на место, о котором сказал ему Бог.

На третий день Авраам возвел очи свои, и увидел то место издалека.

И сказал Авраам отрокам своим: останьтесь вы здесь с ослом, а я и сын пойдем туда и поклонимся, и возвратимся к вам.

И взял Авраам дрова для всесожжения, и возложил на Исаака, сына своего; взял в руки огонь и нож, и пошли оба вместе.

И начал Исаак говорить Аврааму, отцу своему, и сказал: отец мой! Он отвечал: вот я, сын мой. Он сказал: вот огонь и дрова, где же агнец для всесожжения? Авраам сказал: Бог усмотрит Себе агнца для всесожжения, сын мой…»

Карл взял клетку и пошёл дальше.

«На этого Бога вы хотите быть похожим, директор?» — с горечью подумал он.

Добравшись до вокзала Кингс-Кросс, Карл быстро преодолел барьер, но, оказалось, пришёл слишком рано. Поезд ещё не подали под посадку. Опустившись на скамейку, юноша стал ждать.

Интересно, как добирается до Хогвартса профессор Снейп?.. Вряд ли на поезде… Но раньше ведь, как и все студенты, он ездил в нём… О чём он думал, сидя у окна?..

— Кажется, вы тоже пришли слишком рано? — сказал полноватый лысый мужчина в клетчатом костюме. — Разрешите присесть рядом?

— …Да, конечно, — ответил Карл, двигаясь.

— Интересная у вас птица, — заметил мужчина, кивком указав на клетку.

— Его зовут Рабэ.

— По-немецки это означает «ворон». Вы привезли его из Германии?

— Нет, — коротко проговорил Карл, которого начала немного раздражать назойливость незнакомца. Но, не желая, чтобы его ответ выглядел слишком грубо, всё-таки добавил. — Я нашёл его здесь.

— Любопытно…

Карл не понял, что он считает любопытным, но спрашивать не стал.

— Вы, наверное, гадаете, кто я? — спросил мужчина с довольной улыбкой.

— Новый преподаватель, — ответил Карл. И произнёс уже про себя: «Судя по возрасту!.. Если вы, конечно, не оставались лет пятьдесят на второй год…»

— Верно, — снова улыбнулся мужчина. — Какой догадливый мальчик!

«И, наверняка, будете преподавать нам защиту от Тёмных искусств… Так как мы лишились профессора Амбридж…»

Тут раздался звук подъезжающего состава.

— Ну, мне пора, — сказал мужчина, вставая. — Уверен, мы скоро встретимся!

«Конечно, я не планирую прогуливать занятия, особенно Защиту!» — взглядом сказал ему Карл.

Но встретиться со странным незнакомцем юноше пришлось раньше, чем он прибыл в Хогвартс. Какой-то незнакомый мальчик, наверное, первокурсник постучал в купе и спросил:

— Вы Карл Штерн?

— Да…

— Это просили передать вам, — он сунул ему свиток и убежал.

С удивлением развернув послание, Карл обнаружил там следующее:

Карл понятия не имел, кто такой профессор Слизнорт. Да и обедать ему не хотелось, но отказывать было невежливо.

— Меня пригласили на обед к профессору, — хмуро сказал он ворону, поставил клетку так, чтобы она не упала, если поезд резко затормозит, потом вышел из купе, плотно закрыв за собой дверь.

Уже идя по коридору, Карл подумал, что, наверное, профессор Слизнорт — человек, которого он встретил на вокзале. Желание обедать с ним стало ещё меньше. А когда Карл увидел, сколько студентов приглашено на обед, окончательно пожалел, что согласился.