Я устал от нежных снов, От восторгов этих цельных Гармонических пиров И напевов колыбельных. Я хочу порвать лазурь Успокоенных мечтаний. Я хочу горящих зданий, Я хочу кричащих бурь! Упоение покоя — Усыпление ума. Пусть же вспыхнет море зноя, Пусть же в сердце дрогнет тьма. Я хочу иных бряцаний Для моих иных пиров, Я хочу кинжальных слов И предсмертных восклицаний! Le suis las des songes d'or, Des tendresses de berceuse Des harmonieux transports De mes fêtes lumineuses! Déchirant l'azur trop clair De ces innocents délices Je ne veux que des éclairs Embrasant mes édifices. Dédaignant les accalmies Je noirai au fond de l'âme Dans un Océan de flamme Les ténèbres ennemies, Et dans mes festins uniques De nouveaux puissants accords Uniront des cris de mort Poignardants et magnifiques! Traduit par Ludmila Savitzky
Полночь и свет знают свой час…/La nuit, le jour savent leur temps… Полночь и свет знают свой час. Полночь и свет радуют нас. В сердце моем — призрачный свет. В сердце моем — полночи нет. Ветер и гром знают свой путь, К лону земли смеют прильнуть. В сердце моем буря мертва. В сердце моем гаснут слова. Вечно ли я буду рабом? Мчитесь ко мне, буря и гром! Сердце мое, гибни в огне! Полночь и свет, будьте во мне! La nuit, le jour savent leur temps, Le jour, la nuit font notre joie, Un jour trompeur luit m'éclairant, La nuit n'assombrit pas ma voie. L'orage et le vent, en rasant Le sol, suivent leur route folle, En moi l'orage se taisant De mon cœur éteint les paroles. Oh, serai-je esclave toujours? Tempêtes! remplissez mon âme! Et soyez en moi, nuit et jour! Péris, ô mon cœur, dans les flammes! Traduit par Olga Lanceray Как испанец, ослепленный верой в Бога и любовью…/Comme un espagnol Как испанец, ослепленный верой в Бога и любовью, И своею ослепленный и чужою красной кровью, Я хочу быть первым в мире, на земле и на воде, Я хочу цветов багряных, мною созданных везде. Я, родившийся в ущелье, под Сиэррою-Невадой, Где лишь коршуны кричали за увесистой громадой, Я хочу, чтоб мне открылись первобытные леса, Чтобы заревом над Перу засветились небеса. Меди, золота, бальзама, бриллиантов и рубинов, Крови, брызнувшей из груди побежденных властелинов, Ярких зарослей коралла, протянувшихся к лучу, Мной отысканных пределов жарким сердцем я хочу. И, стремясь от счастья к счастью, я пройду по океанам. И в пустынях раскаленных я исчезну за туманом, Чтобы с жадной быстротою аравийского коня Всюду мчаться за врагами под багряной вспышкой дня. И быть может, через годы, сосчитав свои владенья, Я их сам же разбросаю, разгоню, как привиденья, Но и в час переддремотный, между скал родимых вновь, Я увижу солнце, солнце, солнце красное, как кровь. Comme un Espagnol, aveuglé de sa foi en Dieu et en l'amour, Ivre du sang rouge de soi-même et d'autrui, Je veux être le premier au monde, sur terre, sur mer, Je veux des fleurs pourpres, par moi créées, partout! Moi, né dans les gorges, sous la Sierra-Nevada, Où, seulement, criaient les milans derrière l'énormité des rocs, Je veux que devant moi s'ouvrent les forêts vierges, Qu'au-dessus du Pérou s'allument les cieux, de la rougeur des incendies! Et de l'airain, de l'or, du baume, et des diamants et des rubis! Du sang giclé hors des poitrines des potentats vaincus! Et d'éclatantes pousses de corail vers la lumière qui s'étirent, Et les seules limites par moi trouvées: d'un cœur ardent, je les veux! Et peut-être, après les années, ayant compté mes domaines, Je les éparpillerai moi-même, je les disperserai comme des fantômes!… Mais à l'heure d'avant le sommeil, d'entre les rochers où je suis né, à nouveau Je verrai le Soleil, le Soleil, le Soleil rouge comme le sang! Traduit par Alexandra de Holstein et René Ghil В глухие дни/Aux jours obscurs… Предание В глухие дни Бориса Годунова, Во мгле российской пасмурной страны, Толпы людей скиталися без крова, И по ночам всходило две луны. Два солнца по утрам светило с неба, С свирепостью на дальний мир смотря. И вопль протяжный: «Хлеба! Хлеба! Хлеба!» Из тьмы лесов стремился на царя. На улицах иссохшие скелеты Щипали жадно чахлую траву, Как скот, — озверены и неодеты, И сны осуществлялись наяву. Гроба, отяжелевшие от гнили, Живым давали смрадный адский хлеб, Во рту у мертвых сено находили, И каждый дом был сумрачный вертеп. От бурь и вихрей башни низвергались, И небеса, таясь меж туч тройных, Внезапно красным светом озарялись, Являя битву воинств неземных. Невиданные птицы прилетали, Орлы царили с криком над Москвой, На перекрестках, молча, старцы ждали, Качая поседевшей головой. Среди людей блуждали смерть и злоба, Узрев комету, дрогнула земля. И в эти дни Димитрий встал из гроба, В Отрепьева свой дух переселя. |
